– Что ж, приступай, – тем же горестным тоном добавил Кике и отправился на кухню. – Пойду сварю кофе, пока ты шаришь под кроватями.
Элизенда, его тайная любовница, огляделась. Никаких признаков постороннего присутствия. Все это было в высшей степени неприятно, но она должна была сделать это. Никаких признаков. Шесть кубков: два – за слалом, один – за супергигант в Сестриере, еще один – за спуск во время международных соревнований в Тука-Негре, где Кике вступил в борьбу не на жизнь, а на смерть с самим Магнусом Энквистом, буквально вырвав у того решающие секунды исключительно потому, что хорошо знал местность, снег и воздух, ибо, когда он не предавался распутству в Барселоне, он, как одержимый, без конца бороздил лыжные трассы. Вместо того чтобы отправиться в спальню и заглянуть под кровать, дабы извлечь оттуда шлюшку Мамен, сеньора Элизенда уселась на диван перед кубками. Кике вышел из кухни, вытирая руки тряпкой весьма сомнительной чистоты.
– Ну что, закончила обход? Кровати? Шкафы? Все проверила?
Она отвела взгляд. Потом взяла с журнального столика, из кожаного портсигара, который она подарила ему после одной памятной ночи, во время которой она испытала пять оргазмов, сигарету. К рядам воинствующих противников курения она примкнет еще только через десять долгих лет. Кике сел рядом и нежно положил ей руку на плечо, как мечтали бы сделать адвокат Газуль, Хасинто Мас и пара министров. Элизенда сидела с отстраненным видом, устремив взгляд в стену напротив.
– Что с тобой? – сказал он самым своим обольстительным голосом. – Зачем ты меня так мучаешь?
– У меня нет никакой возможности узнать, верен ли ты мне. – Только теперь, сгорая от стыда, сеньора раскрылась перед этим самонадеянным красавчиком, моля его о верности.
– А что, мое слово в расчет не принимается?
– Нет. По правде сказать, нет.
– Ну так вот, знай, что твой возлюбленный верен тебе с головы до пят. Какой мне смысл тебя обманывать?
Наступило молчание. В кухне негромко запротестовал кофейник, словно выражая свое несогласие с заявлением верного возлюбленного. Кике понял, что ему надо действовать, и, сказав чтобы ты убедилась, что я тебе верен, схватил сеньору, нарочито грубо поднял ее с дивана, стащил с нее кофту и, пока она расстегивала крючки на юбке, разорвал и сбросил блузку.
Мамен Велес де Тена (супруга Рикардо Тены из ООО «Экспорт – Импорт»), с которой Элизенда Вилабру, будучи на три года моложе, поддерживала дружбу, базирующуюся на взаимных душевных излияниях, встревоженно наблюдала за ними сквозь щель в двери спальни; она увидела, как Кике, божественно сложенный, умопомрачительный мужчина, не обращая ни малейшего внимания на фырканье кофейника, стянул юбку с этой шлюхи Вилабру и, со звериной свирепостью, которая заставила Мамен содрогнуться всем телом, отбросив ненужный предмет одежды в сторону, в мгновение ока полностью обнажил тело этой мерзавки и опрокинул ее на диван. Она отметила про себя, что этот дикий боров, этот верный возлюбленный специально расположился таким образом, чтобы она могла все видеть сквозь дверную щель, после чего сей Давид Микеланджело резво взгромоздился на разгоряченную вдовушку. Да, кто бы мог подумать, что пятидесятилетняя благочестивая Вилабру способна с такой страстью наброситься на этого зверя Кике, да никогда… Вот уж действительно, чем святее, тем развратнее. Я-то всегда думала, что эта святоша Элизенда выше таких вещей, а оказывается, она еще как трахается с Кике и, наверное, с другими тоже. Надо сказать, зрелище необыкновенно возбудило Мамен Велес де Тену, особенно из-за секрета, который ей совершенно неожиданно удалось нынче выведать у судьбы: ах, потаскушка Вилабру, ну и скандал разразится, когда об этом узнают. И какой напор, какой пыл, как эта сонная муха сопит и стонет! А ножки у нее очень даже ничего для нашего с ней возраста, что есть, то есть. Боже мой, а какая попа у Кике, господи! Давид. Аполлон. Нарцисс.
Между тем Кике, верный возлюбленный, увлек сеньору Элизенду в райские кущи, так далеко, что, когда все закончилось, она еще какое-то время сидела обнаженная на диване, расслабленно глядя в окно, куря сигарету и думая о чем-то еще более далеком; Кике же зачем-то ушел в спальню и неизвестно чем там занимался. Раздавив окурок в пепельнице, Элизенда посмотрела в сторону спальни и крикнула ему хриплым голосом ты должен пойти купить мне новую блузку. Кике! Ты меня слышишь? Мне надо ехать в аэропорт.
С кухни доносился унылый, вязкий запах сбежавшего и подгоревшего кофе.
27
– Марк. Теперь можешь бросать бутылку.
Семнадцать ребятишек второго класса, занимавшихся сбором речных камешков, расположились вокруг Тины, чтобы сделать снимок перед тем, как торжественно забросить в реку бутылку с посланием, которое, если повезет, дойдет до учеников второго класса школы в Рибера-де-Монтардит, в трех километрах ниже по течению; это было одно из мероприятий кружка по изучению реки и ее окрестностей. Ослепительно-яркий день середины зимы никак не располагал к возвращению ни в лабораторию для проявки фотографий, ни в класс, ни к размышлениям, к бесконечным назойливым размышлениям относительно того, стоит ли ей нанять детектива, чтобы он наконец установил личность женщины, похитившей у нее покой; и это теперь, когда она уже договорилась с доктором Куадрат об обследовании, которое позволит определить происхождение так беспокоящих ее в последнее время весьма ощутимых покалываний в груди. Итак, два исследования одновременно. Сможет ли она когда-нибудь вновь стать счастливой?
– Можешь бросать. Только осторожно.
Марк Бринге, избранный для сей ответственной миссии вовсе не оттого, что он был лучшим из лучших, а просто потому, что он числился под номером двенадцать, правнук Жоана Бринге из дома Фелисо, того самого, что был третьим в черном списке Валенти Тарги, тайном списке сеньоры Элизенды, поцеловал пластиковую бутылку (как ему посоветовал Пеп Пужол) и бросил ее так удачно, что она тут же оказалась прямо посредине бурного потока реки Ногера. Все с облегчением наблюдали, как бутылка благополучно миновала прибрежные водовороты, достигла середины реки и начала покорно спускаться вниз по течению, причем весьма проворно, словно спешила поскорее добраться до моря, следуя тем же курсом, что и бездыханное тело Моррота, у которого во внутреннем кармане, у самого сердца, в металлической коробочке хранился документ чрезвычайной важности – документ, который призван был довести до сведения властей, в чьи руки он должен был попасть, что банды маки покидают долину Сорт, а также долины Ассуа, Феррера, Кардос и Анеу, дабы сосредоточиться в районе Фигераса; сие важнейшее сообщение указывало на то, что идет активная подготовка к акции, которая в дальнейшем получит название Большая Операция, а также на то, что вся заварушка произойдет совсем не там, где они предполагали.
– Это Тина Брос, да. Бутылка только что отправилась в плавание. Ждите примерно через полчаса.
– А как они ее выловят? А, Тина! Как они ее выловят?
– Сачком, – ответил Пеп Пужол, который все знал.
Тело вытащили багром с длинной рукоятью, потому что оно подплыло совсем близко к берегу, словно не поняв толком, куда именно должно было приплыть. Мертвеца перевернули на спину, чтобы понять, кто это, и переглянулись.
