– Вам не следовало убивать мою мать, – тихо, со скрытой угрозой в голосе, произнес Вулф. – Вы на всю жизнь сделали несчастными свою дочь и внучку. Теперь кровь жертвы и ее убийцы смешалась в невинном ребенке. Искупить свою вину вы можете только одним способом – самоубийством.
Малоун задрожал, как осенний лист. Он выглядел жалким, испуганным. Вулф с презрением наблюдал за ним. Он вдруг вспомнил слова Старого Китайца: «Если ты хочешь по-настоящему уничтожить своего врага, не убивай его, а лиши власти. Тем самым ты унизишь его, уничтожишь все, что он ценил в этой жизни и уважал в себе».
Вулф понял, что Малоун не переживет своего унижения. Он был амбициозным человеком, всегда стремившимся занять высокое положение в обществе. Но теперь, сколько бы денег он ни заработал, уважаемые люди отвернутся от него. Он будет вечно скитаться по свету, как всеми презираемый Каин, убивший Авеля, и нигде не найдет пристанища.
– Поступайте как знаете, – сказал Вулф. – А я забираю вашу дочь и нашего ребенка. И если вы посмеете преследовать нас, эти люди, – он махнул рукой в сторону учеников Старого Китайца, – разберутся с вами. Вы умрете медленной ужасной смертью. Вы меня поняли?
Малоун осторожно кивнул, боясь повредить шею об острое лезвие, приставленное к его горлу.
– Ах да, – промолвил Вулф, как будто что-то вспомнив. – Прежде чем расстаться, мне надо решить с вами еще несколько вопросов.
Малоун снова кивнул.
– Хочу попросить вас быть лояльным к своим новым работодателям, – продолжал Вулф.
В глазах Малоуна отразилось недоумение. Он явно не понимал, о чем идет речь.
– Как? Разве вы еще не знаете? – Вулф изобразил удивление. – Ваши бордели перешли под новое управление. Они находятся в надежных руках Макгилливреев.
Малоун пробурчал что-то нечленораздельное.
– Мои сородичи позаботятся о том, – продолжал Вулф, – чтобы женщины, которые пожелают вернуться на родину, могли это сделать в ближайшее время. Дети, которых они зачали от вас и Джонатана, разумеется, получат пожизненное содержание. Я уверен, вас устраивают такие условия.
Малоун в третий раз кивнул.
– Несколько моих сородичей, Макгилливреев, решили попытать счастья в Америке. Но им не нравится идея стать содержателями притона. Поэтому они переоборудуют бывшие бордели в отели или продадут эти здания.
В горле Малоуна что-то забулькало, он побагровел от возмущения, но промолчал.
– Да, и вот еще что, – сказал Вулф. – Сообщаю вам, что Джонатан Хеменуэй уехал в Австралию и, судя по всему, задержится там надолго. Поэтому, боюсь, вам придется отказаться от планов совместной разработки алмазных копей в Африке. Вам все ясно?
Острие лезвия впилось в кожу Малоуна, он быстро кивнул, и по его горлу на белоснежный воротник скатилась капля крови.
– И последнее, мистер Малоун. Эти господа будут присматривать за вами до конца ваших дней. – Вулф вновь указал на группу людей, одетых в черное. – Если вы обидите еще хоть одну женщину, они отведут вас к хирургу, и тот сделает вам операцию, после которой вы утратите способность… скажем так, докучать дамам.
Зрачки Малоуна расширились от страха.
– Нне… беспокойтесь… – выдавил он из себя.
Вулф достал из споррана брошь из волос Малколма Малоуна.
– Вот, миссис Малоун, возьмите, и спасибо за то, что все эти годы хранили вещицы, принадлежавшие моей матери.
Вулф повернулся и вышел в коридор, где его ждала Алана. Однако миссис Малоун последовала за ним.
– У меня к вам одна просьба, мистер Макгилливрей, – сказала она, когда Вулф обернулся.
Его поразил мягкий тон ее голоса.
– Какая?
– Возьмите меня с собой.
Все, кто услышал эти слова, ахнули.
– О боже, вы шутите?
Несмотря на всю браваду, нижняя губа миссис Малоун подрагивала.
– Я слышала, как вы сказали моей дочери, что не желаете разлучать родных людей, в особенности если чувствуете, что в силах помочь им сохранить семейные связи. Вы должны держать свое слово! Тем более сейчас, когда наделены такой властью над людьми, мистер Макгилливрей.
Вулф посмотрел на Алану и Уинстона, как будто советуясь с ними. Они были сильно взволнованы, но не произнесли ни слова. Вулф задумчиво покачал головой.
– Боюсь, что не смогу выполнить вашу просьбу, миссис Малоун. Майре Макинтош не имела возможности заботиться о своем ребенке, любить и лелеять его. А у вас такая возможность была, но вы не воспользовались ею. Не кажется ли вам, что сейчас уже слишком поздно наверстывать упущенное?
Миссис Малоун закусила нижнюю губу. Ее лицо выражало отчаянье.
– Вы совершенно правы, сэр, – промолвила она, и из ее глаз хлынули слезы. – Я никудышная мать. По правде говоря, я – бесхребетное существо, которое всегда шло на поводу у других. И в конце концов я потеряла себя. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, скажу лишь, что в возрасте Аланы я всегда делала то, что от меня требовали.
Вулф тяжело вздохнул. Он устал, и его мысли путались.
– У меня сейчас только одна цель, миссис Малоун, – защитить Алану и дочь. В последнее время они жили в условиях, когда им грозила серьезная опасность.
В глазах миссис Малоун мелькнул страх.
– Возьмите меня с собой! Позвольте мне доказать, что я лучше, чем кажусь вам сейчас!
У Вулфа сжалось сердце.
– Не надо, миссис Малоун, не унижайтесь.
– Прошу вас, – прошептала она, ее подбородок дрожал. – Дайте шанс. Если мне не удастся поладить с вами и дочерью, вы отошлете меня назад. – Вулф не ответил, и миссис Малоун взглянула на внучку. – Если вы сейчас откажетесь выполнить мою просьбу, вы так и не узнаете, что я за человек. Что вы расскажете своему ребенку о бабушке?
Вулф взял маленькую Гленду на руки и осторожно прижал в груди. Она мирно спала, посапывая. Вулф вдруг вспомнил наставника. Что сделал бы Старый Китаец на его месте? Что сказал бы миссис Малоун? Внезапно на него снизошло озарение, и он повернулся к будущей теще.
– Хорошо, у вас есть пять минут на сборы.
– Я не желаю ничего брать из этого дома. Мистер Малоун все равно будет посылать деньги на мое содержание. Иначе ему будет худо.
Очевидно, Вулфу было не все известно о взаимоотношениях супругов Малоун. Он подошел к Алане и шепнул ей на ухо:
– Ты представляешь, какая интересная жизнь нас ждет?
Эпилог
Данмегласс, 2 июля 1856 года
Часы в зале пробили полночь, и эхо разнесло эти звуки по всему дому. Вулф перевернулся на бок и прижал Алану к себе. Ее мерное дыхание касалось его груди. «Моя жена», – с гордостью думал он и никак не мог привыкнуть к этой мысли. Порой ему казалось, что он спит и видит во сне свою счастливую жизнь.
