И даже если опустить все эти романтические подробности, можно однозначно сказать, что в основе отношений Рылеева и его жены было сильное, страстное и взаимное чувство, отразившееся во многих стихотворениях поэта («Н. М. Тевяшовой», «Извинение перед Н. М. Т.», «Акростих», «Триолет Наташе» и др.).
В декабре 1818 года Рылеев вышел в отставку, 22 января 1819-го в Острогожске состоялась свадьба, а 23 мая 1820 года у Рылеевых родилась дочь Анастасия. Осенью того же года семья окончательно переехала в столицу. В письмах жене Рылеев еще долго будет называть ее «ангелом Наташенькой».
* * *
Однако еще до свадьбы, в стихотворении «Резвой Наташе», Рылеев предупреждал будущую жену: вечно «порхать лишь на поле сует» нельзя, жизнь требует не только веселья, но и серьезности:
Всему есть, мой ангел, час свой! кто хочет
С счастием в мире и дружестве жить,
Тот вовремя шутит, пляшет, хохочет,
Вовремя трудится, вовремя спит
.
Он оказался прав: «резвость» и «порхание» его юной супруги быстро закончились. Священник Петр Мьгсловский, в июле 1826 года сопровождавший Рылеева на казнь, год спустя писал его вдове: «Было время, когда самые мелочные вещи доставляли полное удовольствие забавам и невинным радостям нежных лет Ваших, когда Вы, не зная ни скорби, ни забот, подобно птичке, летающей по верхам гор, видели только счастливое тещение дней Ваших: а ныне? Сознаться должно, что положение Ваше… довольно прискорбное»
.
Однако взросление Натальи Михайловны началось задолго до казни ее мужа.
Во-первых, деньги, которые добывал Рылеев, его семье, по-видимому, не доставались. К тому же бесследно исчезли 15 тысяч рублей, полученные Натальей Михайловной в качестве приданого. Рылеев, будучи успешным финансистом и издателем, в частной жизни буквально считал каждую копейку. Так, в апреле 1825 года он подробно инструктировал жену, выезжающую в столицу из Подгорного, на какой станции и за какую цену следует нанимать лошадей
. Наличных денег супруге он почти не давал, семья жила «в кредит». После смерти мужа Наталья Михайловна еще долго выплачивала долги портному, кузнечному мастеру, столяру, владельцам фруктовой и съестной лавок, аптекарю и учительнице дочери
.
Во-вторых, Рылеев, как уже отмечалось выше, не отличался супружеской верностью. Документы свидетельствуют: отношения в семье испортились в 1824—1825 годах. По-видимому, одной из главных причин охлаждения поэта к супруге явилась смерть в сентябре 1824 года их годовалого сына Александра. В светских и литературных кругах столицы ходили упорные слухи, что Рылеев «не живет дома, что он часы своих досугов посвящает не супруге, а другим». В глазах современников он «не слыл отличным семейным человеком», «казался холоден к семье». Друг Рылеева Николай Бестужев фиксирует в мемуарах пылкое и страстное чувство, вспыхнувшее у поэта к некой «госпоже К.», которая, впрочем, оказалась «шпионом правительства». С утверждением Бестужева были согласны Матвей Муравьев-Апостол и Владимир Штейнгейль
.
Большинство исследователей скептически относятся к «шпионской» линии в этом рассказе, однако существование «госпожи К.» не опровергают. Традиционно считается, что с этой страстью связаны несколько поздних любовных стихотворений Рылеева («В альбом Т. С. К.», «Исполнились мои желанья…», «Покинь меня, мой юный друг…»), датированные 1824 годом; следовательно, история с «госпожой К.» происходила почти одновременно с «малютинской». Трудно сказать, насколько Наталья Михайловна была осведомлена о подробностях личной жизни мужа. Судя по семейной переписке, Рылеев нередко отсылал жену и дочь из столицы, а зачастую и сам без семьи покидал Петербург.
Между тем в архиве случайно сохранилось письмо Натальи Михайловны сестре Анастасии, оставшейся в деревне. Письмо не датировано, однако в нем упоминаются факты, позволяющие определить время его написания достаточно точно: «Еще, милая сестрица, уведомляю Вас: Сухазанет Петр Онуфиревич произведен в полковники, барон Густав Романович переведен тем же чином в гвардию, в адъютанты, в Петербурге он теперь». Сухозанет, бывший командир Рылеева по конно-артиллерийской роте, получил чин подполковника 15 сентября 1819 года; другой его бывший сослуживец поручик Густав Унгерн-Штернберг был переведен «лейб-гвардии в конную артиллерию с назначением адъютантом к генерал-майору Козену» 8 сентября того же года
. Таким образом, письмо написано в конце сентября — октябре, через несколько месяцев после свадьбы.
Жена поэта рассказывает сестре о своих первых столичных впечатлениях: «И еще скажу Вам, сестрица, какие тут добрые дамы. Я ни в одной не заметила, чтоб были насмешницы, и так просто, откровенно все обращаются». Впрочем, написано письмо не только ради наивного рассказа о «дамах». Главная его тема — семейная жизнь Натальи Рылеевой. Начинается письмо большим и грустным стихотворением известного поэта Михаила Милонова «К сестре моей»:
Мечты сокрылися отрадны —
Их грозный опыт отогнал.
Повеял ветр осенний хладный
И цвет весны моей увял…
«Я Вам, милая сестрица, выписала эти стишки из книжки, они много похожи на мою с Вами разлуку. Когда, Бог даст мне, увижусь с Вами?» — комментирует Наталья Рылеева милоновский текст. «Офицеры сюда почти каждый день ходят, а мне так и так, когда там сижу, очень грустно сделается, и уйду в свою половину, и лежу или что-нибудь делаю. Милый друг мой сестрица! Ради Бога, пишите мне письма чаще и обо всём уведомляйте», — продолжает жена поэта свой невеселый рассказ
.
Письмо это красноречиво свидетельствует: интересы Рылеева были чужды вчерашней провинциальной барышне практически с самого начала их семейной жизни. Рядом с мужем и его друзьями ей было одиноко и скучно.
Мемуары современников полны описаний внешности Рылеева, его мнений, поступков, стихов. Однако о его жене упоминается крайне редко, вскользь. В глазах друзей и знакомых поэта она не была ни женой-единомышленницей, подобно Екатерине Трубецкой, ни женой-другом, подобно Александре Муравьевой, ни даже женой несчастной, романтической, покинутой ради «дела», подобно Марии Волконской. Современники вспоминали Наталью Рылееву то как женщину «нелюдимую», «уклонявшуюся от знакомств», то как «добрую, любезную» хозяйку дома, которая «была внимательна ко всем» и «скромным своим обращением» внушала «общее к себе уважение»
. Однако дальше общих фраз рассказ о ней не идет, никаких ее слов и поступков мемуаристы не припоминают. По-видимому, как личность она была крайне бесцветна, ничего из себя не представляла.
Естественно, что о конспиративной деятельности Рылеева Наталья Михайловна не ведала. Полной неожиданностью стали для нее события 14 декабря и последовавший затем арест мужа. Воспоминания Николая Бестужева содержат знаменитую сцену прощания супругов накануне решающих событий: «Жена его выбежала к нам навстречу, и когда я хотел с нею поздороваться, она схватила мою руку и, заливаясь слезами, едва могла выговорить:
— Оставьте мне моего мужа, не уводите его — я знаю, что он идет на погибель…
