Я отобрал из них несколько особенно хороших «музейных» экспонатов, чтобы передать их в отделы безопасности соответствующих организаций. XX усмехнулся, когда я попросил его оставить их в моем распоряжении. Не было нужды уверять его, что источник этого богатства останется в тайне.
После того как Вурр сделал оттиск с каждой печати и записал использованные номера полевой почты, XX убрал солидные остатки коллекции в портфель.
– Не мне давать вам советы, – сказал я. – И все же хотелось, чтобы вы были очень осторожны с этими вещами. У меня для вас припасена более важная работа, чем возня с такими игрушками.
Тем временем мне пришло в голову, что не стоит раскрывать перед Нелисом все свои карты, не говоря уже о тех, которые могли находиться у XX. Мы слишком мало знали о Нелисе, и я хотел как можно скорее вывести его из игры. Услуги, которые он ранее оказал лилльскому абверу, не являлись основанием для того, чтобы позволять ему воспользоваться свежим контактом с XX. Поэтому я устроил так, чтобы главное донесение XX на следующий день попало к Вурру и Вилли. Сейчас же я ограничился общими разговорами, в которых XX продемонстрировал все глубины своего многостороннего опыта. Он ушел от нас около девяти под предлогом срочной встречи.
Три дня спустя Вурр прибыл в Дриберген с выверенным донесением XX. Над ним работали день и ночь, в результате чего возникла убедительная картина всесторонней подпольной деятельности на западных оккупированных территориях. Десятки важных курьерских маршрутов, явочные квартиры, способы связи, пароли и места перехода границы, несколько сотен имен и кличек казначеев, пункты выплаты, курьеры и всевозможные учреждения, принадлежавшие различным тайным организациям, представляли собой такую мозаику нелегальной работы, какую мы бы никогда не увидели, пытаясь проникнуть в нее извне. Проверка личности Линдеманса подтверждала подлинность его информации.
Мы предприняли меры, чтобы освободить Хенка Линдеманса, которого собирались отправить в Германию в составе трудового корпуса. Нелис был выведен из игры и впоследствии работал на майора Визекеттера в Голландии – таким образом снижался риск того, что у него сохранятся связи с Линдемансом, при том, что Нелиса хорошо знали в Бельгии и северной Франции как осведомителя абвера. Я велел Вурру быть единственным связующим звеном с Линдемансом, а Вилли – находиться при Вурре связным. Материалы, которые поставлял XX, передавались в соответствующие отделы абвера лишь с осведомительной целью, их источник держался в секрете, и ставилось условие, чтобы ни при каких обстоятельствах не предпринимались никакие меры против любых упомянутых лиц без соответствующего одобрения ФАК-307. Мои меры предосторожности увенчались успехом – гонениям подверглись лишь две небольшие группы из числа названных Линдемансом.
Тем временем Вурр осторожно вводил XX в новую роль, и я время от времени принимал участие в беседах, чтобы склонить его к большей откровенности. В этом отпала нужда, когда вскоре был освобожден его брат Хенк. Наш план состоял в том, чтобы Линдеманс сыграл роль вождя подполья, который все знает и все держит в своих руках, но желает оставаться в тени, чтобы приберечь себя для более важных задач, которые поручит ему союзная разведка в момент вторжения.
Главной целью немецкой разведки на Западе стало раскрытие времени и места десанта союзников, и все прочие соображения подчинялись этой задаче. Всем было очевидно, что успешный десант приведет к катастрофе, если только его немедленно не сбросить в море превосходящими силами. Колоссальное превосходство союзных ВВС могло свести на нет немецкую контратаку, если резервы для нее пришлось бы свозить со всей Франции; а положение Германии еще сильнее усугубилось бы, если пункт вторжения был бы определен ошибочно и потребовались бы крупные передвижения войск вдоль реальной линии фронта. Штабы французской и бельгийской разведок и хорошо организованные саботажные группы, контролировавшиеся из Лондона, ждали передачи заранее согласованного сигнала по Би-би-си, чтобы начать действовать – либо в день X (день вторжения), либо после него; таким образом, попытки расшифровать десятки ежедневных сообщений Би-би-си стали главной задачей для немецкой контрразведывательной службы.
Мы надеялись, что Линдеманс войдет в достаточно тесный контакт с оперативным штабом вражеской разведки, чтобы своевременно сообщить нам информацию о времени и месте вторжения. Вскоре Линдеманс отправился в Бельгию как представитель голландского подполья, чтобы ускорить переправку оружия из Бельгии в Голландию, пообещав голландцам пополнить таким образом их очень скудные запасы. В конце марта Линдеманс сообщил, что двух английских агентов, действовавших в Голландии, должен подобрать у побережья Зеландии торпедный катер или подлодка: эту операцию организовали с помощью одного из радиоконтактов между Голландией и Англией. С нашей точки зрения, ситуация с радиосвязью ухудшилась еще раньше, чем закончилась операция «Северный полюс». Служба радиоперехвата следила за работой по крайней мере шести голландских радиостанций, но была не в силах их ликвидировать, а на смену тем передатчикам, которые захватило ЗИПО, вскоре приходили новые в других районах. Было очевидно, что Лондон воспользовался уроками операции «Северный полюс», за которые он столь дорого заплатил.
С целью выследить вышеупомянутых агентов мы велели XX предложить курьерской группе, чтобы доставить агентов в Зеландию поручили именно ему. Для поездки в Зеландию обычным транспортом требовалось разрешение, а чтобы попасть на остров, нужно было иметь специальный пропуск. Линдеманс обещал достать документы, и ему выдали фотографии агентов и прочие данные. Мы не слишком удивились, обнаружив, что эти агенты – не кто иные, как Ритсхотен и ван дер Гиссен, бежавшие в декабре из Харена, хотя мы считали, что они уже давно добрались до нейтральной страны или до Англии. Как быть? Нам не слишком хотелось содействовать осуществлению вражеских планов. Однако двое этих людей уже не могли причинить нам прямого ущерба своими рассказами, а меня в первую очередь волновали влияние и позиция Линдеманса, которые бы резко укрепились, если бы он сумел успешно выполнить поручение.
Мы решили не задерживать Ритсхотена и ван дер Гиссена и снабдили их необходимыми бумагами. Но за два дня до даты отбытия Линдеманс сообщил, что агентам приказано забрать с собой в Англию большую партию пленок от фотоаппарата «лейка» и важных шпионских донесений за несколько предыдущих месяцев, которую требовалось быстро переправить в Англию. Это серьезное обстоятельство полностью перечеркивало наши планы, так как мы не могли допустить, чтобы такой материал достался врагу.
Мы не знали, фигурируют ли во вражеских планах вторжения прибрежные патрули в устьях Мааса и Шельды и на островах Зеландии, хотя у Верховного главнокомандования на Западе вроде бы имелись данные, свидетельствовавшие об этом. Особенно нас интересовало, какое судно подберет агентов – торпедный катер или подлодка. Чтобы перехватить шпионские донесения, не оставалось ничего иного, как снова арестовать Ритсхотена и ван дер Гиссена. Это было сделано во время проверки документов на пути в Бергеноп-Зом. Пропуска агентов были опознаны как поддельные, что и послужило предлогом для их ареста. Таким образом мы завладели примерно тридцатью фотопленками, после проявки которых стало ясно, зачем враг собирался послать боевой корабль, чтобы забрать их. Пленки давали полное представление обо всех объектах внимания вражеской разведки. Мы уже привыкли к тщательной подготовке таких донесений – сказывалась подготовка шпионов в Англии, – но в данном случае специалисты работали с невиданной доселе точностью и аккуратностью. Отдельного упоминания достойны практически полные данные о стартовых площадках секретного оружия в Голландии.
