«Кодекс Мишо» охватывал и многие другие области, например, устанавливал, что вступать в брак можно было только с разрешения родителей. Экспорт французских товаров под иностранным флагом был запрещен, и право на каботажное плавание между французскими портами закреплено за французскими судами.
Ришельё тайно подбивал парламент на отказ от ратификации этого ордонанса, разработанного его соперником в правительстве; вот почему потребовалось личное присутствие короля, который фактически силой заставил зарегистрировать ордонанс.
Отдельный документ, содержавший полторы сотни статей, запрещал азартные игры — неразумную и преступную трату денег, особенно в то время, когда государству требовались средства для ведения войны. «Мы запрещаем всем нашим подданным принимать в своих домах собрания игроков, которые называют академиями, а также сдавать или предоставлять свои дома для этой цели. Сим объявляем всех, кто ослушается и станет предаваться сему пагубному занятию, недостойными людьми, неспособными исполнять королевскую службу; предписываем всем нашим судьям навсегда изгонять их из городов, где они будут уличены в нарушении настоящего уложения. <…> Объявляем все долги, сделанные в игре, недействительными, а все обязательства и обещания, сделанные ради игры… пустыми и недействительными, не влекущими никаких обязательств, гражданских или природных. Позволяем отцам, матерям, бабкам и дедам и опекунам возвращать себе все суммы, проигранные их детьми или несовершеннолетними, отымая их у выигравших». Ставки, изъятые в игорных домах, поступали в пользу бедных: королю нужна была народная любовь.
(Осуждая азартные игры, Людовик XIII сделался страстным шахматистом, разделяя это увлечение с великим кардиналом. Для него даже изготовили специальную доску с матерчатой поверхностью, с клетками-подушечками, в которые втыкались фигуры на булавках — так можно было играть в карете во время пути.)
В тот же день Людовик вместе с Ришельё и Шомбергом выступил в Италию и 14 февраля был в Гренобле. Кардинал позаботился обо всём: войска исправно снабжались провиантом и боеприпасами, солдаты вовремя получали жалованье. Однако переходы были изматывающими, особенно в зимний холод и по бездорожью. В начале марта передовые отряды французской армии были в Кьомонте, у входа в долину Валь-ди-Суза в Пьемонте — владении Карла Эммануила Савойского. Людовик XIII известил свекра своей сестры Кристины, что намеревается освободить Казале и возместит герцогу весь ущерб, связанный с проходом войск по территории Савойи. Прочтя расплывчатые ответы, он решил «перейти Рубикон». Кардинал вновь облачился в доспехи и возглавил французский авангард; король шел вместе с основными силами. Спохватившись, Карл Эммануил потребовал в качестве платы за свободный проход по своей территории сохранить за ним захваченные им крепости в Монферрато, но получил решительный отказ.
Пятого марта 1629 года, находясь в пьемонтском Ульксе, Людовик получил известие от кардинала, который сообщал, что маршалы Креки и Бассомпьер готовы пройти через ущелье Сузы, перегороженное савойцами. Письмо доставили в десять часов вечера, но Людовик немедленно отправился в путь — где верхом, а где пешком, по пояс в снегу, — и к трем часам утра был в Кьомонте, к вящему удивлению Ришельё и маршалов, разрабатывавших план атаки. В ущелье войдут сначала семь рот французской гвардии и шесть швейцарской, несколько рот разных армейских полков; каждый корпус выставит по 50 застрельщиков. Король ознакомился с планом и внес лишь одно изменение: вместе с застрельщиками будут атаковать его мушкетеры.
Людовик сам говорил, что в королевских мушкетерах ему больше всего нравилась веселость, с которой они идут в атаку. Французы устремились вперед, не обращая внимания на пушечные ядра, летевшие из форта Таласс. Добравшись до первой линии обороны, мушкетеры обрушились на пьемонтцев, опрокинули их, смели две баррикады и на плечах врага, не останавливаясь, поднялись до самой вершины горы, к крепости Суза, откуда по ним вели бешеный артиллерийский огонь.
Победа была полная. Герцога Савойского, находившегося на передовой, чуть не захватил в плен подпоручик королевских мушкетеров де Тревиль (тот самый гордый гвардеец, в свое время отказавшийся перейти в полк короля Наварры); но на пути у гасконца встал савойский офицер. Де Тревилю пришлось с ним сразиться. Офицер был ранен, а герцогу с сыном, принцем Пьемонта, удалось скрыться.
Виктор Амедей Пьемонтский явился к Людовику парламентером. Мирный договор был подписан 11 марта: герцог Савойский отдал Сузу, но сохранил за собой Трино, город Монферрато и получил 15 тысяч экю пенсии.
Чтобы обеспечить успех мирным переговорам в Сузе, французская армия двинулась дальше и прогнала испанцев, осаждавших Казале. На случай их возвращения в крепости оставили Туара. Тем временем к Людовику приехала Кристина, с которой он не виделся уже десять лет. Она пообещала быть посредницей между братом и свекром: герцог Савойский к ней благоволил, хотя ее первенец Луи Амедей недавно скончался, прожив всего шесть лет. Впрочем, Кристина снова была беременна (27 июля 1629 года у нее родится дочь Луиза Кристина).
Наконец и сам Карл Эммануил нанес Людовику визит. Тот с тонкой иронией заявил ему, что переход через Альпы не показался ему таким сложным, как ему расписывали; герцог, превосходно умевший владеть собой, никак не выказал своей досады. Однако очень скоро французский король сменил тон, узнав, что агенты кардинала перехватили бумаги гугенота Мишеля де Клозеля, которого герцог де Роган отправил для переговоров к испанцам. Герцог не расстался с мечтой о создании независимого протестантского государства на юге Франции, и капитуляция Ла-Рошели не убавила его решимости: раз Лондон не помог, он обратился к Мадриду. Посредничество герцога Савойского было доказано неоспоримо, и Людовик во время довольно резкого разговора с принцем Пьемонтским потребовал арестовать и выдать ему Клозеля, находившегося тогда в Турине. Виктор Амедей краснел, бледнел и бормотал в свое оправдание, что цель визита Клозеля в Турин — встреча с английским послом. С этим пора было кончать: 28 апреля французский король перешел обратно через Альпы, чтобы затушить последние очаги протестантского мятежа в Лангедоке. Вести переговоры с Савойей, Испанией и Священной Римской империей поручили Ришельё. На время пребывания в Италии кардинал получил и полномочия главнокомандующего.
Мария Медичи в очередной раз наломала дров, чуть не испортив старшему сыну всю обедню. Мария Гонзага жила у своей тетушки герцогини де Лонгвиль в Куломье, в 60 километрах к востоку от Парижа. Герцог Орлеанский решил ее выкрасть, тайно обвенчаться и уехать в Нидерланды. Проведав об этих планах, мать упредила его: в Куломье отправили шевалье де Кюссака с приказом доставить обеих дам в Париж. Сначала королева-регентша хотела поселить Марию в Лувре, в апартаментах племянницы Ришельё госпожи де Комбале, чтобы иметь ее в поле зрения, но потом передумала: в Лувре Гастону будет легче с ней видеться. Родственниц де Невера отвезли в Венсенский замок и разместили в апартаментах короля, где они пробыли до 4 мая.
В этот день в Париж доставили письмо Людовика XIII, адресованное королеве-матери: поблагодарив ее за бдительность, король, однако, потребовал отпустить обеих дам на все четыре стороны. Этот приказ был истолкован при дворе как негласное разрешение на брак; к особняку Гонзага в Париже одна за другой подъезжали кареты с гербами, вельможи наперегонки спешили засвидетельствовать будущей герцогине Орлеанской свое почтение. Свадьба казалась делом решенным, поскольку и кардинал как будто не имел ничего против…
