– У тебя все в порядке? – спросила Мириам.
– Разумеется, – ответила я.
– Ты уверена? Со мной ты обо всем можешь поговорить, ты ведь знаешь.
– Спасибо, Мириам.
– Да не за что, не за что.
Мы вместе пошли в кухню.
– А как Констанция, все нормально? – поинтересовалась она.
– Да, лучше не бывает.
– Наверное, сегодняшний день для нее оказался непростым. И эта встреча с Филиппом, и еще…
Я не дала ей договорить:
– А где Лео?
– Наверху, – улыбаясь, ответила она. – Невероятно, как они между собой похожи. Он просто копия твоего мужа.
– Кто? – глухо отозвалась я.
– Как это – кто? – Мириам явно позабавил мой вопрос. – Лео, разумеется.
А я только заморгала часто-часто. От возмущения. Но ничего не ответила.
– Я вот думаю, может, вы с Филиппом придете к нам поужинать? – продолжала она. – Мы будем очень, очень рады. Ну разумеется, если Филипп уже в состоянии.
Я по-прежнему не отвечала, а Мириам болтала себе дальше. Как это странно, думала я, сидя напротив нее, как будто ничего и не случилось. Внутри во мне переменилось все, а внешне – не переменилось ничего, внешне все осталось по-старому. Впервые в жизни мне стало ясно, что все люди, каких я знала, подобны айсбергам, чья крошечная сверкающая белизной вершина видна каждому, но под нею, в темноте, скрывается конус устрашающей величины.
– До чего же здорово видеть вас вместе, – не унималась Мириам, – вы такая пара – ну, просто из голливудского кино.
И захихикала. Как будто мы, девочки-подростки, болтаем тут про мальчиков.
– Хотя… Знаешь, что? Честно скажу, я ведь Филиппа видела только на фотографиях, которые у тебя по стенам развешаны. Если бы я не знала, кто это такой, я бы сегодня днем его нипочем не вычислила.
Я отпила воды из стакана, который она передо мной поставила. Мириам все так и болтала:
– Просто поразительно, как люди меняются. Только ты пойми меня правильно, я же говорю, вы вместе классно смотритесь. Возраст ему идет.
Я опять глотнула воды.
– Знаешь, о чем я подумала? – спросила Мириам, а я опять не ответила. – Перемена, которая с ним произошла, напомнила мне об одной выставке, мы с Мартином вместе там побывали. Так вот, там мы видели портреты американских солдат, воевавших в Ираке, по три фотографии каждого. Одна, сделанная до войны, другая – во время войны, третья – после войны. С ума сойти. – И тут она тоже отхлебнула глоток воды. – Помню, Мартин стоял перед этими портретами и пытался найти общее между молодыми, открытыми лицами – это до войны, и лицами, отмеченными всем пережитым – это после войны. Всего-то несколько лет, но люди стали совершенно другие.
Мириам казалась взволнованной и радостной, как будто она сегодня встретилась с настоящей знаменитостью. А у меня даже сил не было на нее разозлиться.
– Филипп выглядит точно так же. Как будто он вернулся с войны, – заключила она.
Я допила воду из стакана и произнесла:
– Это не Филипп.
– Что? Ты что имеешь в виду?!
В эту минуту в дверях кухни появился Лео. Глаза как щелочки, красные и заплаканные.
– Не хочу домой! – крикнул он мне, повернулся и убежал туда, откуда пришел.
Мы с Мириам обменялись понимающими взглядами, я вышла из кухни и поднялась по лестнице следом за сыном. Нашла его в гостевой ванной комнате. Хорошо, что он тут не заперся. Значит, хотел, чтобы я пришла с ним поговорить.
Лео сидел на бортике душевой кабины и недоверчиво смотрел на меня. Войдя, я уселась, скрестив ноги, на коврик цвета морской волны прямо перед ним. Ванная комната маленькая, на плитках наклеены стикеры – яркие разноцветные рыбки… Я колебалась. Неужели придется поселиться с ним в отеле? Безумие какое-то.
– Деточка, во время летних каникул ты сможешь каждый день играть со своими друзьями, – начала я. – Но сейчас тебе никак нельзя оставаться тут навечно. У Мириам и Мартина маленький ребенок, а от вас с Юстусом столько шума и беспокойства.
– Все не так. От нас вообще никакого шума и беспокойства.
И он надул губы, сморщил носик. Ах, это милое личико. Упрямство и веснушки.
Когда я была беременна, я начала изучать бог весть какие вещи, чтобы всегда иметь наготове ответ, если сын меня о чем-то спросит. Чтобы он знал, какая у него умная мама, и чтобы он всегда мог к ней обратиться. Не хотела я каждый раз гуглить ради поисков ответа на вопрос моего ребенка. Вот так я выучила, каким образом функционируют автомобиль и мобильный телефон, сколько планет существует в нашей солнечной системе, как именно происходит фотосинтез, чем отличается форма листочков липы от формы листочков бука. Что такое положение вне игры и как отличить гриб-поганку от шампиньона. Однако Лео никогда не спрашивает меня о подобных вещах. Он спрашивает меня всегда о таких вещах, какие я не могу объяснить. О жизни и смерти. О важнейшем: почему?..
Вот и сейчас он молчал. Надеялся, что я как-то отвечу, но я тоже молчала, выжидая. А он наконец промолвил:
– В общем, я с тобой не поеду.
И встал. Я инстинктивно тоже поднялась, сразу задав ему вопрос, ответ на который был мне, конечно, известен:
– Деточка, а почему ты не хочешь поехать домой?
Сын посмотрел на меня таким взглядом, будто перед ним самый непонятливый человек на свете, но упрямо промолчал.
– Лео, что такое? Что с тобой?
– Не хочу домой, – выдавил он наконец из себя, – потому что я… потому что я боюсь… – он подыскивал, кажется, правильные слова, – я боюсь того человека…
Он не сказал: моего отца. Не сказал: отца, или моего папы, или просто папы. Он сказал: того человека. Одну-две секунды я смотрела на Лео, а потом прижала его к груди. Вообще-то Лео не переносит таких жестов, во всяком случае – если нас кто-то видит, это ведь совсем не круто. Но сейчас он позволил мне себя обнять. А я судорожно соображала, что следует сказать ему в следующую минуту. Вот уж какая невообразимая ситуация. Не знала я, что надо сказать Лео по поводу того человека. Я только знала, что мой сын сейчас рядом со мной, а Констанция, похоже, одна на свете способна оценить любезную внешность и подлинную сущность обманщика. Лео в сознательном возрасте никогда не видел своего отца, то есть – он не может знать, что тот человек не является его отцом. Но он почувствовал: с тем человеком что-то не в порядке. О, у Лео очень чувствительные антенны. Как и у меня.
Вздохнув, я выпустила Лео из объятий. Недавнюю мысль о том, что я могла бы с ним поселиться в отеле, пока все не уляжется, я давно уже отмела. Ничего не уляжется, пока лично я об этом не позабочусь. Я предоставлена самой себе. И я не отдам свой дом самозванцу, ни за что и никогда. Если он рассчитывает, что я попросту сбегу от него, то он заблуждается.
