А ещё Даша любила рассылать «эмэмэски» снеговиков своим одноклассникам, маминым и папиным сослуживцам, с которыми была знакома, и даже директору школы, в которой она училась. Девочка была очень общительная.
А ещё Даша очень любила Деда Мороза. Но не всякого, а самого настоящего — единственного. Любила заочно, потому что никогда его не видела, но верила, что он существует.
Ненастоящих дедов Морозов — актёров, одетых в красные шубы, с мочалкой вместо бороды — Даша, конечно, видела, и не раз. Но верить в них было глупо, а любить — не за что…
В это утро Даша вылепила снеговика — сорок первого по счёту — и залюбовалась им. Творение её рук чем-то было похоже на Деда Мороза. Вот только бороды у него не было.
Даша хотела исправить это досадное недоразумение, как вдруг на улице появился Сашка Лопухов из пятой квартиры — очень неприятный человек: нахал и задира. Именно он сломал большую часть вылепленных Дашей снеговиков. Даша терпеть его не могла. Лопухов об этом знал и нарочно старался всюду попадаться Даше на глаза. Был он на голову выше и на три года старше неё, но умом не блистал и воспитан был дурно.
Гулять Сашка обычно выходил с Джеком — щенком восточноевропейской овчарки, который, несмотря на юный возраст, был намного умнее и порядочнее своего хозяина.
Вот и теперь Сашка появился на улице в сопровождении своего четвероногого питомца. Нюхая снег, Джек бегал от дерева к дереву. А Сашка стоял на гребне большого сугроба и свысока посматривал то на Дашу, то на снеговика. Наконец он зевнул и вполне миролюбиво спросил:
— Что? Санту лепишь?
— Какую санту? — не поняла Даша. Она была взволнована внезапным появлением своего недруга. От Сашки можно было ожидать каких угодно пакостей. Поэтому Даша приготовилась защищать снеговика изо всех сил.
— Не какую, а какого! — поправил Дашу Сашка. — Санта Клауса, спрашиваю, лепишь?
— Никакого не Санту! Деда Мороза! — ответила Даша.
— Не вижу разницы! — усмехнулся Сашка. — Санта Клаус такой же дед, только прикольнее.
— Дед Мороз не прикольный! — нахмурилась Даша. — Он суровый, но справедливый. Его уважают и даже боятся. Потому что он заморозить может.
— Санту хотя бы в рекламе показывают! — сказал Сашка. — А твой Дед Мороз — выдумка, сказочный персонаж. Я его не то, что не боюсь, а даже не уважаю! — с этими словами Сашка слепил снежок и запустил им в снеговика.
— Лопухов! Не смей так о нём говорить! — крикнула Даша, в прыжке пытаясь поймать снежок.
— Джек, фас! — крикнул Сашка щенку, и Джек тут же отозвался весёлым лаем. Даша растерялась, оглянувшись на Джека, а Сашка неожиданно прыгнул с вершины сугроба прямо на снеговика. И сломал его. — Вот так твоему Деду Морозу! — злобно рассмеялся он, отряхивая джинсы. — И ничего он мне не сделает! Потому что не существует!
Даша закусила губу и чуть не расплакалась. Она была готова броситься на Сашку с кулаками, на время забыв, что Сашка намного сильнее, и к тому же мальчишка. В эту минуту Даша не боялась Лопухова и вполне могла бы с ним подраться. Но она подумала, что сейчас важнее не показать своей слабости и не разреветься. Ведь именно этого ждал от неё Сашка. Для того-то он и старался…
Свершив своё чёрное дело, Лопухов ушёл, довольный собой. А Даша взяла себя в руки и с удвоенной силой принялась за работу.
«Сорок первому снеговику не повезло, — думала она, катая снежный ком. — Его жизнь оказалась самой короткой. Я не успела ни дать ему имя, ни сфотографировать».
Даша тяжело вздохнула и в это время услышала позади себя чьи-то лёгкие шаги.
«Так легко можно ходить только в валенках», — подумала Даша, но почему-то даже не взглянула на прохожего. Внезапно её окликнули:
— А кого это ты лепишь, девочка? — спросил кто-то густым раскатистым басом.
Даша оглянулась и обомлела. Перед ней — в синей, расшитой серебром, шубе, в отороченной лебяжьим пухом шапке, с хрустальным посохом в руках — стоял Мороз Иванович. САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ДЕД МОРОЗ! Ошибиться было невозможно. От него даже холодом веяло. Был он высокого роста, крепкий и статный. Седовласый и бородатый, но вовсе не старик. Во всём его облике чувствовалась необычайная добрая сила. А лицо было румяное и весёлое.
Заметив Дашино замешательство, Мороз Иванович улыбнулся в бороду и повторил вопрос:
— Так кого же ты лепишь, красавица?
— Вас, дедушка Мороз! — осмелев, ответила Даша.
— Меня?! — удивился и рассмеялся Мороз Иванович. — Откуда же ты знаешь, как меня лепить, если никогда не видала? А вдруг ошибёшься?
— Теперь знаю. Уже не ошибусь, — Даша улыбнулась, но на всякий случай спросила: — Дедушка Мороз, а вы не против, что я вас леплю?
— Не против. Вот только есть у меня одно замечание. Если уж назвала дедушкой, так обращайся ко мне на «ты». Ведь я всем детям дед.
— Ладно… Дедушка Мороз, а куда ты идёшь? — спросила Даша.
— Куда иду? — Мороз Иванович усмехнулся. — Конечно, на Ёлку, к ребятам, в школу номер двенадцать. Обычно я сам не хожу на такие мероприятия. Своих помощников посылаю — людей, которые меня изображают. Но раз в сто лет я праздную юбилей и тогда — в честь этого события — сам прихожу к людям.
Даша вспомнила, что сегодня двенадцатое января — канун Старого Нового года.
— Люди встречают Новый год, когда захотят — и первого января, и тринадцатого, и по восточному календарю. А это неправильно. Я признаю только Старый Новый год. Я привык к нему за триста лет моей службы и не хочу отвыкать. Новогодней я по-прежнему считаю только одну ночь — ночь с тринадцатого на четырнадцатое января.
— Дедушка, значит, у тебя сегодня юбилей? — спросила Даша.
— Да. Уже третий по счёту. Сегодня исполняется ровно триста лет с тех пор, как стал я Повелителем Нового года.
— Дедушка, неужели тебе триста лет? — удивилась Даша.
— Что? Слишком молодо выгляжу? — улыбнулся Дед Мороз. — Триста… На юбилей пригласил я в гости близких родственников — чужестранных дедов Морозов.
— Каких же это Морозов, дедушка?
— Пэр-Ноэля из Франции, Одзисана из Японии, Святого Василия из Греции, Корбобо из Узбекистана, фею Бефану из Италии и, конечно же, Санта Клауса. А также многих и многих других. Может, не все приедут, но поздравительных эсэмэсок пришло мне уже сорок штук!
— Дедушка, а вот я слышала, что твой день рождения — восемнадцатого ноября.
— Именно так, Дашенька. Это дети придумали отмечать мой день рождения восемнадцатого ноября. И я им за это признателен, потому что сам я своего дня рождения не помню. Но день рождения и юбилей моей службы — это, Дашенька, два разных праздника. Если день рождения можно отмечать каждый год, то юбилей — это круглая дата: пятьдесят, шестьдесят, сто лет. И вот сегодня отмечать трёхсотлетие моей службы в гостиницу «Сказка» съедутся мои родственники со всего мира.
