Так еще первобытный человек останавливался перед рекой, если видел в ней крокодилов. И начинал думать, как получше отвлечь крокодилов, как их обойти или как построить мост, чтобы перебраться на другой берег, где водятся антилопы. И так он мог думать часами, пока или голод не припрет, или из-за кустов не выскочит медведь. Тут уже становится не до размышлений, и человек перебежит реку самым эффективным способом из всех возможных. Быстро, без размышлений, на одних инстинктах. Но пока ситуация не приняла критический оборот, он будет думать. Так устроен его мозг.
То же относилось и к бандитам, которые залегли в траве. Они могли строить планы либо до утра, либо до приезда полиции. Стоит ей подъехать, боевики неизбежно бросятся врассыпную, так как шанс быть задержанными выше, чем шанс быть подстреленными. Но для Пичугина и Натальи это был неприемлемый вариант. Бандиты разбегутся, поймают только часть из них, а остальные превратятся в серьезную опасность, если у них приказ всех перебить в доме Лемеха.
Нужно было что-то вроде «медведя». По сути, требовался критический фактор, способный поднять бандитов на ноги до приезда полиции. Если это провернуть, если обратить нападающих в бегство, то Наталья сможет многих из них обезвредить. Важно, чтобы остальных переловила полиция, иначе толку мало.
«Слишком много факторов должно совпасть», – с тревогой подумал Пичугин, не имея в голове четкого плана.
Он поймал себя на мысли, что совершенно не волнуется за Наталью. Каждая мысль о ней порождала лишь теплое чувство в сердце, и очень хотелось, чтобы все скорее закончилось, а у него появилось бы время спокойно побыть с ней наедине.
Между тем Кирилл пытался убедить укрывшихся в траве бандитов, что лежать не менее опасно, чем рваться вперед.
– До дома всего двести метров, – говорил он в микрофон рации, чтобы все его надежно слышали и чтобы не надрывать глотку. – Их можно преодолеть за тридцать секунд. Снайпера в доме мы подавили, остался только в лесу. Когда доберемся до дома, он будет не страшен, так как не сможет стрелять сквозь бетонную стену. Снайпер стреляет только по ногам, так что риск минимальный. Если же будем вылеживать, рано или поздно нагрянут менты и всех повяжут.
– Ты сам мент, – ответил кто-то в эфире. – Иди в жопу, а мы сваливаем. Нам не перед тобой ответ держать, так что сам штурмуй дом, если тебе присралось. Ребята, отходим к машинам.
Выглянув из-за дерева, Пичугин понял, что происходит худшее – боевики, не вставая, ползком двигались в сторону внедорожников.
– Ты видишь? – спросил он у Натальи.
– Лучше, чем ты. У меня оптика, – ответила она. – Но в траве их почти не разглядеть и уж точно не прицелиться.
– Надо хоть машины обездвижить, – прикинул Пичугин. – Сможешь?
– Это ничего не решит, если не приедет полиция. Расползутся в стороны, и ищи их свищи. Тогда смогут нас обойти и зажать. Никакая полиция тогда не поможет. Меня вряд ли, а у тебя АКСОН еще не скоро заработает в полную силу.
– Значит, уходи, я тебя прикрою!
– Фильмов героических насмотрелся? – Наталья прыснула нервным смешком. – Горячку не надо пороть. Надо подумать. Минут семь прошло с моего первого выстрела. Через три минуты они начали палить. Еще через минуту, допустим, кто-то вызвал полицию…
– Почему бы нам самим не вызвать? – с недоумением спросил Пичугин.
– Нам нельзя свои симки засвечивать, иначе весь план коту под хвост. Нам надо связь Ковалева с событиями показать, а не свою связь с Ковалевым.
«И не поспоришь», – подумал Пичугин.
Получалось, что полицию можно было ожидать не ранее чем через пятнадцать минут. Через десять – в лучшем случае. Это бездна времени в создавшейся ситуации. За это время бандиты либо проникнут в дом, убьют Лемеха и вынесут все, что осталось ценного, или драпанут, и тогда невозможно будет доказать участие Ковалева в происходящем.
Нужно было быстро все взвесить и принять решение, но Наталья опередила:
– Долбани из пулемета по машинам, – велела она. – Только от души, прицельно, чтобы они уже не двинулись с места.
– Тогда они расползутся.
– Под пулеметным огнем? – с сомнением спросила Наталья из темноты. – Вряд ли у них нервов на это хватит. Если будут расползаться, тогда делать нечего, долби очередями всюду, где колышется трава. Если кто вскочит, не трать на него патроны, я бегущих точно сниму. Главное, чтобы на машинах не рванули через поселок.
Пичугин передернул тугой затвор пулемета, улегся под кустами и поставил его на сошку. Затем выставил прицельную планку на дистанцию двести метров и дал по внедорожникам три очереди средней длины.
Грохнуло знатно, так, что во всем поселке завыли собаки, а у «Шкоды» во дворе сработала сигнализация. Пули, разогнанные до сверхзвуковой скорости, прошили воздух, но хлипкий автомобильный металл не оказывал на них почти никакого останавливающего воздействия, они оставили в обшивке внедорожников аккуратные дырочки, с блестящей окантовкой по контуру, потом со скрежетом ломающихся пружин пробили сиденья, пластик приборной панели, провода, реле, а под конец и блок двигателя. Из пробитых в алюминиевом сплаве отверстий потекло масло и охлаждающая жидкость, а между сиденьями повисла в воздухе выбитая из-под обивки труха и пыль. Из пробитых колес с шипением начал выходить воздух, две из трех машин перекосило, в одной полностью вынесло боковые стекла.
Не ожидая такого поворота дела, Кирилл вжался в грунт. Кто-то последовал его примеру, но часть бандитов, наоборот, вскочила на ноги. Они рванули под прикрытие машин, но для Натальи это были легкие цели. Она, к собственному удивлению, словно видела, где силуэт человека окажется через миг, а потому с высокой точностью брала упреждения.
«Мозг активнее работает из-за АКСОНа», – подумала она.
За пятнадцать лет она привыкла, что АКСОН незаметно поддерживает тело в том состоянии, в каком оно было пятнадцать лет назад, сильно повышает иммунитет, заживляет раны, восстанавливает клетки. Но теперь, после оживления, все стало намного ярче, прибор, закрепленный в желудке, словно позволял перейти в экстремальный режим, давая возможность и телу, и мозгу выходить за пределы привычных для человека возможностей.
Троим бандитам, вскочившим на ноги рядом с Кириллом, требовалось около двадцати секунд, чтобы вырваться за пределы простреливаемого пустыря. Но этого времени Наталье с лихвой хватило, чтобы уложить всех попаданием в ноги и не дать скрыться в зарослях ивы и тростника у дороги. Один, четвертый, рванул от машин, ему до края леса было почти ничего, но и его настигла пуля, пробившая и сломавшая берцовую кость.
Кирилл понял, что в строю осталось шесть человек, он седьмой. Группа ничего не сделала, а уже потеряла половину личного состава.
– Сопляки! – пробурчал он. – Сопляки и трусы.
Не хотелось думать, что Ковалев своими рассказами про львов его тупо подставил, мотивировав взять не то оружие, какое следовало, и применить не ту тактику, какая была оправданна. С другой стороны, если там действительно львы, то ничего лучше скорострельного короткого ствола не придумать. Есть они там или нет? Доверять Ковалеву, или он решил избавиться от очередной пешки?
