– Ну и скотина же этот алькальд, правда?
– Жауме, ты уверен, что тебе ничего не скажут, если ты заменишь надпись?
– А что они мне сделают? Расстреляют? Прошло уже двадцать четыре часа, как умер Франко.
– Но все-таки надо хотя бы сказать об этом Вентуре.
– Хороший подарок должен быть неожиданным.
– Папа, а кто такая Роза Эспландиу?
– Сестра Вентуреты.
– «Сердце у нее было большое и чистое, как Монтсент». Кто тебя попросил вырезать такую красивую эпитафию?
Жауме Серральяк любовно провел шершавой рукой по ровной поверхности плиты, словно смахивая с нее невидимую пылинку.
– Она была первой невестой твоего отца, – услышал он слова своей жены.
Часть шестая
Память камней
Никогда не известно, когда придет конец несчастью.
Бибиана из дома Морос в Байяске
Совершенно верно, это патологическое состояние живой материи (органа, ткани или клетки), проявляющееся в изменениях морфологической, физической или химической структуры. И в моем случае это была приобретенная гепатоцеребральная дегенерация, называемая также болезнью Веркама – Стадлера – Адамса в честь трех моих коллег, изучавших ее. И конкретно это анатомо-клиническая картина не врожденного или наследственного характера, а приобретенного, нейропсихического типа, очень похожая на болезнь Вильсона, наблюдаемую у пациентов с хронической печеночной патологией.
– Ё-моё!
– Да. И доктор полковник Селио Вильялон Каньете де Ихар, а также доктор Хосе Пуч Коста подтвердили, что эта моя приобретенная гепатоцеребральная дегенерация, называемая также болезнью Веркама – Стадлера – Адамса, вначале отступила, а позднее полностью исчезла совершенно необъяснимым с медицинской точки зрения образом после того, как больная, то есть ваша покорная слуга, обратилась с мольбой к Досточтимому Хосе Ориолу Фонтельесу, дабы он вступился за меня перед Всевышним и произнес молитву, которую я сама сочинила (вот она на этой открытке, возьмите, и вы тоже) и в которой говорится: Ах, Господи, Ты, в милосердии своем дающий приют душам Своих творений, когда приходит час их перехода в мир иной, даруй же мне благодать [здесь указать испрашиваемую милость] посредством прямого заступничества Досточтимого мученика Хосе О точка Фонтельеса, пребывающего ныне вместе с Тобой в Царстве Блаженных. Аминь. После прочтения сей молитвы рекомендуется десять раз прочесть «Аве Мария», и испрашиваемая милость будет вам дарована. Эта молитва никогда не подводит. Ни-ко-гда.
– Сеньорита Басконес.
– Вы же видите, я разговариваю с этой сеньорой.
– Я как раз об этом. Замолчите.
– Послушайте, отец Релья: я объясняю ей, какое значение имеет мой случай для процесса беатификации…
– Разумеется, но сейчас помолчите, пожалуйста, нам уже поставили на вид…
– Да что они понимают.
Один из бритоголовых бандитов в пелерине решительно направился в угол, где Селия Басконес раздавала открытки, на которых, помимо молитвы, записанной на обратной стороне, на лицевой фигурировала единственная сохранившаяся фотография Ориола в фалангистской форме, специальным образом отретушированная в фотолаборатории. Три сеньоры и два сеньора благочестиво запечатлели поцелуй на лике того, кто отныне признается Церковью Блаженным, и почтительно присовокупили открытку к листовке, ходатайствующей, нет, требующей немедленной канонизации генерала Франко – великолепная память о сегодняшнем незабываемом празднике. Отец Релья решительно развернул парня в пелерине назад, жестом дав ему понять, что проблема устранена, примите во внимание эмоциональность момента и все такое.
– Когда это случилось, сеньора?
– Ну, если сейчас мне восемьдесят шесть…
– Не может быть.
– Как слышите.
– Кто бы мог подумать. Вам на вид, ну, даже не знаю…
– И тем не менее, так вот, тогда мне был сорок один год. Как раз незадолго до этого нашего Блаженного Хосе провозгласили Досточтимым.
– Блаженного Ориола.
– Нет. Блаженного Хосе. В крайнем случае Блаженного Хосе О точка.
– Блаженного Ориола Фонтельеса.
– Как по-вашему, кто из нас знает лучше, если я лично была жертвой чуда?
– Сеньорита Басконес, сеньоры, извольте помолчать.
– Ну конечно, сеньора Элизенда может болтать со святым отцом сколько хочет, и никто ей и слова не скажет, а стоит мне сказать пару слов, как тут же на тебе, получай щелчок по лбу. – Понизив голос: – Отец Релья мне завидует, это ясно как день.
– Говорят, сеньора Элизенда лично оплатила весь процесс беатификации.
– Ну она же богачка, так что может себе позволить. Эта наша сеньора просто набита деньгами.
– Вы с ней знакомы?
– Мы из одной деревни. Но она очень… не знаю, держит всех на расстоянии. Считает, что никто из нас ей и в подметки не годится. Однако надо признать, мысли у нее ясные. Смотрите, это, наверное, родственники поляка. Выглядят как крестьяне, правда?
Несмотря на служителей в пелеринах и отца Релью, Сесилия Басконес умудрилась до конца поведать своим верным слушателям свою интереснейшую биографию, начиная с того момента, когда ее отец, отважный сержант жандармерии Атилано Басконес Атьенса, уроженец Калаорры (Испания), был ранен кем-то из людей в масках, контрабандистов, которые с редкой жестокостью изгнали банду Кареге, уже много лет, к полному удовлетворению всех сторон, промышлявшую в долинах Тор и Феррера и имевшую тесные связи в Андорре. Порт-де-Боет, Порт-Вель и Порт-Негре в Пальярсе стали для них родным домом задолго до того, как пятнадцатая бригада выставила себя на посмешище в Валь-Феррере, поскольку не изволила посоветоваться с теми, кто был хорошо знаком с ситуацией. Судя по всему, Кареге отправился в Сорт с официальной жалобой, обвинил во всем молодежь, которая никого не уважает, и заручился пониманием и поддержкой властей, поскольку люди в масках никому не платили дань. Якобы хорошо осведомленные злые языки уверяли, что несчастье случилось с Кареге не из-за спеси и наглости молодого Валенти Тарги, а потому, что один из его людей – кто именно, неизвестно – украл и припрятал часть товара из одной партии. Так или иначе, в результате отчаянных демаршей Кареге власти послали патруль прочесать район Ногера-де-Тор и задержать людей в масках, чтобы посадить их в тюрьму; жандармы переворачивали камни, рылись в муравейниках, залезали на деревья и прочесали все пещеры, но все было напрасно. Это было поражение (один убитый, три раненых, среди них – отец Сесилии Басконес, которому раздробили колено), заставившее власти закрыть глаза на происходившее, ибо никто не хотел осложнений, особенно теперь, когда к штурвалу корабля вставал Примо де Ривера. Мой отец, отправленный по причине пулевого ранения в отставку, переехал жить в Торену вместе с моей матерью и мной, мне тогда было всего пять годиков. А контрабандная торговля с Андоррой перешла в руки людей в масках, хотя никто не знал, кто это такие. Конечно, пока не случилась эта история возле замка Малавелья. Ах, вы даже ничего об этом не слышали? Ну конечно, раз вы не из наших краев… Из Балагера? У меня там родственники. Правда, они уже умерли. Так вот, то, что произошло возле Малавельи, – это целый скандал. А в сороковом году мне дали табачный киоск. Ну, табак и всякая там мелочь; вы же понимаете, это деревня. Мне очень повезло, потому что моего сиротского пособия мне ни на что не хватало. Что вы думаете о канонизации каудильо?
