В течение этого времени американцы продолжали марш в направлении Гренобль-Бурк-ан-Брес-Безансон, форсировав Рону между Лионом и Амберье.
Но группировка войск требовала прикрытия со стороны Альп, поскольку войска генерал-фельдмаршала Кессельринга, по-прежнему удерживающие Северную Италию, занимали проходы к Франции, выдвинувшись в районы Верхних Альп, Савойи и Верхней Савойи и угрожая нашим коммуникациям. Внутренние силы этого региона беспрестанно вступали в стычки с немецкими войсками и подразделениями итальянских фашистов, действовавшими на французском склоне Альп, но этого было недостаточно для того, чтобы охранять территорию. Поэтому сюда были направлены 1-я американская дивизия и 2-я марокканская дивизия под командованием Доди. Последняя, при поддержке внутренних сил и марокканских таборов, овладела городами Бриансон, Модан и Бур-Сен-Морис.
Это позволило генералу Бетуару, принявшему командование 1-м армейским корпусом 5 сентября, немедленно развернуть свои войска на Роне между Амберье и швейцарской границей, на правом фланге американских войск. Располагая вначале 3-й североафриканской дивизией под командованием Гийома и 9-й колониальной дивизией под началом Маньяна, Бетуар двинул свои части через горы Юра и 12 сентября вышел к долине реки Ду.
Так завершался этот удивительный марш-бросок, который французы и американцы осуществили за три недели и прошли при этом 700 километров. Войска могли бы передвигаться и быстрее, если бы их не задерживала постоянная нехватка горючего. В портах Марселя, Тулона и Ниццы возникали сложности с выгрузкой горючего, которое затем нужно было еще переправлять в войска. Поскольку железнодорожные пути были разрушены на обоих берегах Роны, топливо перевозилось только колоннами грузовиков, а потребность в горючем у одной лишь 1-й французской армии составляла в среднем 1 500 тонн в день. К тому же, американские службы, распределявшие поставки между войсками Патча и Делаттра, старались, как это свойственно всем, обеспечить в первую очередь американцев. Можно представить, какое нетерпение охватывало войска, штабы, главнокомандующего армией, когда после многочасовой подготовки к выступлению они были вынуждены бездействовать из-за недостатка горючего. Из-за той же нехватки горючего три крупных соединения: 9-я колониальная, 4-я марокканская и 5-я бронетанковая дивизии, а также многие части главного резерва, смогли соединиться с основными силами 1-й армии только после длительных задержек.
Нужно учитывать эти условия, чтобы правильно оценить тот беспрецедентный марш-бросок, который совершили наши войска от Средиземного моря до границ Эльзаса. Надо отметить, что передвижению армии в большой степени способствовали действия партизан. Постоянные боевые столкновения, которыми они изматывали врага, взятие ими под контроль большей части железнодорожных путей и шоссейных дорог, военная поддержка регулярных частей — все это сыграло немаловажную роль в достижении поистине ошеломляющего успеха. 12 сентября, к концу этой операции, 120 000 немецких солдат находились во французском плену, захваченные 1-й армией, внутренними силами и 2-й бронетанковой дивизией, что составило треть от общего числа военнопленных, взятых армией союзников.
13 сентября генерал Джон Льюис, прикомандированный ко мне Эйзенхауэром, принес письмо от Верховного главнокомандующего. В нем Эйзенхауэр сообщал, что дислокация группировки войск союзников завершилась на всем протяжении от Швейцарии до Северного моря и что отныне 1-я французская и 7-я американская армии образуют южную группу армий. В составе этой группы американцы должны были занять левый фланг и выдвинуться в направлении Саверна, а затем Страсбурга. Французы же, после перегруппировки на правом фланге, в районе Везуля, должны были занять Бельфор, а вслед за ним — Кольмар. Эйзенхауэр спрашивал моего согласия на такое использование наших сил. 21 сентября я сообщил ему о своем принятии этого плана в целом, полагая справедливым выделение французам своего участка фронта, как у британцев и американцев, тем более что этим участком станет Эльзас. Однако я информировал Верховного главнокомандующего, что оставляю за собой право распоряжаться 1-й французской армией, вызвав ее в Париж в случае необходимости. С другой стороны, я предложил Эйзенхауэру направить в Бордо, как только появится такая возможность, одну из наших дивизий для захвата Руайана и мыса Грав. Тогда крупный порт Бордо станет полностью свободным, и мы сможем использовать его для морских поставок во Францию. И, наконец, я указал Верховному главнокомандующему, что было бы целесообразно выделить одно из крупных французских соединений на направление к Страсбуру.
Под этим соединением я имел в виду дивизию под командованием Леклерка. Продержав ее в Париже несколько дней, 6 сентября я передал ее в распоряжение Верховного командования союзников. Теперь я хотел, чтобы она действовала совместно с 7-й американской армией, в чью задачу входило взятие столицы Эльзаса. По вполне понятным соображениям национального характера я желал бы видеть ее освобожденной французскими войсками и не сомневался, что Леклерк, как только он будет поставлен на это направление, найдет возможность занять Страсбур. Таким образом, 2-я бронетанковая дивизия продолжала действовать на американском участке фронта.
Но ситуация заставляла предполагать, что взятие Страсбура — вопрос не завтрашнего дня. На склонах Вогезов прочно укрепилась 19-я немецкая армия. Командующий ею генерал Визе
[32], взяв под свой контроль войска, приведенные им из Прованса и усиленные тыловыми частями, прибывшими из Германии, противостоял союзникам по всему фронту. Наши войска после триумфального преследования врага должны были без всякого перерыва вступить с ним в жестокую схватку. Такое положение наблюдалось по всему фронту. В устье реки Мез наступление, начатое 20 сентября войсками Монтгомери, закончилось неудачей. Части под командованием Бредли вынуждены были остановиться в Лотарингии и в Люксембурге. Было очевидно, что на Западе окончание войны откладывалось на несколько месяцев. Не лучшим образом складывались дела и на Восточном фронте. Русские заняли Румынию и Болгарию, отбросили немцев с большей части Польши и Югославии, укрепились в Венгрии и Балтийских странах, но нигде им не удалось вступить на территорию Третьего рейха.
Затягивание войны было особенно болезненно для нас, французов, ведь нас ожидали новые жертвы, разрушения и потери. Но, исходя из высших интересов Франции, не сравнимых с преимуществами немедленного окончания войны, я ни о чем не сожалел. Продолжение боевых действий потребует участия наших сил в битвах за Рейн и Дунай, как это было в Африке и в Италии. От этого зависели наше положение в мире и, главное, самоуважение народа на многие поколения вперед. С другой стороны, затягивание войны давало нам время предъявить права на то, что принадлежало нам по праву и нами отвоевано. Наконец, какую возможность национального единения несла эта самая напряженная фаза войны, когда все французы, как жители колоний, так и жители метрополии, пройдут испытания в одинаковых условиях под управлением единой власти! Для начала нам удалось в короткий срок решить задачу нашей военной организации, отягощенную политическими проблемами, короче говоря, спаять в единое целое все наши вооруженные силы, независимо от их происхождения.
