Жокей по прозванию Жох изумлялся.
– Дедуля! А ты откуда всё это знаешь? Поглядывая по сторонам, кузнец говорил:
– Сначала у меня был Росинант, а после обзавёлся Ветрогоном. Жеребчик такой, что ни в сказке сказать. Этот конь, скажу по секрету, завоевал два раза «Дерби» и два раза «Окса».
У белокурого жокея от зависти и удивления глаза на лбу запузырились, когда услышал названия главных классических призов, о которых мечтал. Но потом приходили сомнения.
– Звонко ты, Зазвоныч, заливаешь. – Поигрывая жокейским хлыстом, Жох усмехался. – Для таких призов нужен, бляха-муха, такой рысак, которого ни одна кобыла ещё не родила…
И опять кузнец воровато посмотрел по сторонам.
– Вот у меня как раз и есть такой, который не от кобылы рождён.
– Как это так? А кто его родил?
– Отец у него – Буря, а мамка – Молния. А самого зовут Пега… – Кузнец отчего-то смутился, покашлял. – Ветрогон! Я уже говорил.
Жох посмотрел – недоверчиво, пристально.
– Сомнительно что-то. На сказку похоже.
– Поспорим? Я тёмной ночью приведу, мы его покрасим, будет серый в яблоках, как твой. И ты с ним пойдёшь на дистанцию. И все призы будут твои. Прямо как с куста.
Жокей достал расчёску – машинально, нервно белокурую солому причесал.
– Заманчиво. Только я под этим не подпишусь.
– То-то и оно! – Горнила Зазвонович сокрушенно вздохнул. – Смотрел я ваши заезды. Все призы и все награды поделили на год вперёд. Разве не так? Молчишь? В поддавки играете. Как дети малые. А я хочу по-взрослому.
Белокурый Жох придвинулся поближе.
– А не боишься? Нет? – Жох надвинул на глаза фирменную шапочку. – Есть один человек на примете. Могу познакомить. Только не бесплатно, сразу говорю. Если ты не соврал и начнёшь призы хватать, как яблоки с куста… Короче, ты мне будешь долю отдавать.
Дремучий дедуля послушал молодого, нагловатого дельца и согласился. Белокурый жокей удалился, а Горнила Зазвонович, не забывая дверь закрыть на крюк, достал коробку с золотыми цацками, которые всё это время потихоньку собирал на ипподроме под трибунами – среди пыли и мусора. Там, глядишь, золотую серьгу обронила мадам, тут золотая брошка завалялась, а где-то увесистый перстень с печаткой блестел среди окурков. Так, по граммульке собралась килограммулька – уже вполне хватало на изготовление золотой уздечки, с помощью которой можно поймать Пегаса. Это, конечно, будет копия уздечки, поскольку настоящую Старик-Черновик с горя пропил, но делать нечего, надо попробовать, а там посмотрим.
И вскоре после этого слух «галопом поскакал» по всем ближайшим ипподромам. Слух о том, что появился какой-то быстробегий жеребец, изумительный Ветрогон, рысак неземной красоты и закваски. Кто-то восхищался, кто-то плевался. Этот чёртов Ветрогон побил все ставки, перепутал все карты, все договорённости между жокеями и теми жохами, которые много лет подряд зарабатывали только тем, что делали ставки. Ещё вчера тут были всем известные три ставки под названием «Прогноз», среди которых был «Прямой», «Обратный» и «Комбинированный». А сегодня одна только ставка – безошибочный прогноз на Ветрогона.
И прокатился ропот по ипподромам: непорядок.
Среди закадычных поклонников конного спорта был самый главный – Господин Тотализатор. Игрок азартный, жестокий. Он отлично разбирался в лошадях и владел джигитовкой, только давно уже не был в седле – до полусмерти разбился на каком-то диком скакуне, которого хотел приручить. После падения на страшной скорости Тотализатор полгода провалялся на больничных койках. Его сложили по частям, железными шурупами свинтили, стянули в кучу. И что-то внутри у него тоже в кучу стянулось. Он и прежде был далёк от сентиментальности, а после операции тем более. Глаза – как два стальных шурупа с мелкими насечками – глядели так, как будто в душу ввинчивались.
Всегда хладнокровный, расчётливый Господин Тотализатор стал нервничать, терять равновесие. Давно уже спокойно обогащающийся на бегах и скачках, он стал терпеть убытки.
По-хозяйски ввалившись в кабинет директора ипподрома, главный игрок с порога загремел:
– Кто такой? Откуда взялся этот Ветрогон?
Молодой проворный Дирик – директор ипподрома – с утра был в запарке. Жара и засуха свирепствовали в области; овёс подорожал и сено тоже, да плюс ещё опилки, работа медперсонала – где взять деньги, когда в закромах ипподрома только хрен да маленько, а то, что раньше оседало в кассах, теперь уходит в чужой карман. Раньше вся выручка доставалась главному игроку, так он хоть делился, а теперь вот, когда Ветрогон…
– Да чёрт его знает, откуда! – Дирик пальцем показал на потолок. – Откуда-то оттуда… У него рекомендательные письма. Что я мог сделать? Против ветра не плюнешь. И против Ветрогона не попрёшь.
Угрюмо сопя, Тотализатор глазами-шурупами стал ввинчиваться в глаза директора.
– А что за лошадь у него? Араб? Ахалтекинец?
– А вот это х… хто его знает, – заикаясь, ответил Дирик. – Наши конюхи мозги уже сломали, не могут понять.
– Что-то здесь не чисто! – заподозрил закадычный игрок. – Ты должен в этом деле разобраться. И чем скорей, тем лучше. Слышишь, Дирик? А то найду замену.
Отодвигая бумаги, наполненные скирдами сена и пудами овса, Дирик засуетился.
– Разберёмся, разберёмся. Кровь из носу.
Где-то за окнами послышалось заливистое ржание, копыта зачастили и затихли, отдаляясь по беговой дорожке. Мрачно шевеля ершистыми бровями, главный игрок предупредил на прощание:
– Я на тебя надеюсь. Иначе расстанемся.
Ночью Дирик ворочался, не мог заснуть. Думал, думал, голову ломал. Поднялся, начал рассматривать фотографии последних заездов, так называемый фотофиниш. Зарываясь в облака табачного дыма и нервно попивая коньячок, он достал увеличитель ное стекло. «Фотофиниш, изобретенный сто тридцать лет назад, сегодня далеко шагнул и теперь тут никто никого не объедет на кривой козе!» И только он подумал насчёт кривой козы – увеличительное стекло чуть не выпало из руки. Дирик изумлённо ахнул и, несмотря на поздний час, позвонил помощнику, сказав, что надо срочно встретиться.
И в то же утро в кабинете директора ипподрома снова объявился грозный главный игрок.
– Извините, что побеспокоил, – пролепетал вспотевший Дирик. – Дело не ждёт. Современная система фотофиниша имеет…
– Короче! – Глаза-шурупы медленно стали завинчиваться в глаза директора. – Что нового?
– У меня, – Дирик дрожащими руками взял фотографию. – У меня появились предположения. Правда, очень странные. Вот, посмотрите. Это фотофиниш. Самый крупный снимок.
– Вижу. Ветрогон на целый корпус вырвался вперёд. И что дальше?
– А теперь я предлагаю другой вариант фотофиниша… – Директор ипподрома вдруг раздёрнул шторки на стене и показал ту же самую фотографию, только увеличенную в несколько раз. – Смотрите. Вот это – что? Как будто горб какой-то, да? Я так тоже решил сначала. Но этого горба не видно, когда Ветрогон летит галопом. Вот ещё один снимок.
