Зима 1691/92 года выдалась холодной и снежной, с весны зарядили холодные дожди, урожай оказался наполовину погублен, виноград не вызрел, осенью зерна приходилось бросать в жидкую грязь, и следующей весной озимые не взошли. Разразился голод, жертвами которого за два года стали около полутора миллионов человек, к тому же Франция снова ввязалась в войну – с Аугсбургской лигой.
В таких чрезвычайных условиях король прибегнул и к чрезвычайным мерам: временно ввел подушную подать, обложив ею всех французов, включая привилегированные сословия. Все население разделили на двадцать два класса, в зависимости от происхождения и положения в обществе; каждому классу соответствовала определенная сумма подати. Первый класс, в который входили дофин, принцы крови, министры и генеральные откупщики, облагался податью в две тысячи ливров, последний (крестьяне-поденщики, чернорабочие и солдаты) – в двадцать су. От подати освободили только духовенство, которое откупилось пожертвованием в четыре миллиона ливров в
год (и окончательно выкупило свою финансовую свободу за двадцать четыре миллиона ливров в 1710 году), а также бедняков, платящих менее сорока су королевского налога. Кроме того, подушную подать не платили студенты и иностранцы, прожившие во Франции менее шести месяцев.
Подать отменили в 1697 году после подписания Рисвикского мирного договора, однако в 1702 году разразилась война за Испанское наследство, и подушную подать ввели снова, но уже по другой системе, напоминающей королевский налог. Теперь ее собирали по финансовым округам, дворяне получили послабления, а ремесленные цехи распределяли общую сумму подати между своими членами. Изначально новый налог вводился вплоть до окончания войны, однако не был отменен и после ее завершения, а в 1705 и 1747 годах даже увеличен (на два су с ливра). В 1704-1706 годах лето было невероятно жарким, уровень воды в реках понизился, вода в них стала грязной, что привело к эпидемии желудочно-кишечных заболеваний, в частности дизентерии, от которой умерли двести тысяч человек; зато зима 1709 года выдалась самой холодной за последние двести лет: Сену сковало льдом от Парижа до самого устья, водный транспорт на других реках тоже был парализован, люди умирали от холода, голод погубил шестьсот тысяч человек. Весь 1740 год стояла холодная погода, что, разумеется, снова вызвало голод по всей стране.
В январе 1742 года гасконец Жозеф де Жюнка Боэсс, «черный мушкетер» и капитан полка Гатинэ, кавалер ордена Людовика Святого, отслуживший сорок лет и участвовавший во всех сражениях во Фландрии, Италии и Германии, потребовал на заседании Генеральных штатов Бигорры возместить ему выплаченную им подушную подать, поскольку он, купив земельные владения, принадлежит отныне к благородному сословию. В этом требовании ему было отказано, а в 1760 году подушную подать увеличили вдвое для тех, кто был освобожден от королевского налога.
Несмотря на это, клич «Да здравствует король без соляной пошлины!» вновь раздался во Франции только в 1775 году. Зима выдалась суровой, год – неурожайным, цены на хлеб резко возросли, и в самом Париже и Версале начались беспорядки. В столицу ворвались «сельские банды», к ним примкнула городская чернь; начались грабежи рынков и пекарен. Но полиция не принимала мер, а мушкетеры даже освободили одну арестованную женщину. Правительство объявило город на осадном положении, но при подавлении беспорядков сочетало суровость с милосердием: две женщины, приговоренные к смертной казни, были помилованы королем и отделались изгнанием.
Через год мушкетерские роты были распущены, а еще через тринадцать лет последний капитан-лейтенант роты «черных мушкетеров» Филипп Клод де Монбуасье-Бофор-Каниллак был избран депутатом от дворянства Клермон-Феррана в Генеральные штаты 1789 года. Дальнейшее развитие событий известно очень хорошо… Мы уже рассказывали, как складывались судьбы бывших мушкетеров во время Французской революции. Добавим только, что революционный народ не питал почтения к слугам короля и их славному боевому прошлому: надгробие маршала Франции Пьера де Монтескью, графа д'Артаньяна, в приходской церкви Плесси-Пике было разбито и уничтожено.
МУШКЕТЕРЫ В ЛАЗАРЕТЕ
Боевые раны. – Врачи, хирурги и аптекари. – Кровопускание и клистиры. – Спор о кровообращении. – Переливание крови. – Астрология и медицина. – Лихорадка и «нехорошая болезнь». – Растительные и минеральные препараты. – Помешательство. – Ветеринария
Я могу… дать вам с собою всего пятнадцать экю, коня и советы… Ваша матушка добавит к этому рецепт некоего бальзама, полученный ею от цыганки; этот бальзам обладает чудодейственной силой и излечивает любые раны, кроме сердечных.
А. Дюма. Три мушкетера
Бесстрашно устремляясь в бой, мушкетеры, разумеется, рисковали своей жизнью и здоровьем; многие оставались лежать на поле боя, покрытые ранами или навсегда закрыв глаза. Еще в бытность свою гвардейцем д'Артаньян был ранен под Аррасом; там же Сирано де Бержерак, недавно оправившийся после ранения под Музоном (мушкетная пуля
[30] прошла навылет), получил удар шпагой в горло, заставивший его распроститься с военной карьерой. Д'Артаньян впоследствии получил еще несколько ран, а пуля под Маастрихтом оборвала его жизнь. Во время той же осады у девятнадцатилетнего Луи де Виллара, будущего маршала Франции, под ногами взорвался фугас; его засыпало землей. По счастью, утром его нашли и откопали; он оказался единственным уцелевшим из своей роты. При штурме Сенефа ему проткнули шпагой бедро, однако он сражался еще три часа, подкрепившись водкой. Мушкетер Гильом де Рандинже вышел в отставку в 1641 году, получив на королевской службе восемь ран. Инженер-сапер Вобан за четыре осады был ранен двенадцать раз.
Боевые офицеры больше заботились о своей славе, чем о своей безопасности. Так, при Рокруа (1643) Конде отказался надеть шлем, водрузив себе на голову шляпу с большими белыми перьями (в памяти еще жил пример Генриха IV, велевшего войскам следовать туда, где они увидят его белый султан, то есть в самую гущу сражения). Белые шарфы офицеров были весьма приметными и хороши для прицела. К тому же доспехи теперь носили одни только кирасиры.
Первый военный (походный) госпиталь был основан только в 1639 году, и лишь стараниями Лувуа (1641 – 1691) был создан корпус военных хирургов и офицеров-лекарей, чтобы заботиться о лечении больных и раненых. Умелый хирург спас руку Тюренну, когда тот был ранен в 1636 году и несколько дней не мог пошевелить пальцами. Другой лекарь выходил д'Артаньяна, раненного при осаде Стенэ. В составе каждой мушкетерской роты имелись хирург и аптекарь.
Лечением больных занимались три категории врачевателей: доктора, обучавшиеся в университетах и имеющие ученую степень (их было мало, и их клиентуру составляли аристократы и богатые горожане), хирурги, усвоившие свое ремесло опытным путем, и аптекари; две последние категории эскулапов состояли в ремесленных цехах и лечили ото всех болезней. Профессия хирурга считалась непрестижной, особенно с религиозной точки зрения, поскольку была связана с пролитием крови; хирурги состояли в одной корпорации с цирюльниками, и их самолюбие от этого страдало (разъединили эти две профессии только в 1686 году). Аптекари состояли в одном ремесленном цехе с торговцами пряностями, поскольку пряностям приписывали различные целебные свойства; официально их разделили только в 1777 году (первая школа фармацевтов появилась в 1756 году). Ученые доктора считали недостойным для себя прикасаться к больному, они лишь ставили диагноз и назначали лечение; кровопускание делали хирурги, клистиры ставили аптекари. Поскольку это были два основных метода врачевания, люди зачастую обращались непосредственно к хирургам и аптекарям, минуя врачей. В XVI-XVII веках, пока была в почете алхимия, грань между аптекарями и шарлатанами порой оказывалась очень тонкой. Идя навстречу «пожеланиям клиента», аптекарь мог покрыть пилюлю золотым порошком, существенно увеличив ее стоимость и снизив эффективность: слой золота препятствовал усвоению лекарства. Разницу в положении лекарей наглядно показывает поговорка: «Старый врач, молодой хирург, богатый аптекарь».
