Он, Бабенко, был одиноким волком и наслаждался своим положением. В черном костюме, подтянутый, при деле...
А сегодня его эта Роза Витальевна «рабом» назвала. Тоже правда, как ни крути! Нормальному человеку хочется, чтобы не он прислуживал, а ему. Чтобы он сам был хозяином, а не над ним кто-то стоял...
И это было ужасно неприятно, единственное, что хоть сколько-то могло утешить, это то, что хозяину досталось еще больше. Уж того-то опустили по полной программе!
Какие же все-таки они стервы, эти бабы... Немудрено, что после всех тех слов, что Роза Витальевна наговорила шефу, тот пришел в совершенно невменяемое состояние. Зарыдал и начал дергаться, точно эпилептик.
Бабенко сразу понял – еще чуть-чуть, и шеф ворвется к своей беглой женушке. Начнет ее душить, как и обещал. А уж если он ее задушит, то не миновать суда. И в этом случае уж вряд ли какие связи помогут – убил человека, и все тут. Это Бабенко хорошо знал, поскольку сам служил когда-то в органах. Ну, конечно, могут суд присяжных созвать и давить на то, что человек в состоянии аффекта был, из ревности сотворил такое... Ежели адвокат хороший да присяжные чувствительные, то, может, и обойдется. Дадут совсем немного. Но все равно – разве хорошо это?..
И Бабенко быстренько скрутил своего шефа, затолкал в кабинет, а Розу Витальевну поскорее отпустил.
По опыту Бабенко знал – шеф, человек очень вспыльчивый и гневливый, быстро отойдет, сам потом спасибо скажет...
Бабенко налил воды из графина, выпил половину стакана, причесал перед зеркалом волосы.
– Гоша, открой! – вопил шеф в кабинете и колотил кулаками в дверь. – Гоша, ты что делаешь...
– Николай Владиславович, я открою, если вы успокоитесь, – сухо сказал Бабенко. – Вы сейчас сами для себя опасность представляете.
– Открой! Я тебя уволю... Открой, кому сказал!.. – бесился шеф.
Бабенко допил воду.
Шеф бился в истерике, но потом замолчал – наверное, понял, что проще будет утихомириться.
Бабенко подождал еще немного и только тогда распахнул дверь кабинета.
– Ну вот, наконец-то... – пробормотал хозяин, улыбаясь странной, какой-то скособоченной улыбкой (наверное, из-за того, что у него было лицо разбито).
– Вы меня простите, Николай Владиславович, но я был вынужден это сделать, – сдержанно произнес Бабенко. – Сами понимаете, какими бедами ваш гнев мог обернуться. Вы могли убить Розу Витальевну.
Господин Тарасов поправил галстук на шее, точно тот его душил.
– Да, Гоша, мог... – все так же улыбаясь, сказал он. Потом увидел графин на столе. – Очень пить хочется!
Бабенко налил воды в стакан.
– Спасибо... Да, Гоша, а где мой телефон? Кажется, он у меня из кармана выпал, когда мы тут с тобой боролись... Посмотри под диваном.
– Хорошо, Николай Владиславович, – сказал Бабенко и опустился на четвереньки. «Надо же, как быстро в разум вошел...» – подумал он.
И в этот момент словно небо разверзлось над его головой – что-то с силой ударило Бабенко по затылку, со звоном посыпалось стекло и... Дальше он ничего не помнил.
«Вот гад, – мелькнула только вялая мысль, перед тем как Бабенко окончательно потерял сознание. – Он же меня графином по башке шарахнул...»
...Георгий Семенович Бабенко пришел в себя только минут через тридцать. По крайней мере, так утверждали настенные часы с подсветкой.
Было совсем темно.
– Вот гад... – простонал он, садясь на полу. Ощупал затылок – пальцы были мокрыми. «Кровь!» – Бабенко встал, включил свет. Зеркало отразило его залитое кровью лицо. Вокруг валялись осколки разбитого графина.
И тишина... Во всей квартире стояла тишина.
«И это за все хорошее, что я для него делал? – со скорбью подумал Бабенко. – Он что же думает – что я его раб и все готов терпеть? Ну уж дудки...»
* * *
Я загляделся
В небеса. Та самая
Луна, как роза,
Над горою Микаса
В префектуре Касуга.
(Классическая японская танка. Автор – Абэ-но Накамаро, 698 – 770 в. н. э.)
* * *
Была уже совсем ночь, когда Роза оказалась в Камышах. Она скользнула на свою часть дома, быстро заперла дверь и только тогда почувствовала себя более-менее спокойно. От усталости и перенапряжения у нее кружилась голова.
Она хотела сразу же обзвонить Костиных друзей, поднять всех на ноги, бить в набат, спасать его... Даже бывшей Костиной жене собралась звонить – та, кажется, была довольно известным человеком и наверняка у нее имелись какие-то связи!
Но потом поняла, что если не отдохнет прямо сейчас, то бог знает что может случиться... И потом, будить среди ночи людей не имело смысла. Ночью (насколько Роза это знала) дела не делались.
«Завтра... завтра все будет ясно. Прямо с утра... Да, рано утром! Я встану и...» – но додумать свою мысль Роза так и не успела. Она рухнула на постель как была, одетой, и моментально провалилась в глубокий сон.
ВТОРОЙ СОН РОЗЫ
...Ослепительно блестела черная вода, и от мягкой, поросшей густой короткой травой земли шло парное тепло.
Роза сидела на берегу и смотрела то на воду, то на другой берег, весь заросший высокой стеной камышей.
«...нет, я все-таки не понимаю, Серега, что ты называешь душой, – недовольно сказала она. – Объясни, пожалуйста, подробней!»
«Все очень просто: у сознания есть три стороны. Одно направлено на окружающий нас мир – это предметное сознание. Другое – направлено внутрь самого человека, и оно называется самосознанием. И есть еще сознание как поток непосредственных переживаний. Первые две стороны всегда назывались духом, а третья – душой...» – ответил ее собеседник.
«Все равно непонятно!» – с досадой произнесла Роза, глядя на другой берег.
«В д-духе человек возвышается над природой, познает законы мироздания, строит машины, возводит д-дома... В принципе, все это может делать и искусственный интеллект. А д-душа – это нечто более глубокое и значительное...» – сказал третий собеседник.
«В глубине человеческого сознания течет изменчивая и невидимая река – поток душевных переживаний. Душевная жизнь подобна бесконечной мелодии. И все, что ни случилось бы с человеком, откладывается в его памяти, меняет его... И потому человек каждый раз – уже другой. Например, ты видишь дом...»
«Свой дом?» – с любопытством спросила Роза.
«Да. Ты видишь не просто старый дом, знакомый тебе с детства, ты видишь нечто, что состоит из твоих радостей и твоих печалей. Здесь жили те, кого ты любила, здесь пришли к тебе мысли о том, что жизнь конечна, здесь вошли в твою кровь первые детские страхи, ты в первый раз осознала, кто ты – песчинка из миллиарда себе подобных или отдельно взятая система Вселенной... Этот дом – часть твой души».
