– Знал?! – Алена быстро повернулась к нему, схватила за руки. – Откуда ты знал?..
– Догадался. Это было нетрудно. Она уходила из дому надолго, к телефону всегда подбегала первой, ну, и прочее… много всего.
– А кто – ты знал?
– Нет.
«Никита Ратманов – вот кто! Твой друг!» – едва не закричала Алена, но вовремя сумела сдержать себя. Если Селетин не хочет этого знать, то она никогда ему не скажет… Она порывисто обняла его.
– Я тебя люблю. Я тебя очень люблю. Я никогда не сделаю тебе больно… – точно заклинание, повторила она.
– Ну-ну, не обещайся… – невесело усмехнулся он и снял ее руки со своей шеи. – А ты-то как о том прознала, свет-Аленушка?
– Тоже догадалась. Почувствовала, – быстро ответила она.
– Но как? Как, я не понимаю?..
– По некоторым мелочам, – осторожно ответила она. – Ни в одной из квартир нет никаких напоминаний о Вике. О ее существовании. Ни вещей, ни фотографий – ничего… Словно ты обиделся на нее. Не мог простить! Помнишь, я просила тебя показать еще какие-нибудь фотографии Вики?..
– М-да, история… Твой Рома – дурак и рогоносец.
– Перестань! – закричала она.
– Нет, ты права, я должен был об этом рассказать с самого начала – чтобы ты не воображала бог знает чего…
– Ты уничтожил все фотографии?
– Да.
– Ты ненавидел ее?
– Нет. – Он спрятал лицо в ладонях.
– Зачем же ты их уничтожил, зачем истребил всякую память о ней? – дрожащим голосом спросила Алена.
Он опустил руки и посмотрел ей в глаза. Ответил не сразу.
– Вот он, мой грозный судия… Это ты. Меня обвиняли в смерти жены многие, но только ты оказалась самым дотошным следователем, ты докопалась до правды.
– Ты меня пугаешь…
– Не бойся. Я просто дурак и рогоносец – и в том моя вина. Каюсь… – с неловкой улыбкой произнес он. – Очень хорошо, что ты решила продолжить этот разговор… Потому что он не был тогда закончен. Что ты хочешь знать? Я теперь готов ответить на любой твой вопрос.
– Ты любил ее?
– Да. Очень.
Алене стало не по себе.
– Ты… как давно ты узнал о том, что у нее есть любовник?
– Давно. Я думаю, все последних четыре года ее жизни у Вики был… была эта связь.
– Четыре года?.. – ахнула Алена. – Господи, это же очень много! Четыре года! Четыре года ты знал, что твоя жена изменяет тебе, и… и что же?
– Ничего, – бесстрастно ответил он. – Я молчал.
– И ни разу не пытался поговорить с ней? – выпытывала Алена.
– Пытался. Много раз. Но не напрямую – если ты об этом. «Вика, что тебя беспокоит?..», «Вика, почему ты все время молчишь? Вика, может быть, ты хочешь мне что-то рассказать, но не решаешься?», «Вика, если тебе плохо со мной, то я не буду тебя удерживать…», «Вика, ты абсолютно свободна в своих решениях…», «Вика, все будет так, как ты хочешь…», «Вика, поговори со мной. Вика, Вика, Вика!..» – Селетин вскочил и отошел к окну. Алена заметила, что его трясет.
– Но она так и не поговорила с тобой?
– Нет. Я до сих пор пилю себя за то, что оказался бесхарактерной тряпкой, что не сказал ей: «Вика, я знаю все. Выбирай – он или я!» Может быть, тогда все было бы по-другому… Я любил ее при жизни так, что мало о чем соображал. Я никогда не обижался на нее – веришь ли?.. Я обиделся на нее только один раз – когда она умерла. О, я страшно на нее разозлился! – рассмеялся он совсем невесело. – Я тогда попытался стереть всякую память о ней. Избавился от ее вещей. Переехал. Уничтожил все фотографии… Теперь, если я захочу вдруг увидеть ее лицо, то мне придется ехать в Векшин, на старое кладбище, где эта чертова семейная «усыпальница»!
– Рома!..
– Нет, молчи! Я тебе все скажу. Чтобы не было больше тайн. Недомолвок. Чтобы все было ясно и просто! Чтобы не повторять прошлых ошибок!.. Потому что это ужасно… – Он сморщился, точно от боли. – Я так и не успел с ней поговорить – о том, что нас мучило. Нас обоих. Ну почему она мне ничего не сказала? – с отчаянием произнес он.
– Может быть, она боялась тебя огорчить? Боялась, что ты разозлишься на нее, когда узнаешь о существовании любовника?
– Ах, ну перестань… Она же знала, что я не Отелло какой-то, что я и пальцем ее не трону!
– Почему ты не хотел узнать его имя?
– Зачем? Какая разница, кто он – Вася, Коля, Дима, Иван Иваныч… Свинья тот еще, раз столько лет морочил ей голову! – с ненавистью произнес он. – Ну ладно я, дурак, не смог помочь Вике – но он-то куда смотрел?!
– Рома!..
– Нет, я все скажу… – Он снова взял себя в руки, голос приобрел жесткость. – Я ведь мог узнать, кто он. Несколько раз собирался нанять детектива, нашел даже пару хороших агентств, в которых мне обещали помочь! Но в последний момент ломался. Я тряпка, понимаешь ли ты? Я тряпка! Я как страус совал голову в песок – а ну как пронесет? А ну как она сама бросит его и мы заживем как прежде! И знаешь, что самое смешное?
– Что? – шепотом спросила Алена.
– Да ты знаешь… Ты ходила к моей дражайшей теще, и она сказала тебе, что у меня есть любовница, – помнишь? Якобы Вика позвонила ей перед смертью и кричала, что у меня есть любовница…
– Вика говорила не о тебе. Вика говорила о нем! – догадалась Алена.
– Да! Так и есть! У любовника появилась любовница, а не у меня! Эх, надо тебе было это еще тогда сказать… Все обвиняли меня, чуть ли не Синей Бородой считали!
– Почему же ты не рассказал всем правду?
– Потому что… – Он сбился, держась за горло – точно у него там ком стоял, и закончил с трудом: – Потому что я не мог.
Алена, забыв обо всем на свете, напряженно смотрела на Селетина. Теперь, когда она окончательно удостоверилась в своих подозрениях, ей стало не по себе. Алене стало страшно, когда она увидела размеры любви Селетина к покойной жене… Этой безрассудной, безответной, бесконечной любви.
– Ты хотел бы сейчас узнать, кто был ее любовником?
– Да, – не раздумывая, ответил он.
– Тогда тебе было все равно, а сейчас… Зачем? Чтобы поквитаться? Нет? Чтобы сравнить себя с ним? Зачем?..
Селетин встал перед Аленой, сложив руки на груди.
– Чтобы спросить его: зачем он, скотина, поступил так с ней – вот затем, – с мрачным спокойствием произнес он. – Какого черта ему понадобилось заводить любовницу, когда у него была Вика? Вика, которая его так любила.
– Ты странный… – печально констатировала Алена. «Сказать ему или нет? Нет, все-таки – нет! Если он узнает, что третьим был его друг, Никита Ратманов, а не какой-то там прощелыга Иван Иваныч, – неизвестно, что будет… Это добьет его!»
