Он достал из шкафчика хрустальные тонконогие рюмки, тарелки и нож. Сходил к холодильнику за сыром и колбасой.
— Лимоны я помыла, — проговорила Катя, нарезая фрукты тонкими полупрозрачными кружочками.
Андрей Васильевич смотрел, как она режет и укладывает на тарелку сыр с колбасой, и думал, что эта девочка, для которой еще совсем недавно двойка в дневнике была настоящей трагедией, столкнулась с чем-то таким, о чем ей невыносимо думать и говорить и еще невыносимее молчать. Он откупорил пузатую бутылку и разлил по рюмкам золотисто-коричневую жидкость.
Они чокнулись и выпили. Катино лицо слегка порозовело, она немного помолчала, а потом сказала:
— Вы правы, Андрей Васильевич. Я и вправду несчастливая. Мама говорит, у меня глаза перепуганные. Это, наверное, оттого, что боюсь сама себе признаться: все у меня шиворот навыворот. Хотела петь — а стала продавать эфиры под рекламу. Любила Пашку — а замуж пошла за Борю Колесникова. Помните такого? Тоже одноклассник наш.
— Не очень, если честно. Так ты замуж вышла?
— Сходила, — поправила его Катя, — и вернулась обратно.
— А дети? Дети есть у тебя?
Она нахмурилась. На лицо набежала тень.
— Рожать от человека, которого на дух не выносишь, верх глупости.
— Почему же ты с ним расписалась? — удивился Андрей Васильевич.
— А… — она махнула рукой, — не стоит об этом. Глупо все и… Как-нибудь, может, и расскажу, но не сегодня. Ладно, я ведь не затем пришла, чтобы на жизнь жаловаться.
Девушка снова замолчала, и он решился спросить:
— Так зачем ты пришла, Катя? Что случилось?
— Андрей Васильевич, вы верите во всякое такое… потустороннее? — вместо ответа спросила она.
— Потустороннее? — растерялся он и подумал, какой странный сегодня день: Катя вынырнула откуда-то из неизвестности и задает ему вопрос, который он стал часто задавать себе в последнее время.
— Давайте-ка еще выпьем, — сказала Катя. — Боюсь, на трезвую голову вы мне вряд ли поверите.
Поставив пустые рюмки на стол, они посмотрели друг другу в глаза, и Катя отчетливо произнесла:
— Мне кажется, Паша пытается мне что-то сказать!
— Паша? Ты знаешь, где он? — Директор привстал с кресла и прижал руки к груди, пытаясь успокоить бешено заколотившееся сердце.
— Погодите! Сядьте и выслушайте меня, пожалуйста! — Катя нервно провела рукой по волосам и перевела дыхание. — Я знаю, это звучит как бред, хотя… Когда Паша исчез, я была в отпуске, в Греции, и ничего не знала обо всем этом кошмаре. Узнала, только когда в Казань вернулась. Но с того самого дня, как он пропал, я стала постоянно видеть его во сне.
Андрей Васильевич внимательно слушал, не перебивая.
— Каждую ночь! Я ложусь в кровать и знаю, что стоит мне закрыть глаза и заснуть, как Паша обязательно явится. Даже напиваться пробовала, чтобы спать покрепче и не видеть снов, но это не помогает. Потому что он не просто снится мне, он… Господи, я все время говорю не о том и не так!
Она с досадой топнула ногой, потом схватила лимонную дольку, засунула ее в рот, скривившись от залившей рот кислоты, и продолжила:
— Вы только не подумайте, что у меня крыша поехала из-за потерянной любви, что я по-прежнему хочу вернуть Пашу… Это давно в прошлом, у него своя жизнь, у меня своя, но теперь они опять пересеклись, и я хочу знать почему.
— Как именно он тебе снится? Он говорит что-нибудь?
— Во сне мы всегда разделены. Иногда снится, будто я еду в метро, поезд останавливается, пассажиры входят и выходят, двери закрываются, поезд трогается, и вдруг я замечаю на платформе Пашку. Мы смотрим друг на друга, я уезжаю, а он остается. Бывают сны, когда я стою возле окна в доме родителей, а он оказывается во дворе… Ну, и все в таком духе. Но главное, в первое время он всегда только молчал и смотрел. А сейчас сны стали немного другими. Паша силится мне что-то сказать. Его губы шевелятся, вроде бы он даже кричит, но я не понимаю ни слова. Андрей Васильевич, мне кажется, он пытается достучаться до меня! Я приехала к вам потому, что он вам как сын. Матери его уже нет, да я к ней и не пошла бы, она, наверное, так и не простила меня… Как вы думаете, Паша жив?
Андрей Васильевич горько вздохнул. В голове слегка шумело от выпитого коньяка, но мысли были ясными.
— Не знаю, Катюша. Верю, что жив, и буду верить, пока мне не предоставят доказательств его смерти. В полиции говорят, в машине не было следов борьбы, не было крови — ничего. И никаких зацепок. Они считают, он покинул машину по доброй воле и исчез в неизвестном направлении. Но он не мог ни с того ни с сего уехать. Паша очень любил маму и… И меня, смею думать, тоже бы не бросил вот так. Он обожал свою работу, у него все было хорошо — куда и зачем ему было скрываться?
— Где бы он ни был, он в большой беде. И никто не может помочь ему, кроме нас с вами. Больше просто некому, — тихо проговорила Катя. — Я собираюсь разобраться в этом деле. Вы мне поможете?
Глава 24
Было далеко за полночь, но Андрей Васильевич и не думал ложиться.
Он уже не первый час сидел за письменным столом, напряженно размышляя и пытаясь решить, что делать дальше.
В квартире было тихо и темно, включена только настольная лампа. Через открытую форточку время от времени доносились редкие звуки: лай собак, чьи-то приглушенные голоса, стук каблуков по асфальту. Изредка проезжали автомобили. На лавочке перед домом долго сидели подростки: болтали о чем-то, смеялись, слушали музыку. Но и они давно разошлись по домам — наверное, их прогнал начавшийся дождик, который лениво покапал с полчаса и закончился.
За время, что прошло со дня встречи с Катей, Андрей Васильевич узнал нечто важное, но не понимал, что делать с этой информацией. Куда идти? На всем белом свете не найти того, кто серьезно отнесется к его диким, невероятным предположениям. Он и сам ни за что не стал бы слушать, приди кто к нему и начни рассказывать что-то похожее.
Человек не готов верить в то, что выходит за пределы материального мира, покуда сам не столкнется нос к носу с потусторонним. Да даже если и столкнется… Куда проще решить, что сходишь с ума.
Конечно, Катя Строганова ему поверит. Но даже вдвоем — что они могут сделать?
Андрей Васильевич ругал себя за малодушие, но порой ему хотелось, чтобы Катя никогда не переступала порога его кабинета, не приносила коньяка, ничего не говорила про Пашу. Пусть бы она и дальше жила себе в Казани и никогда не возвращалась в Большие Ковши.
В тот день Андрей Васильевич поделился с ней подозрениями, что в этой истории каким-то боком замешана новая библиотекарь, Вера Андреева. Пообещав друг другу начать поиски каждый со своей стороны, они с Катей договорились встретиться завтра, в субботу, в его кабинете и обсудить то, что им удалось раскопать.
