«Подумаешь, исследования, — подумал я, помнится, в этом месте. — Я бы вам рассказал все то же, безо всякого важного вида и траты денег американских налогоплательщиков».
Однако перцы продолжали свой рассказ. Оказывается, ими было установлено, что даже среди ничем не выделяющейся массы среднестатистических в смысле везения товарищей случаются так называемые флуктуации. Что-то вроде того, как электрон, который под действием порой неизвестных причин вдруг — та-дам! — переходит на другую, более высокую орбиту (или, наоборот, слетает с нее). Обычному человеку вдруг начинает неимоверно везти. Или, напротив, все ему не удается, валится из рук. В нашем языке есть этому свои обозначения: «светлая полоса, черная полоса» — и тому подобное. («Тоже мне, Америку открыли», — подумал тут я.) Однако дальше было интересней. Их исследовательская группа (сказал «Киссинджер») занялась, во-первых, изучением причин, которые приводят человека в состояние удачливости, а во-вторых, способами, которые позволяют так называемую полосу везения всячески продлить. Проверялись разные гипотезы, ставились эксперименты на добровольцах (в том числе с применением фармакологических препаратов, гипноза, психоанализа и самовнушения), и выяснилось, что практически ничем вызвать человеческое везение не возможно.
— Да, мощный вывод, — скептически протянул я.
— Но, — поднял перст «Спилберг», — мы обнаружили тем не менее два важных фактора. Первый из них — привести себя в состояние удачливости легче всего может человек с высоко развитым воображением. И второй, совершенно парадоксальный: этому человеку удача обычно не больно-то нужна.
Тут с репликой (на русском) влезла до того не выступавшая Полина:
— И ты оказался прекрасным подтверждением этой теории: у тебя великолепное, в силу профессии, воображение — и тебе совершенно не нужен был по жизни этот выигрыш в казино в Ницце!
— Спасибо, что выбрали меня подопытным кроликом в своем эксперименте, — буркнул я.
— Больше того, — продолжил «Киссинджер» мысль Полины (из чего я сделал вывод, что он неплохо понимал по-русски), — вы, мистер… — он назвал мое имя, — своим примером подтвердили нашу догадку, какими способами можно продлить так называемую полосу везения.
— И какими же?
— Не случайно ведь есть поговорка: «деньги — к деньгам». Так вот, светлую сторону в жизни можно длить благодаря окружающей человека роскоши: мощным машинам, вкусной еде, красивым женщинам… — Тут он спохватился и добавил политкорректно: — Женщинам и мужчинам.
— Да, гора родила мышь, — сказал я по-русски.
— Не понял? — поднял брови рассказчик.
Как мог, я перетолковал ему идиому. Мой скепсис никому из них, включая Полину, не понравился. Они, по-моему, пребывали в восторге и были уверены, что совершили открытие, тянущее на Нобелевку. Я же подумал о том, какое все-таки богатое государство Америка, потому что какую только фигню не берутся изучать на ее деньги разнообразные, с позволения сказать, ученые.
— Как бы то ни было, — вмешался «Спилберг» (по различным приметам я сделал вывод, что изо всей троицы он был главным), — вы, мистер…, — он назвал мою фамилию, — нынче находитесь на пике своего везения. Поэтому я прошу вас сделать для нас один небольшой эксперимент. Сейчас вам будут предъявлены три карточки с цифрами. Просто карточки, просто цифры. Они для вас ничего не будут значить. Вам надо выбрать из трех возможных карточек — одну. Всего одну. Не думая, не размышляя и не воображая.
Он достал из-под стола небольшую коробочку — подобную визитнице, раскрыл ее и разложил передо мною три картонки. На каждой из них были цифры: все двузначные, но с длинным хвостом после запятой. На первой что-то вроде: 34,15155, 73,216667. И на двух остальных примерно что-то подобное: по две пары двузначных, с длинным рядом после запятой. Целые их значения были похожи на первую карточку: что-то вроде 35 и 74 соответственно.
Помнится, я сразу же подумал: это координаты. Если моя версия была правильной, то все указанные точки находились на юго-востоке северного полушария. Мне ли, после многих лет пользования автомобильным навигатором, не помнить координаты Москвы: 55 (и сколько-то десятых) северной широты и 37 с чем-то там восточной долготы. Поэтому (если принять версию о координатах) все эти точки явно находились вне современной территории России, где-то в Юго-Восточной Азии. Если, конечно, речь вообще шла о Северном и Восточном полушариях. С таким же успехом точки могли помещаться на Южном полушарии и Западном. Или не быть координатами вовсе.
Не задумываясь, как просили, я выбрал одну из карточек — и тогда постарался запомнить содержавшиеся на ней числа — целые значения и три-четыре цифры после запятой. Человек без труда запоминает зараз семь символов (именно поэтому в советские времена телефонные номера были семизначными), а если напрячься, то и десять. Поэтому числа, изображенные на выбранной мною карточке, точно отпечатались в моем мозгу. Впрочем, когда позже в тот вечер я вошел наконец в номер моей гостиницы, я немедленно записал их.
Дальше события развивались до чрезвычайности быстро. «Киссинджер» и «Спилберг» переглянулись и спрятали выбранную мной картонку — равно как и две прочих. Затем поблагодарили меня за сотрудничество, встали и пожали мне руку. Мне казалось, что оба они еле скрывают нетерпение, чтобы я поскорей ушел.
Обратным ходом, по пустому коридору, мимо охранника, а затем на лифте Полина провела меня до машины. Затем она отвезла меня в гостиницу — где-то в центре Вашингтона.
Мы попрощались, не выходя из авто.
— Тебе заказан здесь номер, — сказала она. — Апарт-отель, как ты любишь.
— Мы расстаемся. Навсегда? — спросил я.
— Боюсь, что да.
— Значит, насчет наследницы миллиардного состояния — это было вранье?
— Да, но все остальное правда. Я действительно американка русского происхождения и родители мои вправду погибли, когда мне было двенадцать лет.
— Что с ними случилось?
— Они работали во Всемирном торговом центре.
— О, прости, мне правда жаль.
— Ничего.
— Кто платил за бизнес-джет? — спросил я. — И за «Феррари»? Американский налогоплательщик?
— Позволь мне не отвечать на этот вопрос.
— Ну, тогда пока.
— Пока. — Она поцеловала меня в щеку и подождала, пока я вытаскивал из багажника свою сумку.
Вот так оно и закончилось, мое французско-американское приключение.
Что я могу еще сказать? На пару дней я задержался в Вашингтоне. Походил по музеям — особенно мне понравился Аэрокосмический. Потом взял билет из аэропорта Даллеса до Москвы.
Деньги, выигранные в Ницце, а потом в Атлантик-Сити, оставались при мне, поэтому я позволил себе лететь бизнес-классом, а родным и друзьям приобрел в аэропорту дорогие подарки.
Ни Полину, ни, тем более, «Спилберга» с «Киссинджером» я больше никогда не видел. После всех путешествий и трат у меня оставалось чуть больше сорока тысяч евро. Не так уж много. Я купил на них новую машину.
