– Ну, ладно, поехали дальше, – сдался Вулф. – Итак, ты выяснила, что мисс Малоун хочет завести щенка. А ты знаешь, где их можно купить?
Маленькая Мэри кивнула.
– Как-то я была с папой в магазине мистера Хиггинсона, и, когда папа разговорился со своим знакомым, мистер Хиггинсон сказал мне, что я могу купить одного из его щенков перистой… ну, одним словом, той самой породы, о которой я говорила. Он обещал никому не продавать их пока.
– А у тебя хватит денег на такой дорогой подарок?
– О, да! Папа дал мне целую кучу монет!
Девочка открыла коробку из-под сигар и сунула ее под нос Вулфу. В коробке лежали какие-то пуговицы и мелкие иностранные монеты.
– Но как же ты собираешься сохранить в секрете свой подарок? Ведь Алана наверняка увидит щенка у тебя дома.
– Я решила купить его накануне Рождества, перед самым днем ее рождения.
Вулф улыбнулся. Он решил съездить в магазин Хиггинсона и купить этого щенка.
– Отлично! Пусть это будет сюрпризом для Аланы! Что касается меня, то я клянусь держать язык за зубами.
– Вот и хорошо! – Маленькая Мэри спрыгнула с кровати, едва не рассыпав содержимое коробки. – Мне надо идти, пока мама не хватилась меня.
Через несколько минут в комнату вошла Алана.
– Добрый день, – поздоровалась она и, взяв расческу, склонилась над Вулфом.
Вулф потянул носом.
– Ты пила чай с бергамотом, – заявил он.
Алана отпрянула от него, покраснев.
– Прошу прощения. Обычно в это время суток я ложусь немного отдохнуть, но поскольку ты теперь днем не спишь, я решила, что будет лучше выпить чаю и взбодриться.
Заметив что-то на полу, Алана наклонилась и подняла монетку, выпавшую из коробки Мэри. Вулф засмеялся, но тут же поморщился от боли.
– Черт возьми, мне все еще больно улыбаться.
Алана с упреком посмотрела на него.
– То, что я пила чай, тебе рассказала Мэри, не так ли? – в ее голосе слышалось осуждение.
– Надеюсь, у тебя есть чувство юмора? Мне нужно время от времени немного развлекаться, чтобы не сдохнуть от скуки.
Алана подошла к комоду и положила на него расческу.
– Черт возьми, я не знаю, чего от тебя ждать дальше, – промолвил Вулф. Он следил за движением ее бедер и чувствовал тяжесть в паху. – Если бы я не был сейчас прикован к кровати, тебе было бы несдобровать.
Алана придвинула стул к кровати и села. На ее губах играла лукавая улыбка.
– Значит, сейчас я нахожусь в полной безопасности, оставаясь с тобой наедине?
Вулф, пересилив боль, протянул руку.
– Ляг рядом со мной, Алана.
На ее щеках выступил яркий румянец.
– Не дури, Вулф!
– Тебе же ничего не грозит, – стал он уговаривать ее.
К его удивлению, она поддалась на его уговоры и осторожно прилегла на край кровати, стараясь не прикасаться к Вулфу.
– Придвинься ближе, – попросил он.
– Я боюсь причинить тебе боль.
– Ну, тогда, по крайней мере, распусти волосы. Сделай хоть что-то приятное для меня!
– Думаю, мне не стоит этого делать.
Алана придвинулась к нему поближе и осторожно коснулась щеки кончиками пальцев. Несмотря на раны, которые все еще причиняли ему боль, Вулф почувствовал возбуждение.
– Скажи, Алана Малоун, считаешь ли ты меня своим рыцарем в сияющих доспехах?
Она кивнула.
– Но только на твоих доспехах образовалось несколько вмятин.
– Хуже всего то, что я не могу сейчас поцеловать тебя.
– Закрой глаза, – прошептала она. – Тебе нельзя перенапрягаться.
Алана коснулась его век, а затем дотронулась до золотого кольца в ухе.
– Хорошо, что ублюдки не вырвали эту серьгу.
Отчаянье охватило Вулфа. Бандиты похитили у него самое дорогое – сережку матери, с которой он никогда не расставался. Но Вулф не хотел говорить об этом Алане. Исходившее от нее тепло и ее нежные прикосновения вскоре усыпили его. Он погрузился в крепкий сон.
Когда Вулф проснулся, он сразу ощутил, что лежит один. Алана ушла. Он понимал, что близился вечер и ей было нужно уйти, но чувствовал страшную пустоту. В голове все еще туманилось от последствий страшного удара и сильнодействующих лекарств, которыми его пичкали. Тем не менее Вулф постарался собраться с мыслями.
Должно быть, он долго спал. В комнате горела лампа, Вулф ощущал ее свет сквозь опущенные веки. И еще он чувствовал, что был в комнате не один. Вулф наконец открыл глаза и огляделся.
В кресле, стоявшем поодаль от кровати, сидел мужчина, вытянув длинные худые ноги в сапогах. Его широкие плечи и голова прятались в тени. Тем не менее Вулф узнал гостя и крякнул от удивления. Это был Тревор Андруз.
– Знаю, о чем ты сейчас подумал, – шутливо сказал Тревор. – Томпсон пускает к себе в дом невесть кого. Я прав? – Он вдруг посерьезнел. – Господи, ты выглядишь ужасно, краше в гроб кладут.
Вулф застонал.
– Ты как был заносчивым французским креолом, так и остался им, – сказал он и поморщился от боли. Ему было трудно говорить. – Я думал, ты уплыл в Китай.
Тревор покачал головой.
– Когда Селина узнала, что мой отец болен, она настояла, чтобы мы изменили планы. Две недели мы уговаривали отца продать плантации и переехать в Англию, но он решительно отказался, поэтому нам пришлось уехать без него. В конце октября мы обосновались в Ливерпуле, где я возглавил главный офис нашей компании.
– Значит, ты проделал столь долгий путь из Англии в Америку только для того, чтобы увидеться со мной?
– Собственно говоря, я приехал в Бостон, чтобы встретиться с кораблестроителями, которые построили для нашей компании новый клипер. И оказавшись здесь, я решил проведать тебя. Томпсон рассказал мне, что случилось.
Тревор подошел к кровати.
– Когда на тебя напали, я был уже в пути, на борту судна, бороздившего воды Атлантики. В свое время ты выручил меня из беды, Арчибальд Грей, я не забыл об этом.
– Ты вспомнил об услугах, которые я тебе оказал в качестве детектива и следопыта, Тревор. Но прошу тебя, не упоминай здесь моего имени!
Тревор положил ладонь на руку друга. Выражение его лица стало серьезным.
– Не беспокойся, Вулф, я в курсе твоих проблем. Я приехал сказать, что сделаю все возможное, чтобы мы выпутались из этой передряги.
Мы? Вулфа поразило это слово. Тревор воспринимал проблемы друга как свои собственные.
– Спасибо, – пробормотал Вулф.
Он не привык к тому, что люди, пусть даже друзья, заботятся о нем, предлагают свою помощь, принимают близко к сердцу то, что произошло с ним. Вулф был растроган и отвел глаза, чтобы скрыть обуревавшие его эмоции.
