Мария Медичи, приложившая столько усилий для заключения брака сына, теперь всеми силами пыталась поссорить супругов. В начале марта 1622 года произошел инцидент, после которого она возненавидела невестку. Находясь на ее половине, Мария наткнулась на Руччелаи и приказала немедленно выгнать его вон. Королева-мать отдает приказы в покоях молодой королевы? Это скандал! Дело было передано на рассмотрение Совета, и Мария слезно просила короля ее простить. Но случай отыграться представился очень быстро.
Врачи подтвердили, что Анна вновь беременна. Ждали рождения дофина, даже потихоньку начали распределять должности в его «доме». 14 марта Анна в сопровождении Марии де Люинь и Габриэль де Верней возвращалась вечером из покоев принцессы де Конти, проживавшей в Лувре. На пути лежал большой зал дворца, где было темно, как в погребе. Две подружки подхватили королеву под руки и побежали. Анна налетела на трон, упала и сильно ушиблась. Через два дня у нее случился выкидыш. Врачи определили, что «сорокадневный» (как пишет Эроар) эмбрион был «мужеского пола». Королю пока решили ничего не говорить — он собирался в новый поход на гугенотов.
Неудачная осада Монтобана свела на нет все успехи королевского оружия. Герцог де Роган в Лангедоке успешно оборонял подступы к Монпелье, где проходила ассамблея протестантов. Однако наибольшая опасность исходила от его брата Бенжамена де Субиза, который, чтобы поквитаться за прошлогоднее поражение, перешел в наступление, захватил остров Олерон на западном побережье Франции и победно вступил в Ле-Сабль-д’Олон. Раздоры между королевскими военачальниками были только на руку мятежникам.
Приходилось всё начинать сначала. 19 марта король лично отправился в парламент, чтобы зарегистрировать эдикты о налогах для финансирования нового военного похода. Королева-мать, Гастон и Анри де Конде получили позволение его сопровождать. Несмотря на то что большинство Совета и весь двор были против новой войны («бородачам» не хотелось опять тащиться по разбитым дорогам на юг вслед за королем), Людовик неожиданно уехал на фронт в Пальмовое воскресенье 20 марта 1622 года.
Дальше скрывать правду о состоянии здоровья королевы было невозможно; в Орлеане Людовик получил письмо от Эроара и пришел в неописуемую ярость. Он едет на войну, рискует жизнью; королевству просто необходим наследник, а его жена так наплевательски относится к своим обязанностям! Конечно, разве может испанка заботиться об интересах Франции! И эти две вертихвостки хороши! Людовик тут же написал королеве, герцогине де Люинь и мадемуазель де Верней, велев двум последним немедленно убираться с глаз долой.
Мария де Люинь решила сделать ход конем: отправила гонца в Лан, где находился герцог де Шеврез, и предложила ему свою руку. Друзья отговорили герцога от опрометчивого шага, который привел бы к ссоре с королем, и он ответил отказом. Мария, родив девочку, которая умерла вскоре после крещения, сообщила королю, что приняла предложение герцога де Шевреза и просит разрешения на брак, а сама отправилась к «жениху»: «Я предлагаю вам сделку: вы женитесь на мне и распоряжаетесь моим состоянием, я остаюсь при дворе и распоряжаюсь своей жизнью. Во всём остальном — полная свобода для вас и для меня». Смелость города берет — Шеврез капитулировал.
В это время Людовик XIII одерживал победы на поле брани. Подобно отцу, он лично возглавил атаку на остров Рие у побережья Вандеи, где укрепился Субиз. Считалось, что остров надежно защищен болотом и рекой, но король в полночь форсировал канал, ведущий прямо к крепости! Офицеры и он ехали верхом, пехота шла по пояс в ледяной воде (дело было 16 апреля). Чтобы не затоптать конями своих, приходилось постоянно покрикивать. Часть застигнутых врасплох гугенотов побежала на север, но там, за разобранным каменным мостом, их встретили огнем мушкетеры. На юге были приготовлены корабли, чтобы отплыть в Ла-Рошель, но во время отлива они оказались на мели. Королевские солдаты наступали со всех сторон, гугеноты падали на колени и молили о пощаде. Субиз ускользнул, преодолев реку вплавь; с четырьмя сотнями уцелевших он добрался до Ла-Рошели. В его обозе нашли колокола, снятые протестантами с католических церквей; солдаты-католики бурлили возмущением. В числе пленных оказались несколько офицеров, сражавшихся в Сен-Жан-д’Анжели и поклявшихся не направлять оружие против короля. Конде требовал их казни; прочие военачальники считали, что король должен их помиловать или, по крайней мере, обойтись с ними как с военнопленными. Людовик вынес этот вопрос на рассмотрение Королевского совета, который решил, что с дворянами нужно поступить как с военнопленными, а с солдатами — по всей строгости закона. Нескольких солдат повесили, остальных отправили на галеры.
В конце апреля Людовик вновь был в Сен-Жан-д’Анжели. Он въехал в город, надвинув шляпу на глаза, избегая смотреть на развалины стен. Город Руайян взяли после двухнедельной осады. Тоннен защищал господин де Монпульян — сын маркиза де Лафорса, ровесник короля, воспитывавшийся при дворе. Людовик в свое время очень благоволил к нему, так что даже заставил нервничать Люиня, но молодой гугенот покинул двор, поскольку дорожил своей религией больше, чем карьерой. Во время осады он проявил мужество, удивительное для столь молодого человека, к тому же малознакомого с военным делом. Но после подхода к королевским войскам подкрепления из Бордо пришлось сдаться. Монпульян был ранен в голову и вскоре скончался. Смерть сына и поражение Субиза заставили Лафорса прислушаться к выгодным предложениям, которые ему сделал Конде. 25 мая он сдал королю Сент-Фуа-ла-Гранд, восставший в 1621 году, а взамен получил 200 тысяч экю и маршальский жезл.
В начале июня королевские войска оказались в виду Монтобана, но о новой осаде не могло быть и речи. Солдаты отвели душу, разграбив Негрепелис и расправившись с его жителями, которые в прошлом году вероломно перебили 500 человек королевского гарнизона. Армия неудержимо продвигалась по Лангедоку в направлении Монпелье. Военачальники гугенотов заметались; герцог де Шатильон последовал примеру Лафорса и сдал королю Эг-Морт, тоже став маршалом.
Узнав о таких повышениях по службе, Конде с иронией сказал Шомбергу и Бассомпьеру, что для карьеры гораздо надежнее поднять мятеж, чем верно служить королю. Он предложил Бассомпьеру пойти в королевские фавориты, но тот резко ответил, что «король не берет фаворитов по решению Совета».
Мария Медичи прислала к Людовику своего представителя и военного советника, одновременно игравшего роль ее осведомителя, — Луи де Марильяка, ставленника Ришельё. Пока король сражался в Лангедоке, испанцы, нарушив мирный договор, снова оккупировали Вальтеллину. Гризоны подняли восстание. Марильяк каждый день твердил Людовику: «Сир, в Вальтеллину!» Но тот не мог в очередной раз бросить дело незавершенным.
Победное шествие снова застопорилось: Конде допустил стратегическую ошибку — штурмовал Сент-Антонен с наиболее укрепленной стороны; в результате войска понесли тяжелые потери. Герцог Бульонский обратился к Петеру Эрнсту фон Мансфельду, побочному сыну правителя Люксембурга и Брюсселя, перешедшему на сторону врагов Габсбургов, не получив отцовское наследство в Испанских Нидерландах. Фридрих V предложил ему командовать армией. В апреле 1622 года Мансфельд разбил графа де Тилли, разграбил Эльзас и Гессен, двинулся в Лотарингию, сметая всё на своем пути. Гугеноты надеялись, что Мансфельд повернет на Париж — тогда Людовик XIII будет вынужден снять осаду Монпелье. Однако Луи де Невер встал на пути наемников, и те предпочли перейти на службу Соединенным провинциям, сражаться там с испанцами и заодно грабить местное население.
