Клеопатре это событие было на руку, поскольку обожествление Цезаря подтверждало для нее божественность ее собственного сына. С другой стороны, это событие укрепляло позиции Октавиана, который теперь именовался «сыном божественного Юлия».
И все же египетская царица отвергла требование Кассия, и сделала это по трем причинам. Во-первых, из-за измены Серапиона, который явно признавал Арсиною законной царицей. Во-вторых, триумвиры выразили ей благодарность за поддержку Долабеллы против Кассия и признали Цезариона ее законным соправителем (см. Дион Кассий). Они знали о ее подозрительности к Октавиану и тем самым хотели ее успокоить. Октавиан же, скорее всего, не расценивал Цезариона как серьезного соперника. Кассию Клеопатра назвала третью причину – второй неурожай и голод за время ее царствования. Эти события подтверждены и источниками, независимыми от Клеопатры (см. Плиний Старший. Естественная история; Сенека. Естественные вопросы и др.).
Хотя Клеопатра сослалась на свои внутренние трудности, отказав Кассию в помощи, он не поверил ей и послал на юг Греции флот из шестидесяти кораблей, во главе с Луцием Мурком, чтобы не дать возможности египетскому флоту прислать подкрепления Антонию и Октавиану. До Кассия дошли слухи, что Клеопатра собирается отправить в открытое море значительное количество военных кораблей с целью поддержки триумвиров. Эта информация была верна. Египетский флот отплыл из Александрийской гавани под командованием самой царицы. (До сих пор командования флотом не принимала ни одна из цариц эллинистических государств.) Возможно, этот шаг Клеопатры был обусловлен тем, что она не располагала в Александрии надежным войском, которое могло бы защитить ее в случае каких-то беспорядков.
Клеопатра хотела присоединиться к Октавиану и Антонию и прорвать морскую блокаду Мурка, на время забыв о своих подозрениях в отношении наследника Цезаря. Однако ей не повезло. Неподалеку от африканского побережья египетский флот был рассеян бурей. Сама же Клеопатра заболела. (Возможно, это была обычная морская болезнь.) Ей пришлось поневоле возвращаться в Александрию. Высказывались предположения, что буря, как и болезнь царицы, были только дипломатическим предлогом, чтобы вовсе не участвовать в гражданской войне. Однако это маловероятно, поскольку в таком случае Клеопатру ожидали бы неприятности в отношениях с любой победившей стороной. Естественно, царица решила выступить со сторонниками Цезаря и против его убийц. Более того, Клеопатра, после вынужденного возвращения в свою столицу, приказала собрать новый флот, но опоздала. 24 октября 42 года до н.э. произошло решающее сражение при Филиппах в Македонии. Оно закончилось полной победой цезарианцев, которыми командовал Антоний, а Брут и Кассий покончили с собой.
Теперь триумвиры стали практически полновластными хозяевами империи. Единственным неподвластным им районом оставалась Сицилия, где господствовал незаконный сын Помпея, Секст Помпей, полуреспубликанец-полупират. Лепиду триумвиры не доверяли, подозревая его в тайных связях с сицилийцами, а потому старались лишить господства над его частью империи. Октавиан в то время правил в западной части Римской империи, а Антоний – в восточной. Эти богатейшие земли стали теперь его уделом, и с ним предстояло иметь дело Клеопатре.
Часть третья
КЛЕОПАТРА И АНТОНИЙ
Глава 6. ВСТРЕЧА АНТОНИЯ И КЛЕОПАТРЫ
Когда Антоний и Октавиан поделили между собой римский мир, явные преимущества Антония перевешивали формальные, которые давали Октавиану положение законного наследника Цезаря. Прежде всего, Антоний был зрелым сорокалетнем мужем, Октавиан же – молодым человеком, на двадцать лет младше своего коллеги и соперника. Несмотря на все успехи Октавиана, была доля правды в насмешливых словах Антония, что Октавиан не мальчик, который всем обязан своему имени.
Кроме того, Окиавиан ничем не отличился во время войны в Македонии, отчасти из-за слабого здоровья. Хотя с тех пор он прожил еще пятьдесят семь лет, в то время многие считали его болезнь фатальной, хотя точно не было известно, чем он болен (см. Плутарх. Антоний).
Те из республиканцев, которые сдались после катастрофического поражения, предпочитали идти в плен к Антонию и не упускали случая, чтобы посмеяться над Октавианом. Антоний, ставший одним из консулов на срок до 40 года до н.э. тем самым сильно укрепил свою власть, а победа при Филиппах подтвердила его преимущества. Теперь у него, очевидно, появилась возможность выбирать любой регион империи. Одной из причин, почему он выбрал Восток, были огромные богатства этого региона, которые привлекали и его предшественников. Войско Антония требовало демобилизации, и с ним надо было рассчитаться. Но была и другая причина. С точки зрения римлян поражение Красса в войне с парфянами требовало отмщения, а потому войну с ними следовало возобновить. Цезарю помешало это сделать то обстоятельство, что его убили заговорщики. Антоний был фактически военным наследником Цезаря и укрепил свой престиж полководца после победы над Брутом и Кассием. Кроме того, предыдущий опыт принес ему хорошее знание того региона, в котором планировалось вести военные действия.
Восточных провинций, перешедших под управление Антония, было пять: Македония, в которую входили Ахайя; Малая Азия; Вифиния-Понт (к югу от Черного моря); Сирия, граничившая с Парфией; и соседняя с ней Киликия, которая через несколько лет была ликвидирована и по большей части включена в состав Сирии. Помимо этих провинций Антоний пользовался влиянием в нескольких зависимых от Рима странах, находившихся вдоль границ Римской империи, а потому стратегически важных для нее. Важнейшим из них был Египет, где правила Клеопатра. Антоний провел зиму 42/41 года до н.э. в Греции. Там он посещал диспуты философов и поэтов и религиозные церемонии и праздники. Делалось это во многом из политических соображений. Антоний вовсе не хотел выглядеть хуже, чем Брут, который также заигрывал с греческими общинами. Однако Антонию это было легче делать, чем большинству римлян, – его тяготение к греческому образу жизни было искренним. Затем, в начале 41 года до н.э. он пересек Эгейское море и посетил город Эфес. Чтобы засвидетельствовать высшее почтение к новому властителю, жители Эфеса, как и других районов Азии, поспешили обожествить его, признав Новым Дионисом, могущественным божеством эллинистической эпохи, благословлявшим походы на Восток. Хотя в самом Риме живых людей не обожествляли, римские полководцы на Востоке, включая Помпея, Цезаря и самого Антония, не возражали против подобного преклонения. Антонию, как новому властелину восточных земель, такие почести полагались как бы сами собой. Кроме того, Антоний сейчас нуждался в них, чтобы было что противопоставить Октавиану. Того провозгласили сыном бога, а Антония – просто богом, Дионисом, дарующим счастье и бессмертие.
«Итак, когда он въезжал в Эфес, – рассказывает Плутарх, – ему предшествовала процессия, состоявшая из женщин, одетых вакханками, и мужчин и мальчиков, одетых сатирами. Город был украшен венками из плюща и жезлами, увитыми плющом. Звучала музыка арф, свирелей и флейт, и горожане славили его как Диониса Благодетеля, дающего радость» (Антоний). Антоний расширил права местного храма Артемиды, но не тронул Арсиною, которая нашла там убежище. Собирая огромную дань с малоазиатских городов, он разъяснял жителям, что его гибкая система налогов, когда собирали десятину со всего, ими произведенного, была-де гуманнее, чем фиксированные налоги эллинистических царей. Потом он отправился дальше, собирая дань с городов. Вместе с тем он вознаградил тех, кто поддерживал триумвиров и навлек на себя карательные меры Брута и Кассия.
