— Слышь, иди-ка ты отсюда. По праздникам не подаем. А у нас каждый день праздник.
И тут же потеряли ко мне интерес. Первого парня я схватил, крутанул и впечатал лицом в стену. Второго парня крепко приложил в челюсть справа и добавил еще раз. Третий парень увидел во мне цель и попытался атаковать. Но у него не было никаких шансов. Я ударил его ногой в живот, схватил за плечи и насадил на колено. Парень согнулся пополам, и я саданул его коленом в лицо. Парень скрючился на асфальте. Я помог подняться «неохваченному» мужику. Он пытался меня благодарить, что-то бормотал невразумительное, но я не мог его слушать. Надо было уходить.
Я подхватил пакеты с продуктами и скрылся во дворе. Не стоит встречаться с «охваченными» молокососами, когда они очнутся. Угрозы они для меня не представляли, но вот лишний шум мне ни к чему.
Я отпер дверь ключом, запер за собой, поставил пакеты на тумбочку в коридоре и прошел в ванную.
Что за напасть такая эти «охваченные»? Откуда они взялись на нашу голову? Ведь в основной своей массе люди это хорошие. У всех есть родители, бабушки и дедушки. Вряд ли они в полном сознании стали бы избивать мужика. Скорее всего, проходили игровую миссию, и вместо мужика им виделся какой-нибудь подгорный тролль или готский варвар, случайно оказавшийся на римском рынке. Когда нейрофоны только появились, помню, сколько копий было сломано в спорах относительно опасности применения этого устройства. Передачи по телевидению показывали. Независимые исследования якобы проводили. Говорили об опасности слияния реальности и игровой виртуальности, что рано или поздно игроки перестанут различать, в каком мире находятся, и тогда начнутся преступления на игровой почве. Выступали психологи и говорили об опасности использования дополненной реальности. Это может привести к расстройству психики игроков и появлению синдрома вседозволенности. Ведь в виртуальном мире игроку позволено все, и эта модель поведения со временем будет перенесена на реальный мир. А потом самые дерзкие из журналистов как-то резко вдарили по тормозам. Парочку особо наглых приструнили. Одного подстерегли по дороге домой и хорошенько отделали. Второго вообще убили. Следствие утверждало, что преступление было совершено из-за разногласий в гостиничном бизнесе, где убитый имел солидную долю. После этого вся критика в адрес нейрофонов сошла на нет, и «охваченные» стали действовать открыто. Теперь же мы увидели, что все критики были правы и ошибались только в одном, недооценив степень угрозы.
Я принял душ, расположился в гостиной с курицей гриль и пивом и включил телевизор. По ящику показывали криминальные сериалы отечественного розлива. Ничего интересного. Разные лица, а смысл везде один. Я нашел новостной канал и решил послушать, что в городе делается. Под экономическую сводку я чуть было не уснул, но когда пошла криминальная часть, тут же проснулся. Показывали двор по Бухарестской улице, где находилась наша разгромленная конспиративная квартира. Корреспондент, миловидная девушка с гривой длинных светлых волос, рассказывала о том, что «несколько дней назад на одной из частных квартир спального района Санкт-Петербурга произошла бандитская разборка, в ходе которой погибло более десяти человек. Личности погибших следствие не разглашает. Полиция объявила в розыск подозреваемого в совершении заказных убийств. Фоторобот сейчас появится у вас на экране. Если вы что-то знаете о местонахождении этого человека, просьба позвонить на горячую линию». Из телевизора на меня посмотрел компьютером смоделированный мужик, отдаленно чем-то похожий на меня. Вот так поворот событий. Все-таки решили эту историю на меня повесить. Хорошо у нас работают органы. Оперативно.
Я успел сфотографировать портрет на телефон и теперь разглядывал с интересом картинку. Морда, конечно, бандитская, глаза посажены близко к носу, да и нос совсем не похож. Это если разбирать черты лица по отдельности, а вот если все вместе рассмотреть, то узнать можно. Значит, в полях надо вести себя осторожнее, иначе могут и прихватить по подозрению. Вот и прибавилась еще одна головная боль, которую пока я не знал, как вылечить.
Я налил себе кружку пива и выпил. Ничего, подумаем об этом завтра.
Утром меня разбудил настойчивый телефонный звонок. На экране высветился номер майора Щеглова. Так рано я его не ожидал. К тому же мы договорились, что я сам загляну к нему на огонек.
— Доброе утро, Даниил Дмитриевич, не ждал, — протянул я, выползая из-под одеяла.
Бррр, как же в квартире холодно. Осень уже брала свое, а коммунальщики тянули с включением отопления.
— Раньше сядешь, сам понимаешь. Предлагаю встретиться возле метро «Электросила», ресторан «Нуар», часика через два.
Я посмотрел на часы. Теоретически я успею. Мне еще в Купчино за машиной слетать надо. Только вот к чему такая спешка? Явно что-то случилось.
— Я же к вам собирался сам заехать, — уточнил я.
— Все поменялось. Ко мне пока нельзя. Через два часа в «Нуаре». Отбой, — приказал майор и повесил трубку.
Признаться честно, я заинтригован. Щеглов мужик педантичный. Если уж что запланировал, то старался держаться намеченного плана. Если же он что-то начал менять на ходу, значит, приключилась какая-то неприятность. И мне уже заранее это все не нравилось.
В Купчино я поехал на маршрутке. Нашел свою машину и выехал в сторону «Электросилы». В результате был на полчаса раньше намеченного срока. Ресторан «Нуар» располагался на первом этаже нового бизнес-центра «Цитадель», выстроенного на бывшей территории завода «Электросила». Интерьер ресторана был выдержан в стиле тридцатых годов Америки: времена сухого закона, разгула преступности, становление мафии. Повсюду висели в рамках вырезки из газет того времени, понятное дело, на английском языке, но изредка встречались выдержки из советской «Правды», вероятно, чтобы посетители не забывали, в какой стране они находятся.
Я хотел выбрать столик и тут же увидел майора Щеглова, сидящего над тарелкой борща. Вот уж не предполагал, что он приедет раньше. На него это не похоже.
Я подсел к нему, подозвал официанта и попросил такую же тарелку борща и черного чая. Борщ на завтрак — нет ничего лучше.
— Дмитрич, что случилось? И на какую зарплату ты позволяешь себе по ресторанам завтраки вкушать? — решил я его подколоть.
— Рома, ты слишком беспечен и весел для своего горького положения, — ответил он.
Щеглов просто так воздух колыхать не будет. Стало быть, дело и впрямь серьезное.
— Да что произошло-то? Не томи!
— По всем отделениям города молния пришла. Разыскивается особо опасный преступник. Имени никто не называл. А фоторобот, что нам прислали, до боли в глазах кого-то напоминает.
— Да, это произведение искусств я уже по телевизору видел, — сказал я.
— Есть еще кое-что. Утром сегодня приезжали ребята из особого отдела. По твою душу. Работали с личным составом по твоему вопросу. Хорошо, у меня ребята умные. Они и слова им не сказали, что человека с такими приметами часто видят входящим ко мне в кабинет. Но мне уже кое-кто задавал неудобные вопросы. Пока я держу оборону. Но сколько смогу держаться, не знаю. Рома, под тебя сильно копают. И чем это все закончится, я тебе не скажу. Поэтому я попросил тебя встретиться на нейтральной территории. Я своим людям доверяю. Но они люди. За отделением может быть установлено наблюдение.
