Тем временем Шампень писал картины на религиозные темы для кармелиток из Валь-де-Грас; затем Людовик XIII заказал ему большую картину: он, коленопреклоненный, перед Христом – в память об обете, который он принес, когда был при смерти в Лионе, в 1630 году. Ришелье тоже сделал ему несколько заказов для своего дворца, в том числе портреты себя самого и короля, росписи плафона и одной стены в галерее (противоположную стену расписывал Вуэ), а также роспись купола новой часовни при Сорбонне. (Кардинал был знатоком живописи и большим любителем прекрасного: только в Пале-Кардиналь находились двести пятьдесят картин кисти Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, Караваджо, Рубенса, а также Пуссена и Клода Лоррена.) Выполняя все эти заказы, Шампень, однако, оставался штатным художником королевы-матери и не мог ничего делать без ее разрешения. Ришелье предложил ему перейти к нему на службу, но Шампень отказался. Кардинал затаил обиду, и первым придворным художником был назначен Пуссен, которого король вызвал в Париж из Рима. Пуссен приехал в 1641 году и занялся украшением галереи Лувра, но ему было тяжело дышать в атмосфере подлых интриг и клеветнических наветов; он отказался от должности и уехал обратно в Италию, хотя Шампень всеми силами пытался его удержать. Когда в 1648 году была основана Академия художеств, Филипп де Шампень стал одним из ее первых членов.
7. Игры и забавы
Париж кабацкий. – Охота пуще неволи. – Игра: ставки высоки. – Куртизанки
Не следует думать, что французская интеллектуальная элита того времени коротала свой досуг исключительно за сочинением стихов и беседами о литературе и театре. Членов Французской академии гораздо чаще можно было найти в каком-нибудь кабаке, чем в литературном салоне. А злачных мест в Париже всегда хватало.
Названия современных улиц Эшарп и Паради в квартале Марэ происходят от некогда находившихся на них кабаре (тех же кабаков) «Эшарп бланш» («Белый шарф») и «Паради о Марэ» («Рай в Марэ»). Громкой славой пользовалось кабаре «Сосновая шишка», находившееся на улице Жюиври неподалеку от Собора Парижской Богоматери, напротив церкви Святой Магдалины. Его посещал еще Франсуа Вийон, а Франсуа Рабле писал там своего «Гаргантюа». Теперь среди его завсегдатаев были Теофиль де Вио и Гильом Коллете (1598—1659) – адвокат парижского Парламента, один из первых членов Французской академии и один из пяти поэтов, версифицировавших произведения Ришелье. За поэму «Священные роды Пресвятой Девы» епископ Руанский Франсуа де Арлэ преподнес ему серебряную статуэтку Аполлона, но Коллете благополучно ее пропил, и Аполлон стал украшением «Сосновой шишки». Острые на язык собратья по перу не преминули уточнить, что Коллете пропил Аполлона и свою Музу, но оказалось, что они поторопились с выводами. Коллете женился на своей служанке Клодин Ленэн и в оправдание своего поступка уверил всех друзей в том, что его жена – замечательная поэтесса. Та действительно читала им неплохие стихи, и все гости дома пели хозяйке дифирамбы. Однако после смерти Коллете талант его жены неожиданно угас, хотя в последней ее поэме, написанной незадолго до смерти мужа, предусмотрительно говорилось, что она собирается оставить служение Музе. Мистификация раскрылась очень поздно: автором всех произведений Клодин был ее любящий муж.
Граф д'Аркур, герцог де Рец, Пюилоран (фаворит Гастона Орлеанского), Сент-Аман, историк Фаре, Буаробер, Коллете, Вуатюр, Таллеман де Рео и примкнувший к ним Мольер образовали «общество обжор» и кочевали из «Кормье» на улице Фоссе-Сен-Жермен-Осеруа в «Пти Мор», из «Львиной ямы» на улице Па-де-ла-Мюль, где торговали «безумием в бутылках», в «Королевский меч». Весной они отправлялись по берегу Сены в Сен-Клу, где были свои питейные заведения. Во время веселых попоек поэты читали свои стихи, отнюдь не благочестивого содержания. Брат Буаробера Антуан Ле Метель, инженер-землемер, оставивший свое ремесло ради сочинения комедий в стихах, составил также сборник «Сказок» – «одно из тех произведений, которые хороший вкус и нравственность должны подвергнуть вечному порицанию», как впоследствии отозвался о них Андре Леб-ретон, имевший честь печатать «Энциклопедию» Дидро и Д'Аламбера.
Сент-Аман чаще посещал «Королевский меч» или «Львиную яму», чем заседания Французской академии. Там он сочинил некоторые свои творения, например «Ода сыру» и «Дыня». В 1638 году он получил привилегию на владение стекольной фабрикой в Руане и в оде «Сидр» воспел свои грядущие промышленные свершения. Однако этим грандиозным планам не суждено было сбыться: Сент-Аман бросил фабрику и вернулся в кабак.
Иногда, «когда он был болен от выпивки», как он говорил о себе сам, Сент-Аман уезжал в Бель-Иль, уединялся там в пещере и сочинял стихи. Но чаще они с маршалом Бель-Илем устраивали попойки, продолжавшиеся целыми сутками, под конец которых кувшины, стаканы, стулья и сами выпивохи валились на пол.
Своими стихами о попойках Сент-Аман создал репутацию пьяницы своему приятелю Никола Фаре (1600—1647), ведь «Фаре» хорошо рифмовалось с «кабаре». Но Фаре вовсе не был пропащим пропойцей: он уже в двадцать один год прославился своими переводами трудов по римской истории и собственной «Хронологической историей оттоманов». Малерб, собрат по Французской академии, советовал ему написать историю Франции, но Фаре так и не последовал его совету. Правда, в 1630 году он выступил в другом жанре: написал памфлет «Честный человек, или Искусство понравиться при дворе». Через Буаробера Фаре познакомился с графом д'Аркуром – этот падший представитель Лотарингского дома, как обычно, сидел в кабаре со стаканом в руке. Фаре, Сент-Аман и д'Аркур стали веселой троицей, называвшей друг друга прозвищами: Старик, Толстяк и Питух. Но Фаре хотел вытащить д'Аркура из этого болота: он с большим трудом добился, чтобы графа принял Ришелье (поначалу кардинал и слышать об этом не хотел). Наконец аудиенция состоялась. Ришелье огорошил д'Аркура такими словами: «Господин граф, король желает, чтобы вы покинули королевство». Тот ответил, что готов повиноваться, и тогда министр продолжил: «Но вы покинете его, приняв командование над военным флотом».
Д'Аркур отправился сражаться с испанцами, захватив с собой Фаре в качестве штабного секретаря и Сент-Амана, который в шутливых и серьезных стихах воспевал его ратные подвиги. Граф в полной мере проявил свои военные таланты, овладев островами Сент-Онора и Сент-Маргерит в Средиземном море, а затем проведя осаду Казале и Туниса (1640). Ришелье писал своему протеже Мазарини о «храбрости графа д'Аркура, прославившей его в Италии и во всем христианском мире». Когда граф вернулся в Париж, Фаре стал интендантом его дома, а затем королевским советником и секретарем министерства финансов…
Кабаки, где продавали вино и закуску, были весьма демократичными заведениями, там можно было встретить представителей всех сословий, – разумеется, если они были в состоянии расплатиться. Так, однажды в «Королевском мече» за соседним столиком с нашими «обжорами» оказался столяр по имени Адам Бийо (в переводе его фамилия означает «плаха»). Усмотрев дурное предзнаменование в сочетании названия кабака и фамилии его посетителя, гуляки предпочли ретироваться.
К вину французы привыкали с ранних лет. Так, однажды восьмилетний Людовик зашел вечером к своей любимой сестре Елизавете и увидел, что ей наливают в кубок вино. Дофин возмутился: «Сестра, вы слишком молоды, чтобы пить вино; я пью его в этот час, но я на целый год старше!» и велел виночерпию более не подавать принцессе вина к ужину. Когда его младшему брату Гастону исполнилось шестнадцать, тот создал со своими приятелями «Совет шалопаев» и пустился во все тяжкие, посещая кабаки, игорные притоны и публичных девок.
