Подкатив к почте, находящейся у железнодорожного вокзала, я с расстройством увидел, что из-под капота неожиданно повалил густой белый дым – верный признак того, что закипел тосол; про зловредную напасть машины Долгов честно предупредил. Следовало срочно обратиться за помощью в ближайший автосервис. Да где его найти, тем более уже вечерело, поэтому я просто плюнул на возникшую проблему, решив обойтись без машины. Все, похоже, отъездила моя лошадка! И мне еще повезло, что неприятность случилось сейчас, а не где-нибудь на полдороге.
Получив на руки тарабарскую квитанцию об отправке ценной бандероли по редакционному адресу, с чистой совестью стал размышлять о дальнейших действиях. Есть почему-то не хотелось, хотя остатки сухого пайка я грохнул еще утром, мотаясь по Юрмале, с той поры у меня во рту и маковой росинки не было. И тогда я подумал, что самое время позвонить по известному номеру – к чему тянуть кота за хвост? – быстро набрал на мобиле заученную комбинацию цифр мобильного телефона Шпилькина.
Дозвонился сразу, ответил скрипучий старческий голос:
– Слушаю вас.
Я поздоровался, назвав себя, и в тот же миг бесцветные интонации, в которых не слышалось никаких признаков жизни, внезапно расцвели, обретя неожиданную молодежную окраску.
– Чувак! – радостно проорал в трубку Илья Данилович. – Как я рад слышать тебя!
Честно говоря, панибратский тон Шпилькина сбил меня с толку – чего-чего, а такого неординарного обращения я от него не ожидал. Создавалось впечатление, что мы с ним знакомы чуть ли не тысячу лет, но как это возможно? Мне восемнадцать, а ему в два с половиной раза больше, и узнал я о нем только несколько недель назад, получив вызов. Так я размышлял, напряженно дыша в трубку, а Шпилькин тем временем продолжил разговор в том же духе:
– Чего молчишь, словно в рот воды набрал? Ты в Риге?
– Да.
– Слушай, нам надо срочно встретиться и поговорить.
– А по какому делу?
– Все узнаешь, чувачок, но в свое время… Ты, часом, в «Шкаф» еще не заявлялся?
– В шкаф?! Какой шкаф? – изумился я, да все ли у него дома, у этого старикашки?
– Ладно, неважно. Ты просто пока не в курсе, потом расскажу… Короче, чувак, дело это безотлагательной срочности, не хочу тебя пугать, но… нам обоим грозит смертельная опасность, и с этим срочно надо что-то делать!
– Илья Данилович, – перебил его я, сподобившись обратиться к нему по имени-отчеству, – я в самом деле ничего не понимаю…
– Вот что, чувак, – решительным тоном заявил Шпилькин, – давай обойдемся без лишнего пафоса, он нам ни к чему, зови меня просто Шульц, как прежде.
– Шульц? Просто Шульц?
– Именно! Ты где сейчас?
– У вокзала.
– Отлично. Это недалеко от моего дома. Пятнадцать минут ходу. Встречаемся у «Ленты Мебиуса» через четверть часа.
– Что за лента, где это?
Я зря забеспокоился, он все доходчиво объяснил – как с привокзальной площади выйти на улицу Элизабетес и дальше пройти до пересечения с улицей Бривибас, где как раз и размещается эта местная достопримечательность, воздвигнутая там пять лет тому назад по случаю 800-летия Риги. Эту подробность мне также успел сообщить Шпилькин. То есть, тьфу ты, Шульц!
И я отправился указанным маршрутом. Людей на улицах не прибавилось. Впрочем, на эти обстоятельства я уже не обращал никакого внимания, погруженный в свои тяжкие думы. О чем таком важном он хочет поведать? Какие такие страсти-мордасти нас поджидают? И что это за «шкаф»? Тоже мне нашелся великовозрастный чувак… Ну и все в таком же роде… Я шел быстрым шагом. Мимо уютного сада Верманис с открытой летней эстрадой (слева от меня), мимо помпезного кинотеатра «Рига» (справа), мимо типичного для Риги «модернового» дома № 57-а, стоявшего во внутреннем дворике между двумя примыкавшими к нему зданиями. В этом доме и проживал Шпилькин, помнится, я еще тогда подумал, чего это ради он назначил встречу у какой-то несуразной «ленты», а не дома… Кстати, а вот и она – стоит прямо посреди пешеходного тротуара, идущего вдоль газонов с высаженными деревьями – здесь улица Бривибас почти на два квартала превращалась в бульвар. Как я уже упоминал, шел я быстро, и потому оказался на месте не через пятнадцать минут, а значительно раньше. Два раза обошел концептуальную скульптуру, состоявшую из трех стилизованных лент Мебиуса, образующих число 800. Она, честно говоря, меня не впечатлила, глазам не за что зацепиться, наверное, поэтому я здесь и не задержался, а отправился в обратную сторону. Снова пересек Бривибас, но вышел почему-то теперь на противоположную сторону улицы Элизабетес, встал у пешеходного перехода, ожидая разрешающего зеленого света – только-только загорелся красный. И тут я увидел, как из внутреннего дворика дома № 57-а вышел пожилой человек – достаточно бодро для его возраста – с длинными всклокоченными седыми волосами, развевавшимися на ветру во все стороны. Вне всяких сомнений, это был Шульц, я его сразу узнал по выставленному на его страничке фото, правда, там он был помоложе. Шульц меня тоже узнал, приветливо махнул мне рукой и ускорил шаг, и в это же самое время краем глаза я успел приметить, как на улицу Элизабетес из-за сада Верманис вырулила легковая машина. Она ехала в нашу сторону, водитель явно пытался успеть проскочить на зеленый свет, уже начавший мигать, поэтому прибавил газу и уже включил правый поворотник, готовясь повернуть на Бривибас. Шульц остановился на краю тротуара, как и я, ожидая зеленого. Мы посмотрели друг другу в глаза, и клянусь, на его лице я не заметил ни тени тревоги, никакого беспокойства, наоборот, оно светилось радостью, как я теперь понимаю, от встречи со старым другом; думаю, в эту минуту он ощущал себя по-настоящему счастливым человеком. Шульц еще раз мне улыбнулся, а потом шагнул на проезжую часть дороги… прямо под колеса мчащегося автомобиля!
Все произошло неожиданно и быстро. Водитель, конечно же, видел, как под колеса его машины кто-то стремительно и опрометчиво шагнул, но свернуть в сторону не успел. Раздался глухой удар, и Шульц, точно тряпичная кукла, неловко кувырнулся сначала вбок, потом на землю. Я зажмурился, инстинктивно втянув плечи внутрь, весь скукожился, сжался в комок – было такое чувство, будто это меня самого шибануло автомобильным крылом. Только и услышал, как противно взвизгнули покрышки уезжавшего с места происшествия автомобиля. Открыв глаза, увидел на тротуаре метрах в трех от проезжей части абсолютно недвижимого Шульца, лежащего на спине с раскинутыми в стороны руками и неестественно вывернутыми ногами. В расплывающейся багровой луже крови пугающе выделялась голова с разметанными по асфальту седыми волосами. Как увидел его таким, так сразу понял: он – мертвый, живые люди так не лежат. Стоял, наверное, секунд пять как вкопанный, остолбенев от дикого ужаса, и просто не мог поверить глазам, а потом бросился бежать в сторону сада Верманис. У меня элементарно сдали нервы, и первым желанием было избавиться от внезапно возникшего кошмара. Уже на привокзальной площади меня догнал скулящий вой одинокой сирены «скорой помощи» или полиции, прибывших к бедному Шульцу.
