– Постой, Чаролик и Светозар – твои братья? – осознала я только сейчас весь масштаб свалившегося на меня счастья.
– Да.
– А что с твоим отцом? Ты ведь знаешь, где он? – спросила я.
– Знаю. Но это – не моя тайна, Пенелопа. Я не могу тебе сказать. И дело здесь не в недоверии. Честно.
– Он ищет Кару?
Андриан в который раз потер виски, взглянул на меня.
– Отец ищет способ ее остановить.
– Не убить, а остановить? – переспросила я. – Не понимаю. Она ведь хотела его лишить жизни. И, кстати, думает, что убила. Как такое вышло? Почему Сверкающий Гром выжил? И зачем обвинять в несовершенном убийстве студентов Академии Магических Талантов?
– Пожалуй, мне стоит рассказать тебе сначала всю историю, – заметил Снежный принц. – Кара – моя мачеха.
Снежный принц
Проклятье бури!
Я повернулся на другую сторону, закрыл глаза и в сотый раз за ночь постарался заснуть. Не получилось.
Глупая это была затея – принимать ванну вместе с Пенелопой. Чем я думал? Снова развернулся, вгляделся в ее расслабленное лицо. Темные волосы мягким каскадом спадали на плечи. Зеленоглазка тихо посапывала во сне, обнимая подушку. Я приподнялся, поднес руку к ее лицу… Пенелопа заворочалась, притянула меня к себе, обвила как тропическая лиана.
Ледяная бездна! За что мне это наказание? Быть рядом с ней и не сметь сделать своей. Как же хотелось впиться в эти сладкие губы, гладить, лаская ее всю, унять наконец-то жар, что сводит с ума. А я-то еще считал, что мое проклятие невыносимо. Горько усмехнулся.
Коснулся рукой спины зеленоглазки, и она доверчиво прижалась ко мне. Рассудок исчез, перед глазами все поплыло, в легких стало катастрофически не хватать воздуха. Губы начали покрывать ее лицо и шею легкими поцелуями. Зеленоглазка заворочалась, что-то простонала…
Стоп, Андриан. Не делай того, о чем пожалеешь. Ты так старательно пытаешься наладить отношения, что сейчас можешь все разрушить.
Нет. Нет. И нет. И еще раз нет.
Вдох. Выдох. Расслабиться. Не думать о том, что ее дыхание щекочет плечо. Не думать…
Пурга-старуха!
Я осторожно выполз из-под одеяла, всматриваясь в слегка потрескивающий огонь в камине, оделся и переместился.
Колючий снег неприятно посыпался на щеки. Мела поземка, превращая привычный мир в одно размытое пятно, где ничего не разглядеть за много миль вокруг. Я скатал снежок, замахнулся…
– Все настолько плохо? – раздался женский голос.
– Ларинель…
– Не оборачивайся, Андриан.
Голос богини, которая пришла сама, был усталым.
– Что-то случилось?
– Ты должен рассказать ей правду, – тихо сказала она.
– Не могу. Ты же знаешь, что я дал отцу клятву!
Я комкал снежок, по-прежнему не чувствуя холода.
– Я ослабила ее действие и поговорила со Сверкающим Громом.
Я настороженно замер.
– Дело ведь не в том, что я могу потерять Пенелопу, если не скажу правду?
Ларинель молчала долго.
– Мои видения не всегда точны, Андриан. Но будет беда, если твоя жена не узнает правду. От тебя.
В ее голосе звучала неподдельная тревога.
– Почему ты молчишь? О чем думаешь?
– Я только наладил с зелен… с Пенелопой отношения.
– Так наладил, что в бессилии швыряешь горсти снега в Ледяной Пустоши?
Я нахмурился, вздохнул, сжимая кулаки.
– Представь, что ты находишься в пустыне, Ларинель. И боль от проклятия жжет сильнее, чем лучи солнца. Мне это время казалось вечностью. Ты бредешь в поисках глотка воды, но ничего нет. А потом… видишь родник. И боишься протянуть руку. Боишься дотронуться, потому что все еще не веришь в то, что видишь. Я не могу потерять свой родник, Ларинель. Если я скажу Пенелопе правду, все рухнет.
– Боишься? – прошептала богиня.
– Да. Тебе ли не знать, каково это – скрывать правду?
Ларинель не ответила. Я знал, что на земле у нее есть возлюбленный, ставший мужем и не подозревающий о том, что его жена – богиня.
– Никогда не думала, что твое ледяное сердце способно на такую любовь.
Я фыркнул, наклоняясь и запуская руки в снег.
– Так ты ей скажешь?
– Да.
Я запустил снежок в непроглядную темноту, оглянулся, но богиня уже исчезла. И лишь вьюга швырнула мне в лицо пригоршню снега.
Глава 22
Пенелопа Громова
– Мачеха? Это как? – выдала я, вспоминая, что мне рассказывала Великая Праматерь.
Снежный принц поцеловал мои ладони, вздохнул.
– У нас, как и у большинства драконов, дружная семья, Пенелопа. Правда, четверо моих младших братьев живут в других мирах вместе со своими семьями.
– И где же тут семья? – удивилась я. – Особенно дружная. В моем понимании семья – это те, кто готов тебя поддержать и помочь. Они всегда рядом.
– Ты забываешь, что мы иначе мыслим, – сказал Снежный принц, улыбаясь. – Каждый дракон свободен. И только тогда – счастлив.
– То есть ты не счастлив? – осторожно уточнила я.
Он рассмеялся.
– Глупая. Ты и есть моя свобода, Пенелопа.
Это как? Ладно, потом разберусь.
– Родители никогда не препятствовали нам избирать пути, по которым идти, поэтому у каждого из нас был выбор. И знаешь, это и есть, в моем понимании, настоящая семья. Близкие, которые не просто тебя понимают и поддерживают, как это делали мои братья и отец, но и готовы принять твой выбор, каким бы он ни был и что бы ни принес, – пояснил Андриан. – Моя мама умерла, когда на свет появился Стефан, мой самый младший брат. Она долго болела. Ни один целитель не смог ей помочь.
Маг грустно вздохнул, и в самой глубине глаз скользнула тоска.
– Отец не удержал душу матери, спешащую за грань. Видимо, просто пришел ее срок. Папа так и не простил себе гибели мамы. Но время бежит, Пенелопа. Раны, если и остаются, начинают заживать. И однажды наступает день, когда в сердце снова стучится весна. Возможно, все сложилось бы иначе, не будь у отца столь редкого дара, как возможность удерживать душу у грани. Это привлекло, как ты знаешь, Дераса.
– И ты вызвал его на поединок? Почему же этого не сделал твой отец?
Андриан вздохнул, ненадолго задумался и лишь потом ответил, но как-то нехотя, словно сознавался в постыдном:
– Я во много раз сильнее отца, Пенелопа. И если бы на поединок Дераса вызвал он, то… умер бы. У него не было даже малейшего шанса выстоять. Мой отец – прекрасный воин и вожак, мудр и смел, но магии в нем для подобной битвы недостаточно. Тут не спасет никакой опыт, уж поверь.
