Наблюдая за ним, наставник пил горячий чай.
– Разве это не я должен сейчас кипеть от злости на тебя за то, что ты покинул ферму, хотя обещал не делать этого? – промолвил он. – Однако вместо того, чтобы попросить прощения, ты обозлился на меня.
Вулф резко остановился. Он должен был начистоту поговорить с наставником, но не знал, с чего начать.
Старый Китаец посмотрел на серьгу с гранатом, которая красовалась в мочке уха Вулфа.
Вулф раздраженно провел рукой по волосам и сглотнул комок, подступивший к горлу. На языке вертелись самые страшные ругательства, однако он сдержался и не стал произносить их.
– Неужели вы не знали о глубокой порочности Малоуна? – наконец заговорил Вулф, сверля наставника сердитым взглядом. Он тяжело дышал, как будто ему не хватало воздуха.
Старый Китаец стоял перед ним, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.
– О чем ты говоришь?
– Вы не понимаете, о чем я говорю? – вскипел Вулф.
Вытащив из-за пазухи пакет с фотографиями, которые он нашел в письменном столе Малоуна, Вулф высыпал их на пол. Десятки снимков полураздетых девушек с испуганными глазами разлетелись по полу.
– Вы не знали об этом?
Старый Китаец кивнул.
– Знал. И это было одной из причин, заставивших меня взяться за воспитание дочери Малоуна.
– Одной из причин? Их было несколько?
– Да. Однажды я проснулся посреди ночи с явственным чувством, что в доме происходит что-то ужасное. Я отправился проведать маленькую Алану в детскую и застал ее няню в объятиях Малоуна.
– Сколько лет тогда было Алане?
– Почти три года.
– Она проснулась и все видела?
Старый Китаец кивнул, и Вулф передернул плечами от отвращения. На его лице появилась брезгливость. Наклонившись, он собрал фотографии и бросил их на свою циновку.
– Как вы думаете, этот инцидент сохранился в памяти Аланы? – спросил Вулф.
– Возможно, но эти воспоминания запрятаны глубоко в подсознании.
– Так вот почему она не любит мать Уинстона!
Выражение удивления мелькнуло в глазах наставника.
– Почему ты думаешь, что Уинстон – сын Майре?
– У Уинстона такие же темные курчавые волосы, как и у нее. Он унаследовал глаза отца, но форма носа и рта досталась ему от матери. У них и мимика схожа. – Вулф потер переносицу. – Господи, я удивлен, что Алана до сих пор ни о чем не догадалась. Как вы думаете, это было единственное любовное свидание ее отца в детской или он часто наведывался к няне с определенной целью?
– Похоже, у Малоуна это было в обычае, – с сокрушенным видом сказал наставник. – У Аланы, возможно, сложилось впечатление, что няня ведет себя дурно, но она была еще слишком маленькой и не могла разобраться в ситуации. Девочка не понимала, что Майре, по сути, была рабыней отца, ей некуда было идти, некому жаловаться. Ей оставалось радоваться хотя бы тому, что ее сын жил с ней под одной крышей и она могла часто видеть его.
Печаль Старого Китайца была такой глубокой и неподдельной, что гнев Вулфа утих, уступив место душевной боли. Он положил фотографии в пакет.
– Я целый день мучился, гадая, где я мог прежде видеть Майре Макинтош. Да, Уинстон пошел в мать, а не в отца. Почему вы жалеете женщину, которая была готова выбросить собственного ребенка?
– Разве я говорил, что Майре была готова оставить Уинстона? Ты многого не понимаешь, Вулф.
– Не надо меня недооценивать! – запальчиво заявил тот.
Когда Старый Китаец стал ему родным человеком? Это произошло незаметно…
– Майре едва исполнилось пятнадцать лет, когда родился Уинстон, – сказал наставник, сделав глоток чая. – Она сама была еще ребенком, наивным и мечтательным. К тому времени, когда Майре поумнела, было уже слишком поздно что-то менять в жизни. Она утратила свободу. Малоун завладел не только ее телом, но и душой. Майре было некуда идти.
– Судя по акценту, она шотландка. Откуда привез ее Малоун?
– Из Шотландии, – ответил Старый Китаец и снова поднес чашку к губам.
– Я думал, что Малоуны родом из Ирландии.
Старый Китаец пожал плечами.
– Шотландия расположена не так уж далеко от Ирландии.
– Малоун – настоящий извращенец, – прорычал Вулф.
– Одна из причин, по которой я стал воспитателем Аланы. Ее родители – люди недостойные, я не доверяю ни Малоуну, ни его жене.
– Алана никогда не вернется к родителям. Только через мой труп! – поклялся Вулф.
Наставник некоторое время сидел молча, уставившись в одну точку. Вулфу стало не по себе.
– Почему вы изначально согласились работать на Малоуна? Вы же видели, что он за человек! Тем не менее вы многому научили его, – с упреком промолвил Вулф.
– Ну, во-первых, он нанял меня для того, чтобы я посвятил его в тонкости восточной философии. Однако мудрый учитель никогда не раскроет всех секретов ученику, который не достоин этого. – Старый Китаец усмехнулся. – Да и потом, Малоун не способен постичь высшую мистическую премудрость, как ты и Уинстон. Или как его дочь. Он умен и коварен, но слаб духом. – Наставник уставился в огонь, полыхавший в печурке. – В кендо есть одно изречение: «Позвольте врагу разрезать вашу кожу, но не упустите момент, когда сможете разрезать его тело».
– Значит, вы терпеливо ждали, когда сможете противостоять Малоуну? Но почему он не избавился от вас? Почему держит рядом с собой?
На лице Старого Китайца появилось странное выражение, но тут же исчезло.
– Возможно, в душе он боится меня. Или опасается, что после моей насильственной кончины всплывет то, что я знаю о его делишках.
Дрожь пробежала по спине Вулфа, когда он это услышал. От Малоуна действительно исходила реальная опасность. Если его загнать в угол, он может решиться на отчаянный шаг.
Вулф решил сменить тему разговора.
– Вы оставили родину и долго жили в стране чуждой вам культуры. Что было для вас самым трудным? – спросил он.
Старый Китаец пожал плечами.
– А из какой вы семьи? Кто ваши родители?
Вулф с трудом переносил отрешенную пустоту в глазах наставника. Чтобы немного отвлечься, он налил себе вина.
– Моя мать китаянка, отец японец, – сказал Старый Китаец.
Вулф кивнул на стену, где висело оружие, с которым тренировались ученики.
– Теперь понятно, почему вы проповедуете учение, вобравшее в себя китайскую и японскую философии боевых искусств.
– Правильно, – промолвил Старый Китаец. – Моя мать происходила из знатной китайской семьи, а отец был японским самураем. Со своими соратниками он вторгся на земли мужа моей матери и взял ее в заложницы. Он насиловал ее до тех пор, пока не убедился, что она понесла от него. А затем отправил голой в дом мужа.
