Агалатово мы пролетели за считаные секунды. По извилистой старой дороге мимо полей и лесов мы доехали до поворота на «СНТ «МАРС», так значилось на табличке. Спокойно заехали на территорию садоводства, и тут пришлось останавливаться у обочины, сверяться с досье, чтобы выяснить улицу и номер дома.
Садоводство тихое. В будний осенний день не видно людей. Пустые улицы, не у кого дорогу спросить. Аккуратные двухэтажные домики за низкими заборами из покосившегося штакетника. Участки, заросшие зеленью, с высокими раскидистыми яблонями. Стоит переступить границу такого места, как тут же чувствуешь блаженство, растекающееся по душе. Под шинами авто громко шуршит гравий, убаюкивая. Полная лирика.
Нужный нам дом находился в самом дальнем конце садоводства на границе с лесом. Удачное месторасположение. Вдалеке от любопытных глаз, поближе к природе. Вырулив из-за поворота на Кленовую улицу, я увидел столб дыма. Густой, черный, он буравил небо и находился в той же стороне, где и наш объект. На улице заметно прибавилось народу. Из домов выскакивали люди и бежали в сторону дыма. Интересно, что у них там случилось?
— Похоже, мы опять опоздали, — сказала пророческие слова Василиса.
Я прибавил скорости, и через минуту был уже у распахнутых настежь зеленых железных ворот. На участке напротив горящего дома столпилось человек двадцать: пенсионеры и пенсионерки, до первых заморозков живущие на дачах, крепкие мужики лет за сорок, по виду бригада строителей, завершающих сезон, и мужчины и женщины разных возрастов из числа отпускников. Они стояли, глазели и живо обсуждали, отчего могло загореться, был ли кто в доме и как скоро приедет пожарная команда, которую Федотов уже вызвал. Двое мужиков в грязных шортах и футболках растянули шланги и поливали дом, но помогало мало. Пожар разбушевался. От сильного жара окна полопались, и пламя выбивалось из дома, лизало снаружи стены второго этажа.
— Степка-то только вчера приехал. С другом. В баню ходили. До полуночи свет у них горел точно. Я ходила как раз до ветра. Вот смотрю и вижу, свет горит и музыка играет, — делилась воспоминаниями полная женщина лет пятидесяти в оранжевом теплом жилете и синих шароварах.
— Давно его не было видно. Полгода не ездил точно, — сказала старушка в белом платке и закачала головой. — Жалость-то какая. Сколько деньжищ сгорает.
— Этот дом-то Степке от отца, покойника, достался. Тот на заводе каком-то работал, в управлении. Говорят, хороший капиталец сумел сколотить. Да вот и все, что осталось, горит синим пламенем, — отвечала женщина в оранжевом жилете.
Я подошел к дамам и заговорил:
— Извините, что вмешиваюсь. Мы друзья Степана. Приехали навестить. А Степа-то сам где?
— Уехал, наверное, — сказала женщина в оранжевом.
— Да и машины его вона нету, — поддержала ее бабушка в платке.
— Вы точно уверены, что уехал? — уточнил я.
— Ну, машина вчера была. Они с другом приехали. Это я видела. А сейчас нету. Значит, уехали, — ответила женщина в оранжевом.
— Да нет. Не слушайте их. Я все видел. Друг его один уехал. Минут тридцать назад, прямо накануне пожара. Мы с ним на улице столкнулись. Я сосед, вон в том доме живу, справа, — вмешался в разговор полный лысый мужик с густыми усами. — Друг сказал, что поехал в магазин, а Степа спит еще. Так что он там еще, несчастный.
Я бросил взгляд на дом, а потом на Кощея. Он меня понял без слов. Надо попробовать войти внутрь и найти Корнилова. Это, конечно, попахивало чистым безумием. Судя по пожару, даже если Степа там, то от него остались одни головешки. Но я должен был попробовать. Надо установить, сам он угорел по пьяни либо ему друг заботливый помог.
Я сбросил плащ на капот машины. Туда же отправилась куртка Кощея. Отстегнул кобуры с пистолетами и ножны с мечом. Постарался особо не светить амуницией, не хватало еще, чтобы по садоводству слухи поползли, закинул их в салон. После чего я направился к дому.
Василиса почувствовала неладное, выбралась из машины. Попробовала нас отговорить, но не получилось. Пришлось ей остаться на обочине наблюдателем.
По нашей просьбе мужики окатили нас из шлангов водой. Я первым поднялся на крыльцо. От жара перехватывало дыхание и горели уши. Я попробовал войти в дом, аккуратно избегая встречи с огнем, угнездившемся на дверном косяке. Дверь кто-то уже позаботился выбить. Ну нету у меня опыта работы в горящих домах. Переступить порог я переступил, в коридор вошел, пригнувшись к полу, руками прикрывая голову. От жара глаза не открыть, сквозь узкие щелки удалось осмотреться. Но вокруг все красное. Огонь повсюду. Ни черта не разобрать. Даже если Степка остался здесь, то мы ему уже ничем помочь не могли. Я попробовал пробиться в сторону комнаты на первом этаже, но дверь оказалась заперта. Ручка пластиковая стекла на пол, остался железный каркас. До него даже в брезентовых перчатках не дотронуться, обжигает. Я попробовал выбить дверь плечом, но только плечо отшиб.
Воздуха не хватало. Горячая гарь лезла внутрь. Легкие, казалось, испаряются на глазах. Я закашлялся, потерял ориентацию и, чтобы не упасть, ухватился рукой за стену. Словно тонущий, я не соображал, что делаю. Руку обожгло, я отдернул ее и бросился на выход.
Я вытолкнул Кощея на крыльцо, и, спрыгнув на лужайку, упал на траву. В легкие ворвался свежий воздух, тут же обдало прохладой, а обожженная рука заболела.
— Что там? — подбежала Василиса.
— Ничего там. Все сгорело. Надо узнать, что это за друг был.
Я попробовал подняться, оперся на обожженную руку и зашипел от боли. Кощей помог мне встать.
— Соседи готовы рассказать все, что помнят о друге, — сказала Василиса. — Они ждут тебя.
Я направился к стоящим возле нашей машины соседям. Одежда еще в доме высохла. От нее шел пар, и такое чувство, словно меня прогладили огромным утюгом. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Сейчас бы в тенечек, окатиться холодной водой да выпить ледяного пива. Мигом в себя бы пришел. Но дело есть дело. Уже второй подозреваемый перед нашим приездом отправлялся на тот свет. Я очень сомневался, что это просто совпадение. К тому же подозрительный друг, который очень своевременно уехал. Уж не помог ли этот таинственный товарищ загореться дому? Я не удивлюсь, если, когда потушат дом, обнаружат прикованное к постели, к батарее, к стулу, камину или чему-нибудь еще тело. Хотя, быть может, Степана убили еще раньше, а пожар — это просто заметание следов. Главный вопрос, Корнилов — наша крыса, которую просто убили, чтобы он не стал давать показания, или это очередная невинная жертва нашего предателя?
Василиса собрала всех свидетелей, которые видели Степана и его друга накануне вечером.
— Они у меня вчера пиво брали да две литрушки водки. Закуски там всякой. Степка радостный такой был. Сказал, работа хорошая появилась. Вот он аванс получил и празднует. С другом, мол, приехал. А друг у него такой неприятный тип, хмурый, весь какой-то напряженный, словно солдат на плацу перед генералом, — рассказывала полная женщина с круглым, покрытым веснушками лицом и русыми волосами, завязанными в тугую косу.
