— У него не получилось?
— Обряд изгнания бесов — дело сложное. Он существует в разных религиях: в исламе изгоняют джиннов, в иудаизме жива традиция изгнания диббука. В православии обряд этот называется отчиткой. Самым известным экзорцистом был Иисус Христос, который, как сказано в Священном Писании, неоднократно изгонял бесов из людей. Помнишь эпизод из Нового Завета, где рассказывается, как Он заставил переселиться скопище злых духов из человека в стадо свиней?
— Это оттуда «имя нам — легион»? — неожиданно всплыло глубоко запрятанное в глубинах Вериной памяти знание.
— Верно, — подтвердил Паша. Немного поколебался и признался: — Я сам видел обряд отчитки, специально ездил в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру. Это самое известное место изгнания бесов в России.
— И… каково это? — Вере было любопытно, но вместе с тем она испытывала нечто сродни отвращению, как будто спрашивала о чем-то непристойном.
— Впечатляет. Но давай об этом позже, хорошо? Для нас сейчас важно, что отчитывать имеет право только священник, который получил специальное благословение епископа. А всем остальным позволено лишь читать обычные молитвы о здравии. Они, кстати, тоже помогают. Помогают потому, что случаи настоящей одержимости бесом все же крайне редки. Часто это психические расстройства, душевные недуги типа раздвоения личности, шизофрении, паранойи, истерии. Но в случае с Лизой одержимость была самая настоящая. А священник оказался неподготовленным.
— Что же там случилось?
— Опять-таки точно не знаю, — проговорил Паша. — Доподлинно известно, что священник пришел в дом Евдокии и Лизы. Тетка опоила ее чем-то, и та спала. Хотя вообще-то спать почти перестала. Сельчане, которые вызвались помочь, скрутили Елизавету, привязали к кровати, и поначалу все шло гладко. А потом Лиза проснулась, попыталась освободиться, стала визжать не своим голосом, с невиданной силой рваться из веревок, угрожать всем. Деревенские мужики, напуганные и озлобленные, не выдержали этой сцены и убили ее. Священник кричал, чтобы они остановились, но его никто не слушал. Лизу кололи и резали чем попало — топорами, вилами, ножами, рвали на части, пинали ногами. А потом вытащили окровавленные обрубки во двор и сожгли.
— Боже мой! Но ведь их ярость можно понять…
— Понять-то, может, и можно, но священник пишет, что это было недопустимо и крайне опасно. Тело одержимого умертвили до того момента, как бес его покинул. Это было не изгнание, а банальное убийство. Сущность лишили добровольно отданного ей тела, и она осталась обитать там, где все это случилось. В твоем доме, Вера. Возможно, она просто не может покинуть его.
— Не может покинуть, — эхом отозвалась она.
— Священник пишет, что нечто осталось ждать своего часа. Помнишь, что привиделось Ирине Матвеевне? Что она внутри утробы! Это место словно беременно чем-то, вот что я подумал. Бес, демон, сущность — все равно, как это назвать, но оно набирает силу. Заметь, никто не может там нормально жить. У людей начинаются видения, галлюцинации, ночные кошмары, а в итоге они или умирают, или сходят с ума. Вспомни историю своей бабушки, деда, родителей. Не говоря уже о прадеде и прабабке.
— А я? Со мной-то ничего страшного не происходило! — выкрикнула Вера, слетела с табуретки и метнулась к окну.
— А ты подумай сама. Догадаться несложно, — негромко проговорил Паша. Он смотрел грустным, сочувствующим взглядом, и от этого взгляда у нее мурашки побежали по коже. Он словно видел перед собой приговоренного или смертельно больного человека, которому не на что надеяться.
— Нет, — пискнула Вера, затрясла головой и прижала ладони к ушам. Она не хотела слышать то, что он скажет дальше. То, что и сама уже поняла.
— Ты единственное дитя женского пола, которое родилось в роду Толмачевых за целый век. По логике получается, оно ждало тебя, Вера. По какой-то причине ему нужна именно женщина. Может, потому что женщина его и вызвала когда-то? Видимо, ты должна помочь ему вернуться. С твоим появлением оно становится сильнее, оно действует! Вспомни, что говорила старуха Емельянова. Оно не пугает тебя, как остальных, — оно прельщает! Дом был готов для тебя, и все связи с миром постепенно отпадали — оно каким-то образом об этом позаботилось. Тебе некуда было идти, и ты осталась.
— Не могу поверить! — закричала Вера. Ее затрясло от страха, отчаяния, еще каких-то эмоций, которые, казалось, разрывали ее изнутри. — Не хочу! Пойми, я не отрицаю ничего! Дьявол, Сатана, демоны, бесы, одержимость — пусть все это существует, но как оно может быть связано со мной?! Я обычный человек, совершенно посредственный, и жизнь у меня такая же! Как такое могло со мной приключиться?
— Да это с кем угодно может произойти! — в свою очередь, вскричал Паша.
Он тоже вскочил, подошел к ней почти вплотную и торопливо заговорил:
— Не ты одна такая, Вера! Я сам в Лавре видел — и на крутых тачках приезжают, и на электричках! И простые бабки с авоськами, и интеллигентные дамочки, и золотая молодежь — кого только нет! Почему это произошло с ними? Почему они столкнулись с бесовщиной?
Павел замолчал, налил воды из хрустального графина и залпом выпил.
— Хочешь попить?
Вера глядела в пол и ничего не отвечала.
— Прости, я напугал тебя?
— Дело не в этом.
Она медленно подняла голову, посмотрела на него немигающим свинцовым взглядом. Паше стало не по себе. Показалось, что Вериными глазами смотрит кто-то другой. Он почувствовал, как увлажнились ладони, в голове стало горячо, а в желудке, наоборот, заледенело. Он моргнул и поспешно отвернулся, а когда снова встретился взглядом с Верой, наваждение исчезло. На него смотрела просто насмерть перепуганная растерянная девушка.
— Дело не в этом, — жалобно повторила она, — ты пойми, это просто догадки! Мы можем ошибаться, нет же никаких доказательств…
— Хочешь доказательств — будут тебе доказательства!
Он выбежал из кухни, прошел в комнату, порылся в недрах письменного стола, вернулся и положил на стол бумажный конверт.
— Вот!
— Что это?
— Открой и посмотри.
Вера послушно взяла конверт и вытащила две фотографии. Не успев посмотреть на них, умоляюще глянула на Павла.
— Паша, прости меня, пожалуйста.
— За что? — удивился он.
— Втянула тебя во все это.
— Во-первых, я сам себя втянул, очень давно. В Ковшах живет моя мать, друзья, родственники. Я не хочу, чтобы им что-то угрожало, и если смогу это предотвратить, то предотвращу. И потом, — открыто улыбнулся Паша, — ты красивая девушка. А помогать прекрасным дамам — долг настоящего мужчины.
Вера благодарно улыбнулась и взялась за фотографии. Пригляделась к ним повнимательнее, и улыбка сползла с ее губ. Она потрясенно уставилась на Павла.
— Да-да, это твой дом, — подтвердил тот, — снимок сделан почти год назад. А этот — буквально на днях, когда я приезжал к тебе и не застал.
