Чем больше Вулф углублялся в прошлое, тем яснее сознавал, что смерть его матери окутывает непроницаемая завеса тайны. Сегодня утром он был в промозглом помещении архива бостонской газеты и обнаружил, что изо всех пожелтевших от времени номеров статьи, сообщавшие о трагедии в его семье, были аккуратно вырезаны. Поход на кладбище тоже оказался бесполезным. Никаких результатов не дал и визит в городской архив. Ни в одном из хранящихся там документов не упоминались имена его родителей, даже записи о собственном рождении Вулфу не удалось найти.
Складывалось впечатление, что его семья никогда не существовала.
Ничего не прояснил и сегодняшний визит Вулфа в управление полиции. Дежурный офицер встретил его очень холодно и сразу же куда-то исчез, как только Вулф заговорил об убийстве, произошедшем в городе много лет назад. Через некоторое время он вернулся вместе со своим начальником, который с порога начал угрожать Вулфу и попытался выяснить, почему он интересуется давним убийством.
Поскольку Вулф отказался отвечать на вопросы представителя власти, его заперли в тесном помещении, в котором пахло плесенью. Вулф отчетливо слышал, как дежурный офицер повернул ключ в замке. Воспользовавшись охотничьим ножом, Вулф открыл небольшое окно и сбежал из управления.
Надежды найти убийцу матери таяли с каждым днем. Вулфа одолевали мучительные вопросы. Он чувствовал себя одиноким, всеми покинутым. На него снова навалились переживания и страхи детства. Собственная жизнь казалась ему глупой и бесцельной.
Он не знал, сколько времени лежал, уставившись в потолок. Между тем за окнами стемнело, в коридорах стало тихо. Большинство постояльцев отправилось, должно быть, на ужин в ресторан.
Стало совсем тихо. Вулф слышал только, как ветка высокого дерева скребется в окно. Его ажурная тень плясала на потолке. Вулфу отчего-то стало не по себе. Вздохнув, он спустил ноги на пол и босиком прошлепал к окну. Ветка продолжала настойчиво стучаться в стекло. Понаблюдав за ней, Вулф решил, что завтра же переедет в другой номер.
Вулф плотно задернул шторы и зажег газовый светильник, висевший на стене напротив кровати. В дверь негромко постучали. Вулф бросил взгляд на циферблат каминных часов. Было двадцать минут девятого.
– О господи… – простонал он.
Второй вечер подряд Вулф не являлся на ужин к Томпсонам. Он жалел, что в свое время дал обещание каждый вечер ужинать у капитана. К этому его побудила младшая дочь Томпсона, шестилетняя щербатая егоза, с которой Вулф любил играть.
Недовольство Вулфа быстро сменилось чувством вины, и он направился к двери, надеясь, что капитан явился за ним один, без подвижной, как ртуть, малышки, которая будет упрекать его в нарушении данного слова. Вулф распахнул дверь и оцепенел.
На пороге стояла Алана Малоун. Она была не одна. Вулф увидел позади нее огромного азиата. Это был человек без возраста. Его черные цепкие глаза впились в Вулфа. Казалось, взгляд незнакомца проникал ему прямо в душу. Вулфа как будто пронзило молнией. Он готов был поклясться, что эту молнию метнули в него глаза азиата.
На свете существовало немного людей, способных лишить Вулфа самообладания. Спутник мисс Малоун явно принадлежал к их числу. Впрочем, как и сама Алана.
– Прошу вас, позвольте нам войти, – промолвила Алана и, не дожидаясь разрешения, вошла в комнату.
Вулф невольно посторонился, впуская мисс Малоун и ее спутника.
– Пожалуйста, входите, мэм, – пробормотал он.
Когда Алана проходила мимо, тонкий аромат духов ударил ему в нос. Азиат проследовал в комнату молча, с загадочным видом. Он был похож на восточного мудреца, от него исходило ощущение силы и покоя. Вид гостя не внушал ни малейшей угрозы, и Вулф был скорее заинтригован, чем встревожен его появлением.
Он закрыл дверь и подошел к Алане. Ему показалось, что в комнате вдруг стало жарко и душно. Ничего удивительного, Вулфа всегда бросало в жар в присутствии этой девушки. Томпсон был прав: он все это время скучал по ней.
Странный азиат подошел к светильнику на стене и остановился, повернувшись к нему спиной и скрестив на груди руки. Из-за падавшего сзади света было практически невозможно разглядеть черты его лица. Вулф сам часто прибегал к подобной уловке.
Он переключил свое внимание на Алану. Может быть, она взяла с собой этого человека, чтобы соблюсти правила приличия? Вулф этого не знал и не хотел знать. Увидев Алану, он воспрял духом. Подавленное настроение последних дней сменилось приливом энергии. Вулфу снова захотелось раздразнить Алану, прикоснуться к ее волосам, погладить по щеке, поцеловать, наконец!
Опасаясь, что забудется и распустит руки, он сжал кулаки.
– Как вы нашли меня? – с усмешкой спросил он.
– Вы расстроили маленькую Мэри, не явившись к Томпсонам на ужин, они беспокоятся, здоровы ли вы.
Алана поставила фиолетовый ридикюль на кровать и стала что-то вынимать из него.
– Вулф, знакомьтесь, это мой телохранитель, Старый Китаец, – сказала она, раскладывая на постели длинные блестящие иглы и какие-то маленькие серые шайбочки.
Старый Китаец шагнул вперед.
– Эй! Не вздумайте! – всполошился Вулф. – Я видел в китайском квартале Сан-Франциско, как ваши соотечественники подвергают пытке своих пациентов, и не хочу, чтобы вы прикасались ко мне!
– Не беспокойтесь, вы не почувствуете боли, – попыталась образумить его Алана. – У вас круги под глазами, вы напряжены и выглядите усталым. Иглоукалывание – это вовсе не пытка, оно поможет вам расслабиться.
– О, нет, спасибо, я не хочу, – пятясь, заявил Вулф. – Я не желаю, чтобы ваш телохранитель втыкал в меня иголки. Надеюсь, вы не станете силой удерживать меня, потому что для этого вам понадобится целая рота крепких солдат.
Старый Китаец широко улыбнулся, продемонстрировав крепкие белые зубы.
– У вас хорошее чувство юмора, сэр, – произнес он.
Вулфа удивило, что у него было безупречное оксфордское произношение. «Откуда, черт возьми, он взялся?» – подумал Вулф.
Алана между тем продолжала выкладывать иглы.
– Я никому не позволю втыкать в меня эти отвратительные иголки, – заявил Вулф. Подойдя к Алане, он взял ее за плечи и повернул лицом к себе. От нее исходил аромат ромашкового мыла и роз, у Вулфа перехватило дыхание. – Вы поняли?
Алана прищурилась.
– Но почему? – спросила она.
Вулф усмехнулся.
– Потому что это глупость.
– Вы боитесь каких-то иголок?
О, нет, Вулф боялся другого – того, что утратит контроль над собой и распустит руки.
– Я не видел вас три недели, с тех пор как мы сошли на берег в бостонском порту, – промолвил он. – И вдруг вы являетесь со странным незнакомцем и без всяких церемоний предлагаете подвергнуть меня процедуре иглоукалывания. И после этого вы ждете от меня согласия?
