…Тарасов призывает к возобновлению занятия: «Я прошу сейчас показать вот этот темперамент, эту беспощадность к себе. Пожалуйста, Коля, командуй! Ни одного бестолкового не должно быть. Колечка, командуй и, если нужно, лупи их! За всё я отвечаю… А почему не бьем канадца, Валера?! Почему не бьем канадца?..»
И — еще фрагмент мастер-класса: «Володя, подожди. Ты мне сейчас обведи канадца одного, другого, а потом — кувырок. На большой скорости, по-настоящему. Убей канадца!.. Побудь около него. Побей его… И — поведи шайбу. Две шайбы поведи! Понял? Одну коньком, другую клюшкой. Сделайте, пожалуйста…»
Теплые отношения связывали Анатолия Владимировича с Борисом Гусевым, тренером первого в России сельского хоккейного клуба. В свое время Гусев был перспективным спортсменом-гимнастом. Однажды во время соревнований сорвался с перекладины. Тяжелая травма. В больничной палате провел много месяцев. Не только выстоял, но встал на ноги. Когда выписался, заниматься гимнастикой уже не мог. Более того, ему запретили даже тренировать гимнастов. Но спорт Гусев не бросил. Стал тренировать юных хоккеистов в совхозе «Шуваловский» под Костромой. В этом совхозе не было ни одного мальчишки, юноши и молодого человека постарше, кто не играл бы в хоккей. Гусев несколько раз писал Анатолию Владимировичу, а потом Нина Григорьевна (сама родом из небольшого городка Епифань и всем, кто из провинции, всегда помогавшая) посодействовала их встрече.
Анатолий Владимирович всячески Гусеву помогал специальными пособиями. Организовал, пользуясь авторитетом, выезды на соревнования детских команд, приезжал в «Шуваловский», встречался с мальчишками, «отдыхал там душой», как говорил сам Тарасов.
«Гусев, — рассказывала Галина Анатольевна, — и заманил Тарасова в “сусанинские места”. Первый раз мы поехали летом. Отец со своим учеником, олимпийским чемпионом Игорем Ромишевским, провел тренировки — и влюбился в деревенских мальчишек. Второй раз, осенью, встречался с губернатором Костромской области Валерием Арбузовым и владыкой Александром. И дело по организации сельской „Золотой шайбы” тогда решили. Третий раз, зимой, на первый турнир в Кострому нас провожала Татьяна и велела взять с собой “чапаевскую” бурку. Стояли дикие морозы, катки все открытые, но отец не пропустил ни одной игры».
Ромишевский показывал местным мальчишкам, как нужно тренироваться. Анатолий Владимирович сидел на стуле посреди площадки и руководил процессом. «Иногда, — вспоминала Галина, — он так увлекался, что вскакивал со стула, опирался на свой костыль и сам пытался что-то показать». Бурка, к сожалению, от воспаления легких тогда не спасла.
На Доме культуры в Шувалове, рядом с хоккейной коробкой установлена памятная доска. В то время на земле было два места, где была увековечена память об Анатолии Владимировиче Тарасове, — в Зале славы в Торонто и в костромском селе. Два с лишним десятилетия спустя после ухода Тарасова из жизни не было ни школ хоккейных, названных его именем, ни дворцов спорта. Даже в подмосковной Загорянке, ставшей для Тарасова дачным пристанищем, нет улицы Тарасова…
Вместе с Игорем Ромишевским, активно работавшим в «Золотой шайбе», Анатолий Владимирович принял самое горячее участие в судьбе пятнадцатилетнего Сережи Левина, которого сбил мотоциклист, когда группа юных игроков «Искры» — так назывался хоккейный клуб — возвращалась с тренировки на велосипедах. «Когда я подоспел к мальчику и увидел, что случилось, — вспоминал Борис Гусев, — у меня в глазах потемнело. Нога у Сережи превратилась в кровавое месиво…» На попутной машине мальчика отвезли в Кострому. У него оказалась вырвана часть малой берцовой кости, разорваны мышцы… Лоскутки мышц после многочасовой операции удалось сшить. С помощью Тарасова Сережу показали лучшим московским врачам. В конце 1993 года в Институте микрохирургии имени Бурденко ему была сделана еще одна операция. Потом Тарасов и Гусев стали хлопотать, чтобы мальчик прошел необходимый курс реабилитации, постоянно находился бы под присмотром врачей.
При работе над книгой я решил выяснить, что стало с мальчиком, удалось ли его поставить на ноги, как сложилась его жизнь после такой тяжелой травмы. Оказалось, что Сергей Левин работает тренером юных хоккеистов в детско-юношеском клубе «Кострома». Его подопечные успешно играют во Всероссийских соревнованиях юных хоккеистов «Золотая шайба» имени А. В. Тарасова и в первенстве Костромской области. Сергей Евгеньевич на ногах в прямом и фигуральном смысле этого слова. Тренировки он проводит на льду, сам всегда на коньках. «Тарасов и Гусев сыграли в моей судьбе огромную роль, — сказал он. — Как же Анатолий Владимирович отнесся тогда ко мне, попавшему в такой переплет на дороге!.. Словами мою благодарность ему не передать. Честно признаюсь, вспоминаю его каждый день. Сколько же было в этом человеке теплоты по отношению к другим людям. Он для меня — пример во всем. И я счастлив, что на льду, что тренирую мальчишек, что могу заниматься любимым делом».
Костромские любители спорта называют свой город Меккой «Золотой шайбы». Тарасов в Кострому, командой мастеров так и не обзаведшуюся, наведывался регулярно. Гусев рассказывал, как в 1993 году, в день тарасовского юбилея (мэтру исполнилось 75 лет), они вместе с Тарасовым и бывшим министром спорта Юрием Машиным поехали в Лужники на хоккей. В машине Машин достал опубликованную в «Комсомольской правде» статью «Тарасов — деспот или нет?» Тарасов прочитал и согласился: «Да, я был деспотом».
В те дни Тарасов подарил Гусеву гранитную хоккейную перчатку, изготовленную уральскими мастерами в 1965 году. Подарок он сопроводил напутствием: «Борис, я с рельсов сошел. Пусть детский хоккей развивается в Костроме». Тарасов был бы доволен, узнав, что шуваловская «Искра» под руководством Гусева летала в феврале 1997 года в США и Канаду и выиграла все семь матчей у заокеанских сверстников.
Сегодня, по мнению Вячеслава Фетисова, «Золотая шайба» в том виде, в каком она была задумана и воплощалась Тарасовым, не работает. В хоккей детишки сейчас начинают играть с пяти-шести лет в школах при клубах. «Массовость, — говорит Фетисов, — это, конечно, хорошо, но я считаю, что сейчас “Золотую шайбу” следует трансформировать в школьные соревнования. Она из дворовых турниров уже выросла».
Глава двадцать четвертая СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
В начале августа 1989 года в скромном дачном домике в Загорянке проходило торжество, на которое съехались друзья, знакомые и соседи: Нина и Анатолий Тарасовы, расписавшиеся в московском загсе 50 лет назад, отмечали золотую свадьбу. Праздник родителям устроили дочери — Галина и Татьяна. По просьбе Анатолия Владимировича они — тайком от мамы — купили для Нины Григорьевны подарок: обручальное кольцо, о котором 1 августа 1939 года молодожены не то чтобы не мечтали — даже не думали.
На дачной террасе молодожены с пятидесятилетним стажем восседали, словно королевская пара. Над ними повесили плакат: «Нина + Толя». Под двумя именами черта и еще одно слово — «Любовь!». А чуть ниже — сердце, пронзенное хоккейной клюшкой. «Мы, — пишет Татьяна Анатольевна, мысленно обращаясь к отцу, — устроили пир, про который потом все вспоминали много лет. А ты был в центре. Седовласый хозяин, красавец, муж, отец, дед… Когда мне бывает грустно, я всегда вспоминаю этот свадебный стол в разгар жаркого дня, и тебя во главе его, и сияющую маму рядом, и как ты ей говоришь “Эх, Нинка!”, и мне становится легче. Все-таки дожили, все-таки был в нашей жизни день, о котором я сейчас вспоминаю как об абсолютном и беспримесном счастье».
