Великая вершина мастерства покорилась ему. Не скоро и не вдруг, но покорилась. Одолевая кручи, он упластался, упахался так, что заснул без задних ног. Только недолго поспать довелось. Парень вздрогнул – очнулся…
Голубовато-сиреневый предутренний сумрак стоял ещё кругом, а над Великою вершиной мастерства забрезжило странное какое-то сияние. Причём забрезжило совсем не там, где солнышко должно родиться.
«Что там такое? – удивился покоритель. – Старик-Черновик костёр запалил? Нет, нет, нет. Старик у подножья остался. Я тут один. Так что же там? Пожар?»
Приглядевшись, он понял, что огонь какой-то нерукотворный – прохладно-серебристое сияние, подобное нимбу. И только подойдя поближе, он догадался.
На плоской вершине горы, на специальной площадке, стояла Золотая Колесница, запряжённая тройкой небесных коней. Троечная упряжь с набором колокольчиков и бубенцов – «ямская гармонь», как говорили на Руси в пору, когда ещё не было железных дорог – эта «гармонь» Ивану была знакома; дед работал шорником. И поэтому он уверенно мог бы сказать: эта небесная упряжь отличалась от упряжи земной точно так же, как небо от земли отличается. Всё в этой упряжи было другое, волшебное. И дуга не простая, и хомут не простой. И седёлка, и подпруга, и гужи, и оглобли, и постромки – всё необычное, непривычное. Дуга была согнута из чего-то такого, что напоминало обрезок отверделой семицветной радуги. Наборные арканы с бубенцами горели, как солнышки на шеях всех трёх лошадей. Обычные, земные бубенчики представляют собою шарообразные колокольчики с дробинами внутри, а эти – поднебесные – внутри себя хранили нетленные дождинки или градинки, которые во время езды погромыхивали подобием заоблачного грома. Небольшое колечко, прикрепленное в верхней части дуги, так называемая «зга» – на русской земле породило всем теперь известное выражение «не видать ни зги». Но это на земле, а тут, на небесах, совсем другое дело – колечко изготовлено было из чего-то такого, что всегда изумительно ярко сияло в темноте, как будто громко спорило с широко известным фразеологизмом. Поддужные колокольчики на земле отливались обычно из медного сплава, а здесь, как видно, мастер владел такими колдовскими расплавами, где серебро и золото могли звенеть в обнимку с хрусталём и песнями.
Залюбовавшись, парень не заметил, когда появился его новый Учитель, Мудрец Мироздания.
– Смелее, – пригласил он, – ближе, ближе.
Ученик рукою заслонился, подходя к небесной тройке, – так сильно сверкала Золотая Колесница.
– Ух, ты! – восхищённо воскликнул ученик. – Это ваша?
– Покататься дали. – Мудрец улыбнулся и начал рассказывать: – Эта колесница – редчайшее произведение искусства, над ней трудились самые лучшие златокузнецы и серебряники прошлых веков. Эта Золотая Колесница тебя увезёт в ту волшебную область, откуда ты вернёшься Златоустом.
Ученик задумался, глядя в небеса.
– А если не вернусь?
– Значит, наградят посмертно. – Учитель опять улыбнулся в бороду. – Шучу. Вернёшься. Я смотрел твою линию жизни и линию смерти. Они ещё не скоро пересекутся. Ты многое успеешь сделать в жизни.
С любопытством оглядывая колесницу, сверкающую то ли спицами, то ли солнечными лучами, пробивающимися между колёс, Ивашка ладонью тронул колёсный обод, с которого посыпалась пыль Млечного пути.
– Мой дед Илья – мы его прозвали Илья Муромец – такие колёса гнул как бублики, по десять штук на дню.
– Да, да, – согласился Мудрец. – Илья Муромец гнул, а соловей-разбойник разгибал.
– Нет, ну, правда, дед был мастер по колёсам, покуда что-то в поясницу не вступило. Теперь сидит на печке как Илья Муромец. – Ученик нагнулся, потрогал спицы, похожие на солнечные лучи. – Дед говорил, что это он придумал колесо. Шутковал. А кто на самом деле, интересно.
Несколько секунд они молчали, глядя друг на друга, а затем Учитель полез в такие дебри, что не дай бог…
– Краеугольный камень философской мысли Востока был заложен на востоке Великой Степи, в зоне соприкосновения европеоидного и монголоидного населения Евразии и в Междуречье Тигра и Евфрата, где были изобретены колесо и колесницы. Только вместо лошадей, которых у шумеров просто не было, они использовали ослов и так называемых онагров – диких ослов. С востока Великой Степи произошло распространение тех знаний, которые накопили населяющие эту территорию племена, тогда ещё пастушеские.
«Мама родная! – ужаснулся Иван. – Куда я попал?»
– Сударь! – моментально ответил мудрец, – вы попали именно туда, куда стремились. Прошу. Не стесняйтесь.
Простован заметно оробел, оказавшись в богатой колеснице. Всё внутри было расшито золотом, оббито бархатом и окантовано золотыми и серебряными гвоздиками. «Тяжёлая! – Ученик потрогал подлокотник вишневого цвета. – Как же она летает?»
– Скоро увидите. – Мудрец мироздания не спеша разгладил крылья белопенной раздвоенной бороды и, усевшись на облучок, расправил разноцветные ленты вожжей. – Держитесь крепче, сударь. И прошу извинить, коль растрясёт на воздушных ямах да колдобинах.
Золотая Колесница была будто накрыта хрустальным куполом, защищавшим от дождя и ветра – всё кругом отлично видно. Гранитная площадка, на которой стояла карета, блестела отражённым солнцем, и могло показаться, что тройка стоит на снегу. И поэтому, наверно, ученику вспомнилась литературная «Тройка», одна из самых лучших в русской словесности. И от зубов его стали отскакивать ядрёные строки:
Вновь на снегах, от бурь покатых,
В колючих бусах из репья
Ты на ногах своих лохматых
Переступаешь вдаль, храпя.
И кажешь морды в пенных розах.
Кто смог, сбираясь в дальний путь,
К саням на тёсаных берёзах
Такую силу притянуть…
Учитель повернулся на облучке и неожиданно громко сказал:
– Павел Васильев! Ах, какой талантище! А дальше-то, дальше как здорово, сударь!
И коренник, во всю кобенясь, Под тенью длинного бича Выходит в поле, подбоченясь, Приплясывая и хохоча… Рванулись – и деревня сбита. Пристяжка мечет, а вожак, Вонзая в быстроту копыта, Полмира тащит на вожжах!
Крылатый коренник, словно бы тоже влюблённый в эти стихи, подбоченился под тенью длинного бича, похожего на всплеск молочной молнии. И пристяжные приободрились, алмазно играя очами, ощущая под собой не земную твердь, а твердь небесную. И вот уже эта волшебная тройка из кожи вон полезла на простор – полетела вскачь. И в тишине всё громче, громче стало слышно, как тонко да звонко заиграла «ямская гармонь» – колокольцами да бубенцами оснащённая упряжь. И ветер, поначалу следом увязавшийся, отстал, сорвав дыхание, – остановился посреди дороги и долго так стоял, голубоглазо глядел вослед, ладошкой отгоняя от лица звёздную пыль, кружащуюся, как сухая вьюга.
2
В мановение ока Златая Колесница взлетела на такие великие высоты мирозданья – у парня дух захватило. А потом они как будто замерли на месте, и Учитель стал рассказывать о том, как Земля вращается вокруг Солнца, а Солнце, в свою очередь, вращается вокруг гигантского скопления созвездий, которое называют Галактикой. А потом седобородый старец почему-то замолчал и всем своим видом стал соответствовать тому, что он – небесный Созерцатель. И молчание это вскоре стало угнетать ученика.
