На место происшествия приехали криминалисты, кинологи с собаками, способными раскусить самый твёрдый орешек; сапёры, минёры примчались и ещё какие-то важные чины, среди которых оказались даже генералы и адмиралы. «Лабораторию алхимика» огородили полосатыми ленточками, оцепили солдатами. Тщательно обследовав подвал, криминалисты пришли в недоумение; на взорванном полу валялись какие-то книги – десятки обгоревших экземпляров. А рядом с книгами – многочисленные детские игрушки. Миниатюрные пистолетики, автоматики. Наручники. Совершенно крохотные – величиною с наперсток – немецкие гранаты. Американский стингер – чуть больше сигареты. Боеголовка ракеты – величиной со спичечную головку. Странные какие-то игрушки. Необычные. Они вроде как настоящие и в то же время – хренотень, детская забава.
И вдруг один из опытных сапёров обнаружил необыкновенный бикфордов шнур – это была витиеватая строка, протянувшаяся от книги до игрушечного брикета с надписью «тротил». Малюсенький такой брикетик, безобидный, как божья коровка.
Адмирал с генералом присели на корточки, подожгли эту строку и тут случилось невероятное. Огонёк зашипел, пробежал по строке – бикфордову шнуру – и в подвальной комнате шарахнуло так, что потолок едва не обвалился.
Сапёр, у которого фуражка улетела в дальний угол, изумлённо присвистнул.
– Ни черта не понимаю! Что такое?
Побледневший генерал дрожащими пальцами достал ещё один такой бикфордов шнур – уже из другого книжного ларчика.
– Мистимир, не иначе, – прошептал он и погромче добавил: – Вы тут разбирайтесь, только осторожней, а мне пора.
5
Утром лейтенант Литагин срочно был вызван в кабинет генерала Надмирского. Сидели, обсуждали ночное происшествие. Делали выводы, которые были, увы, не утешительными. Во-первых, книги Мистимира оказались не только вредными с моральной точки зрения, но и опасными в буквальном смысле. А во-вторых, судя по всему, погиб Старик-Черновик, который выдавал себя за какого-то Бустрофедона. Оборвалась хорошая ниточка, которая в будущем могла бы привести к этому литературному чёрту, Королю Мистимиру. Правда, тело старика не удалось обнаружить, так что он пока будет считаться пропавшим без вести, но от такой обтекаемой формулировки не легче.
А на другое утро лейтенант Литагин сам уже напросился на встречу с генералом. У Литагина были ценные сведения: старик Бустрофедон живой; старик сегодня утром был замечен на вокзале, он садился в поезд, в голубой вагон транссибирского экспресса.
Литагину не терпелось выложить всё это генералу, но тот как на зло оказался по горло занят, хотя и назначил аудиенцию.
Сидя, как на иголках, лейтенант посматривал из окна высотного здания. За окном клубились облака и проплывали облачата, как будто и в небе накурено было примерно так же, как в кабинете – дым коромыслом по-над столом. Руслан Радомирыч – словно уникум, обладающий пятью или шестью руками – поминутно отвечал на телефоны; их было несколько штук. А когда наконец-то замолкло журчанье звонков, генерал что-то размашисто написал в раскрытом рабочем журнале, сердито бросил ручку и закурил свою излюбленную «Герцеговину».
– Извини, – сказал, облегчённо вздыхая. – Запарка. Ну, так что там ещё? Говори.
Лейтенант скороговоркой доложил все новости и добавил:
– Думаю, надо ехать в Сибирь. Возможно, там находится «Объект». Родина есть родина, товарищ генерал. Человека всегда тянет на родину. Да ещё после такой большой разлуки. – Литагин по привычке взял себя за подбородок и словно бы к чему-то стал принюхиваться. – Сто тридцать лет в небесном измерении! С ума сойти! А сколько, интересно, это будет в нашем, земном летоисчислении?
Руслан Радомирыч докурил папиросу.
– Я сильно сомневаюсь насчёт ста тридцати небесных лет. И я сомневаюсь, чтобы этот Объект, человек с большими талантами, окопался где-то во глубине сибирских руд.
– И я сомневаюсь. – Лейтенант посмотрел за окно. – А ехать надо. Во-первых, там можно что-то узнать о дальнейшей судьбе Златоуста… А самое главное – не надо забывать про Златоустку. Первая любовь, как говорится, не ржавеет. Если найти Златоустку, тогда и Златоуста можно вычислить.
Генерал, теперь уже не обращая внимания на звонки, несколько минут задумчиво бродил по кабинету. Затем остановился возле бронзовой миниатюрной скульптуры Минина и Пожарского.
– Ну, что же, – заговорил он, будто обращаясь к предводителям народного ополчения. – Давайте попробуем. Поищем этих деятелей.
Лейтенант не сразу понял, с кем генерал разговаривает. А затем, глядя на бронзовую скульптуру, сказал, чтобы маленько потрафить начальству:
– Хорошая миниатюра.
– Это не мини! – Грохнул генеральский голос. – Это у девок мини бывает – до пупка. А это – наши русские атланты!
– Так точно. – Литагин растерялся, приподнимаясь и вытягивая руки по швам. – Так точно, атланты.
– Извини. – Надмирский опять закурил. – Короче, ты давай, решай с командировкой. Время не ждёт, Ермакей Звездолюбыч.
– Да я уже почти решил. Нашему Толстому Тому нужна кровавая рукопись. Ну, вот я и поеду, поищу…
Генерал покосился на большие часы с полукилограммовым маятником, похожим на кузнечный молот. Взяв со стола карандаш, он подошёл к стене, на которой была «распята» карта бывшей страны – пожелтевшая карта, с которой исчезли названия многих республик, и давненько уже не существовало городов и весей под теми именами, какие можно прочитать на карте.
– А куда, говоришь, тебе надо смотаться? В Сибирь? Ого! Не ближний свет!
Офицер поднялся. К карте подошёл.
– Где-то вот здесь… – Он пощёлкал ногтем по синей паутине речушек и рек. – Вот здесь, в районе Золотого Устья, должна быть деревня Изумрудка. Посёлок Босиз.
Ресницы генерала дрогнули.
– Босиз? – Он покачал головой. – Мир тесен.
– Это как понять, товарищ генерал?
– Брат у меня работал на Босизе. Главным инженером был. – Генерал, неожиданно переменившись в лице, вернулся к рабочему столу. Глаза его стали тяжёлыми, мрачными. – Потом как-нибудь расскажу. – Карандаш в руке Надмирского с хрустом поломался.
Они помолчали.
– Ну, что… – Лейтенант покашлял. – Я, пожалуй, пойду.
– Да, да, – спохватился Надмирский, бросая на стол обломки карандаша. – И мне на совещание пора. Значит, так. Если у тебя с командировкой получится – обязательно дай знать.
– Получится, – твёрдо сказал Литагин, стоя у двери. – Я даже билет забронировал.
Удивлённо покачав головой, генерал хотел спросить, почему он самолётом не летит? Куда быстрее. Но в следующий миг Надмирский понял: отец Ермакея – прославленный Звездолюб – был первоклассным лётчиком гражданской авиации, а позднее пересел на истребитель и погиб от стингера на Гражданской войне. Вот с тех пор Литагин и предпочитал лишний раз на поезде проехать. Что это? Боязнь? Или нежелание терзать себя воспоминаниями о родном человеке, влюблённом в небо? И вдруг Надмирский вспомнил, что отец Литагина из глубины сибирских руд, вот почему лейтенанту не терпится там побывать, вот почему он сказал: человека всегда тянет на родину.
