– Да-да. Ему был всего лишь пятьдесят один год.
– Он был весьма… неоднозначным человеком, – серьезно сказала Тина, беря печенье.
– Да. Но он взял на себя смелость внести порядок в царивший тогда хаос, – ответила дама.
Элизенда все еще не притронулась к чаю. Она думала о ноябрьском дне пятьдесят третьего года, дне, когда Эрнест Тремоледа Санчо, алькальд Сорта, позвонил ей и сказал сеньора Вилабру, случилось несчастье. Ей пришлось ехать в больницу Тремпа, там она увидела растерзанного Валенти, и там же ей сказали от имени гражданского губернатора ну и что мы теперь будем делать, ведь после него никто не захочет стать алькальдом. Или поставим вопрос о присоединении деревни и долины к округу Сорт?
– Скажите дону Назарио, что завтра же у него будет доброволец.
– Спасибо, сеньора.
Сеньора Элизенда спросила, указывая на истерзанный труп Валенти Тарги:
– Что произошло?
Ей рассказали о гололеде и цементной подпорной стенке, и она подумала да, не вовремя ты умер, Валенти, так и не разузнал для меня, кто же такой этот Даудер, который каким-то образом оказался в курсе предварительных торгов по Туке.
– Вы не могли бы подтвердить личность покойного, сеньора?
– Что?
– Судебный медик спрашивает, подтверждаете ли вы личность покойного. Это всего лишь формальности, сеньора.
– Хорошо. И что я должна сказать?
– Удостоверяете ли вы, что это сеньор Валенти Тарга?
Ну да, это Валенти, моя ошибка. Человек, который должен был отомстить за меня, мой Гоэль, Гоэль моей семьи. Он исполнил свой долг, а потом допустил ошибку. Допустил непростительную ошибку. Как же я тогда возненавидела тебя, Валенти. Ведь я знаю, что ты совершил это преднамеренно.
– Спасибо, сеньора.
Вдова Вилабру, тридцати восьми лет от роду, с горестным выражением лица и в траурных одеждах, от души поблагодарила железобетонную стену, поскольку в каком-то смысле это сооружение второй раз за последнюю неделю сделало ее вдовой и освободило от тяжкого груза. Завершился определенный этап, закончилась книга. Прощай, Сантьяго. Спасибо за первоначальный импульс. Прощай, Валенти. Спасибо за услуги. Теперь моя очередь. И хор вторил ей in saecula saeculorum.
– Почему вы утверждаете, что на святого он не похож?
– Ну, для начала он не верил в Бога.
– Это клевета.
– И у него была любовница.
– Это совершенная неправда. И знайте, что святость мученика измеряется степенью героизма его смерти.
– Простите, но я сюда пришла не для того, чтобы вести с вами теологические беседы, а чтобы отыскать следы родных Ориола.
– В живых никого не осталось.
– Это дело о беатификации – какой-то фарс. Ориол Фонтельес заслуживает памяти совсем другого рода.
Сеньора Элизенда приложила руку к груди, словно нащупывая там что-то. Потом поднялась. Несмотря на ее крайнюю худобу, слепоту и бремя возраста, которое она несла гордо и достойно, ее фигура внушала нечто такое, что помешало Тине продолжить свою обвинительную речь.
19
Покашливание Элвиры Льюис было явно как у чахоточной. Ориол не знал, могла ли она заразить других детей, но прекрасно понимал, что гораздо более жестоко было бы заявить ее родителям: не отправляйте ее больше в школу, пусть умирает дома. Поэтому он позволял ей кашлять в школе, около печки. Покашливание Элвиры Льюис было единственным звуком, раздававшимся в классе. Он оглядел своих учеников. Трое отсутствовали: у Микела из дома Бирулес была ангина, и еще не пришли Селия и Роза Эспландиу из дома Вентура. Прочитав «Отче наш», дети сели, делая вид, что не видят пустых парт сестер Жоана Вентуреты, и в упор смотрели на учителя. А он слышал лишь кашель Элвиры Льюис и с трудом выдерживал молчаливые взгляды своих учеников. Он собирался давать старшим материал о реках Испании (Миньо, Дуэро, Тахо, Гвадиана, Гвадалквивир, Эбро, Хукар и Сегура) и их основных притоках (Силь, Писуэрга, Эсла, Тормес, Алагон, Альберче, Хениль, Гальего и Сегре). А младшие должны были заниматься чистописанием. Но он натолкнулся на безмолвные растерянные взгляды учеников, потому что все они думали о пустых партах сестер Вентуреты, которых не было в классе, потому что не было их брата, не было их отца, а вот сеньор учитель накануне вечером был в их доме, когда оттуда вывели Жоана Вентурету; и об этом знала вся деревня; послушай, но на нем не было фалангистской формы; да, но он был там; но ведь он был очень расстроен и огорчен; но при этом ничего не сделал; у него было такое лицо, что больно смотреть; а что толку от этого лица, это все крокодиловы слезы; он такой же фашист, как и те, другие. Не кричи. Но меня бесит, что я даже заявить на него не могу. Не лезь не в свое дело. И ради бога, не болтай об этом в кафе.
Это был настоящий день тишины, потому что все спрашивали себя, что сделает алькальд Тарга, если старший Вентура не явится в мэрию, что было вероятнее всего. Естественно, невозможно, чтобы он убил ребенка, но что он сделает? Позволит своим врагам втихаря насмехаться над собой, потому что Вентура, несмотря на все угрозы, так и не явился? А? Вы что же, хотите, чтобы мы вернулись к беспределу анархистских банд, а? А шут его знает, придет ли Вентура! Каким-то известным всем способом, хотя никто ничего, разумеется, не знал, был пущен слушок, чтобы донести до ушей Вентуры благую весть, объявленную всем людям доброй воли, о том, что за четыре дня до Рождества Ирод повелел заключить в тюрьму его сына, и вся деревня была убеждена, что Вентура-отец услышит призыв и отправится в путь по тропам Палестины, ведомый путеводной звездой, и, явившись в полночь в Вифлеем, сдастся Валенти Тарге, уроженцу, как и он сам, Алтрона, но при этом алькальду Торены. Дабы спасти жизнь своего сына, Жоана Вентуреты, которого в данный момент оповестили о том, что уже полдень, а твой отец не подает никаких признаков жизни, ты ведь знаешь, что это означает? Это означает, что пора тебе молиться. И Вентурета попросил папиросу, пожалуйста, папиросу, потому что он не хочет наложить в штаны и ему нужно что-то, что поможет отвлечься от страха. А поесть ты не хочешь, Вентурета? Вечером, когда дети, как никогда молчаливые и поникшие, возвращались домой, отучившись последний день в школе, печальные и расстроенные, потому что рождественские каникулы начинались с комом в горле от гнетущего страха за жизнь Вентуреты, припозднившиеся успели увидеть, как в здание мэрии уже в четвертый раз за день заходит мать Вентуреты, чтобы вымолить пощаду для своего сына, и, низко склонив голову, говорит алькальду арестуйте меня, но только отпустите мальчика. На что Валенти Тарга презрительно отвечает я кабальеро и не приучен брать в плен женщин; и если ты не принесешь мне известий о своем муже, то больше не утруждай себя приходом сюда. И чтоб ты знала, мне из надежных источников известно, что твой муж время от времени тайком приходит к вам в дом.
– Ах так? – ответила с презрением Вентура. – И кто же вам рассказывает такие байки? Какой-нибудь негодяй, который желает мне зла.
