И в заключение, когда кандидаты на эмиграцию получили разрешение отплыть в США, Фидель собрал в порту Мариеля враждебно настроенную толпу, чтобы сделать отплытие отъезжающих как можно более унизительным. Подстрекаемые полицейскими и агентами G2 в штатском, соотечественники их унижали, плевали, били. Разумеется, я считал это несправедливым, но что я мог сделать? В тот момент я рассматривал это как обычную защитную меру, легитимный способ защитить революцию и ее благородные идеалы от происков «контрреволюционеров», которые намеренно совершили провокацию, захватив посольство Перу. Я был молод и верил всем россказням Фиделя.
* * *
В ту пору в Высшей школе МИНИНТа я начал изучать контрразведывательные премудрости. Сначала, с 1979 по 1985 год, занятия по этой дисциплине шли раз в неделю, а в последние месяцы учебы – ежедневно. Именно там, в аудиториях школы (а также благодаря тому, что находился рядом с мастером шпионажа Фиделем), я усвоил все приемы и методы, которым обучают кубинских разведчиков, направляемых с заданием за границу. Владение навыками ведения наружного наблюдение и ухода от него очень пригодились мне позднее, когда я после пребывания в тюрьме собирался бежать с Кубы, а полиция продолжала следить за каждым моим шагом, каждым жестом. Мне оказался крайне полезен курс психологии. Из него я, в частности, узнал различные способы получения информации от собеседников во время обычных разговоров, стимулируя разговорчивость своих визави такими приемами, как лесть или выражение сомнений в его словах: польстив человеку, страдающему от того, что его профессиональные заслуги недооценены, или, напротив, усомнившись в словах того, у кого гипертрофированное эго (и кто в разговоре постоянно выпячивает свои таланты), можно узнать невероятно много важного и интересного…
В одной студенческой группе со мной учились будущие дипломаты. Надо сказать, что кубинский шпионаж раскинул свои сети по всему миру. И в отличие от других стран кубинские дипломаты прекрасно владеют всеми приемами ведения разведки. Для этого они проходят специальную подготовку. Прежде чем выехать на работу за границу, они даже встречаются с психологом, который рассказывает им об их собственном характере, их сильных и слабых чертах, о способах исправить некоторые нежелательные психологические черты. Речь идет о том, чтобы избавиться от вкусов, наклонностей и пристрастий, могущие стать слабым местом, на котором их способен подловить враг, и одновременно усилить их революционное рвение при помощи специально продуманной идеологической речи. Эту фазу подготовки называют мозговым бронированием. В результате от Парижа до Мехико и от Берлина до Каира каждое кубинское посольство является шпионским гнездом. Даже последний служащий, ничтожный регистратор, принимающий посетителей, связан с разведкой – конечно, полученная им подготовка не столь тщательна, как подготовка «резидента», то есть посла.
Путешествуя с Фиделем и тесно работая с сотрудниками наших зарубежных представительств, я много чего узнал. Например, в каждом посольстве больше всего следят за офицером-шифровальщиком из-за объема секретной информации, которой он владеет. Вынужденный жить на территории посольства, он не имеет права передвигаться по городу в одиночку; наоборот, выходить он может только в сопровождении одного или нескольких коллег с целью предотвратить возможность его побега, что имело бы драматические последствия для интересов Кубы.
Одной из главных задач, возложенных на посольство, является приобретение агентуры, как «агентов влияния», так и настоящих шпионов. Первых обычно находят среди профессоров и студентов университетов, политиков, дипломатов, журналистов, деятелей искусства и культуры и даже среди руководителей предприятий, короче, из среды людей, занимающих в обществе определенное положение и a priori благожелательно настроенных к Кубинской революции. Кубинские представители должны поощрять данную склонность, чтобы сделать этих людей неявными выразителями прокастровских взглядов. «Полезные идиоты», – сказал бы про таких Ленин. Вторые, намного более редкие, – это люди, сознательно работающие на кубинские спецслужбы, будучи завербованными Главным управлением разведки.
Дипломатические приемы, культурные события (концерты, показы кинофильмов) или профессиональные выставки (в области туризма, например), собрания любителей сигар – все эти мероприятия годятся для вербовки агентов. Эта работа проводится офицером-вербовщиком: такой есть в каждом кубинском посольстве. Обычно это хорошо образованный человек, общительный, очень любезный, способный поддержать разговор на любую тему и адаптироваться к любым обстоятельствам. Первая его задача – завоевать симпатию собеседника и разговорить с целью выяснить, относится ли этот человек с симпатией к Кубе и может ли быть завербованным на этой почве или нет. На каждого потенциального кандидата на вербовку составляется психологический профиль: его связи, предпочтения, слабости, сексуальная ориентация, степень близости к идеям Кубинской революции, любовь к деньгам. Все это методично заносится в заведенную на него карточку. Это обязательная отправная точка.
Все, кто знаком с миром разведки, знают, что существуют четыре фактора, позволяющие вербовать агентов: деньги, идеология, шантаж и самолюбие. Фидель всегда считал главным второй, исходя из принципа, что вербовка людей, разделяющих его антиимпериалистическую (то есть антиамериканскую) идеологию является наиболее надежным и одновременно наименее дорогостоящим вариантом. Все самые знаменитые кубинские кроты, разоблаченные американскими спецслужбами, относились к этой категории. Это и работавшая в Пентагоне Ана Белен Монтес, арестованная в 2001 году и приговоренная к двадцати пяти годам тюрьмы, и сотрудник Госдепа Уолтер Кендалл Майерс, арестованный в 2009 году и приговоренный к пожизненному заключению. Они работали не за деньги, им было достаточно осознания того, что они действуют во славу Кубинской революции.
Но иногда бывает, что агентов вербуют путем шантажа. Такова, например, история одного французского дипломата, с которой я ознакомился, пока однажды утром готовил для Фиделя почту. Я еще не рассказывал, что, помимо физической защиты Команданте и ведения ежедневника, в мои обязанности входило каждое утро разбирать все аналитические доклады, присылаемые из различных министерств и спецслужб. Итак, однажды утром, в конце 1980-х годов, я увидел доклад контрразведки относительно одного французского дипломата, работавшего на Кубе и завербованного с помощью шантажа. Вербовка иностранного дипломата происходит не каждый день, а дело это было достаточно интересным, поэтому мне захотелось узнать о нем побольше. В тот момент у меня не было времени внимательно прочитать документ, поскольку надо было готовить целую стопку бумаг для того, чтобы представить их Фиделю. Но имя я запомнил. А потом у меня так и не нашлось возможности вернуться к тому делу…
Однако у истории было продолжение, которое имело место в Майами. Как всем известно, в столице штата Флорида проживают десятки тысяч беженцев с Кубы. Среди них немало бывших сотрудников кубинских спецслужб, которые, принимая во внимание мой послужной список, естественно, тесно и дружески общались со мной, когда мне наконец удалось бежать с Кубы в 2008 году. Один из них, бывший офицер разведки, перебежавший в Штаты в 1995 году, спросил меня, слышал ли я когда-нибудь о некоем X. – назовем его так – французском дипломате, завербованном в конце 1980-х годов в Гаване! Имя сразу всплыло в моей памяти, вернув меня к событиям почти двадцатилетней давности.
