Дожидаясь осуществления этой цели, Мануэль Пинейро и кубинские спецслужбы проникли в окружение Сальвадора Альенде. Во-первых, они завербовали журналиста Аугусто Оливареса, в то время советника президента Альенде по делам печати и директора общественного телевидения. По словам Барбароссы, Оливарес (псевдоним Эль Перро – Собака) был «нашим лучшим информатором» в Сантьяго. «Благодаря ему Фидель всегда первым узнавал, что происходило в Ла-Монеде [дворец президента Чили]. Порой даже раньше Альенде!» – часто хвастался Пинейро.
Кроме того, на кубинцев работала Беатрис Альенде, дочь президента. Она даже вышла замуж за кастровского агента, работавшего в Сантьяго-де-Чили. Случайно или нет, именно она убедила отца распустить президентскую охрану, унаследованную от прошлого правительства, и заменить ее новой, более неформальной, сформированной из левых активистов и окрещенной Группой личных друзей (ГЛД). В нее вошли два знаменитых кубинских агента: братья-близнецы Патрисио и Тони де ла Гуардиа.
Как бы то ни было, переворот генерала Аугусто Пиночета 11 сентября 1973 года свел на нет всю подготовительную работу, проведенную кубинским Главным управлением разведки. Аугусто Оливарес, советник Альенде по делам печати, покончил с собой в Ла-Монеде одновременно с президентом
[19], в день пиночетовского переворота. Мигель Энрикес был убит полицией в 1974 году. Его соратник Андрес Паскаль Альенде сумел бежать на Кубу, где проживает по сей день. Наконец, Беатрис Альенде, также нашедшая убежище в Гаване, покончила с собой в 1977 году.
Но интерес Команданте к чилийским делам не исчез со смертью Альенде и установлением в Сантьяго крайне правой диктатуры. В тот самый момент, когда в 1973 году Пиночет захватил власть, сотни чилийцев находились на Кубе, где учились на агрономов, врачей или инженеров. Теперь, когда они оказались отрезанными от родины в Гаване, Фидель предложил им пройти политико-военную подготовку в тренировочном лагере Пунто-Серо-де-Гуа набо, где к ним быстро присоединились другие их соотечественники левых революционных убеждений, бежавшие на Кубу. Среди этих новых бойцов оказался Хуан Гутьеррес Фишманн, он же Эль Челе (Блондин). Сын боливийского архитектора и чилийки, ранее обосновавшийся на Кубе, отличился в разных качествах. Во-первых, в 1983 году Эль Челе приблизился к первому кругу власти, женившись на Мариеле Кастро, дочери Рауля, у них родился ребенок, правда, через несколько лет они развелись. В том же году Блондин стал одним из основателей Патриотического фронта имени Мануэля Родригеса – боевого революционного движения, которое в 1986 году под контролем генерала Алехандро Ронда Марреро и офицеров кубинского спецназа осуществит эффектное, хотя и неудачное покушение на Пиночета. Долгое время разыскивавшийся Интерполом за участие в различных покушениях и похищениях чилийских политиков правого толка, в том числе за убийство в 1991 году сенатора и бывшего советника Пиночета Хайме Гусмана, партизан Хуан Гутьеррес Фишманн сейчас живет в Гаване, хотя кастровский режим, возглавляемый в настоящее время его бывшим тестем Раулем Кастро, отрицает этот факт.
Несколько поколений латиноамериканцев, не одних только чилийцев, приезжали в Гавану за советом или приказом. В этом нет ничего удивительно: в глазах южноамериканских революционеров и левых в целом Фидель Кастро был примером, которому надо следовать, компасом, поводырем, наставником. Действительно, никто не имел такого большого и долгого опыта. Давайте подумаем об этом хоть пять минут: в Латинской Америке его биография не имеет аналогов. В 1959 году он сверг диктатуру, неслыханно унизил США (в заливе Свиней в 1961 году), потом поставил мир на грань ядерной войны во время Карибского ракетного кризиса 1962 года. Кастро успешно противостоял одиннадцати американским президентам и, как мы увидим дальше, оказал решающее влияние минимум на два исторических события холодной войны: сандинистскую революцию в Никарагуа в 1979 году и войну в Анголе в 1970—1980-х годов.
* * *
Нравится это кому-то или нет, Фидель Кастро – самый влиятельный латиноамериканский политик после Освободителя Симона Боливара (1783–1830), легендарного героя борьбы за независимость Южной Америки. Чтобы показать всю силу влияния Кастро на латиноамериканских левых, я расскажу один эпизод – неизвестный до нынешнего дня, – свидетелем которого я стал во Дворце революции и который показывает неразрывную связь между Фиделем и колумбийским повстанческим движением. Но прежде надо рассказать о возникновении одного из самых оригинальных повстанческих движений на континенте – Движения 19 апреля (M-19), родившегося в 1974 году в Колумбии и начавшего свою деятельность мощной рекламной кампанией в основных городах страны.
Между 15 и 17 января того года на первых полосах крупнейших газет появились рекламные объявления, которые загадочно и анонимно обещали важное событие. В «Эль Тьемпо», главной ежедневной газете Боготы, рекламный слоган выглядел так: Parâsitos? Gusanos? Falta de memoria? Inactividad? Ya viene M-19! («Паразиты? Червяки? Потеря памяти? Бездеятельность?
[20] M-19 идет!»). Среди читателей начались споры, строились различные предположения. Некоторые вообразили, что в аптеки поступает новое чудо-средство M-19…
Тем временем вечером 17 января 1974 года, в час, когда закрываются музеи, группа боевиков похитила шпагу Освободителя, выставленную в Кинта-де-Боливар, доме-музее, в котором герой жил некоторое время. Прежде чем покинуть помещение, партизаны краской оставили на стенах свою подпись: «M-19». С этой акции, вызвавшей грандиозный скандал и ставшей пощечиной власти, группа начала партизанскую войну. Ее особенностью стало то, что речь шла о войне в городе, войне интеллектуальной, в отличие от той войны, что вели ФАРК и ЭЛН – две другие повстанческие организации страны, обе имевшие сельское происхождение.
Сказать, что кража шпаги Симона Боливара стала громкой сенсацией, значит не сказать ничего: на протяжении семнадцати лет, вплоть до 1991 года, колумбийские журналисты безуспешно искали священную реликвию, но так и не смогли выйти на ее след.
Итак, в один прекрасный день 1980 года, когда я дежурил в приемной перед кабинетом Фиделя, около семнадцати часов было доложено о прибытии во Дворец революции Хайме Батемана, одного из создателей M-19 и главного организатора похищения шпаги. В тот день Фидель не ждал посетителя, стоя в своем кабинете, как он делал обычно, а прошел через приемную, где находился я, и встал в коридоре, с явным нетерпением ожидая Батемана. Неужели это такой особый случай? Да, и еще какой! Через минуту Хайме Батеман, сопровождаемый Барбароссой (Мануэлем Пинейро) вышел из лифта на противоположном конце коридора, и направился к нам. В руках он держал какой-то продолговатый предмет, завернутый в кусок обычной черной ткани. Момент был торжественным. Хайме Батеман принес Экскалибур, похищенный шестью годами ранее. Остановившись перед Лидером максимо, он развернул «священный Грааль» под нашими изумленными взглядами и, держа горизонтально, вложил его ему в руки.
