А что Кристине больше всего понравилось, так это то, что у неё ни на минуту не возникло желание проникнуть в мысли Марка, сжульничать, чтобы точно разобраться в его чувствах и отношении. Сама возможность такого поступка представлялась девушке нечестной, даже мерзкой.
Несмотря на то, что Марк ни разу не сделал попытки хотя бы взять её за руку, Кристина отчётливо ощущала жар, идущий от юноши в её сторону. В моменты особенного накала у неё самой по спине толпой неслись мурашки, сердце с устрашающей скоростью падало куда-то вниз, а глаза заволакивались серебристым пологом. За такими ощущениями время прошло совсем незаметно, и вечер затянулся далеко за полночь. Они говорили обо всём и ни о чём конкретно, пили чай, пробовали друг у друга с тарелок разные вкусности, и мир вокруг казался удивительно загадочным и непостижимо чудесным. И только поняв, что они остались в ресторанчике одни, а официанты нетерпеливо переминаются с ноги на ногу, многозначительно поглядывая на часы, Кристина попросила вызвать ей такси. Уже выйдя из ресторана, возле самой машины, когда девушка собралась садиться в равнодушную железную повозку, Марк взял её за руку, притянул к себе и, немного неуверенно склонившись к ней, поцеловал. В этот момент Кристине явственно послышался звон большого колокола, а в небесах взорвались тысячи разноцветных фейерверков. С трудом оторвавшись от Марка, она скользнула в машину и прошептала:
– Я позвоню, жди…
Отцова приёмная встретила Кристину Вероникиной улыбкой, запахом дорогого парфюма и какой-то ускользающей неуверенностью. Как только девушка вошла, Вероника сразу, не говоря ни слова, встала из-за стола и открыла дверь в кабинет своего босса. Поскольку раньше Кристина таких почестей не удосуживалась, то поняла, что её внутрибанковский рейтинг резко вырос, а потому лёгкая дымка тщеславия на короткое мгновение смутила ей душу. Но, уже войдя внутрь, дымку эту она сбросила, как мимолётную паутинку, – расслабляться и почивать на лаврах, мягко говоря, было ещё рано. Отец в компании двух своих заместителей, а также какого-то весьма немолодого дядечки, слегка похожего на Луи де Фюнеса, сидел за большим столом, и все вместе они что-то довольно напряжённо обсуждали. При появлении Кристи беседа остановилась, и все присутствующие, кроме отца, с любопытством уставились на девушку. Кристина напряглась, чуть-чуть расширила сознание, и до неё донеслись обрывки мыслей: «…молоденькая, а грудь ничего… да врёт Валерка, ничего такого быть не может… э-хе-хе, любопытно, нуте-с…». Отец же смотрел на дочь со смесью тревоги, надежды и сомнения. Она, смутившись пойманными мыслями о груди (интересно, кому из двоих заместителей отца принадлежит эта мысль – молодому и амбициозному Алексею Андреевичу или похожему на карточного шулера Сергею Валентиновичу?), слегка зарделась, но, взяв себя в руки, чуть склонила голову и вежливо произнесла:
– Здравствуйте, господа! Чем я могу быть вам полезна?
Господа улыбнулись, а «Фюнес» даже чуть-чуть потёр ладонь о ладонь, изображая некое подобие аплодисментов.
– Присаживайся, Кристина, – указал рукой на стул отец. – Вот, господа интересуются: правда ли, что ты можешь нам помочь в одном щекотливом деле. Я говорю, что это вполне тебе по силам, а вот Алексей Андреевич и Сергей Валентинович сомневаются. Кстати, знакомься – это господин Грановский, Лев Михайлович, представитель нашего учредителя.
Лев Михайлович, всё ещё продолжавший походить на великого комика, улыбнулся, привстал и даже изобразил нечто вроде поклона:
– Чрезвычайно рад, что наша молодёжь вовсе не так пуста, как об этом говорят. Вы, Кристина – редкое сочетание женского ума и красоты, с чем тебя, Валерочка, искренне поздравляю. Достойная растёт смена.
– Спасибо, Лев Михайлович, мне очень приятно, – Кристина уловила лёгкую фальшь в тираде Грановского, но комплименту порадовалась.
– Так вот, Кристиночка… Вы позволите себя так называть? Так вот, – Лев Михайлович сразу взял беседу в свои руки, отодвинув остальных присутствующих в глубокую тень, – мы хотели бы попросить вас, чтобы вы продемонстрировали нам свои потрясающие способности, о которых ваш отец нам много рассказал и подтверждение которым мы получили совсем недавно, – взгляд его стал испытующим, даже колючим.
– Я не знаю, о чём идёт речь, но постараюсь вас не разочаровать, – Кристина поняла, что обеспокоенность, исходившая от отца, связана именно с этими словами и с этим человеком.
– Ну что ж, тогда не будем откладывать дело в долгий ящик. Только, – тут Грановский воздел указательный палец левой руки вверх и, пристально взглянув на Кристю, продолжил: – Вы, мадемуазель Кристина, должны понимать, что дело это деликатное, я бы даже сказал, секретное, и может быть связано с различными последствиями, в том числе и не очень приятными, для всех нас. Поэтому вы ещё вправе отказаться и спокойно покинуть эту комнату, просто забыв нашу встречу.
Кристина взглянула на отца. В его глазах всё так же плескалась озабоченность, смешанная с надеждой, а потому, нисколько не колеблясь, Кристина гордо ответила:
– Простите, Лев Михайлович, но о понятии «банковская тайна» мне стали рассказывать вместе со сказками о Красной Шапочке. Я знаю, что это такое. Если помочь будет в моих силах, я обязательно это сделаю.
– Прекрасно. Блестяще, я бы сказал, – Грановский был искренне рад. Он протянул Кристине несколько листков бумаги, скреплённых в пластиковом скоросшивателе. – Я очень попрошу вас, Кристиночка, определить подлинность этого документа.
Кристя взяла папку в руки, медленно пролистала листочки. Насколько она смогла понять, это был документ внутреннего пользования правительства РФ с грифом «Совершенно секретно», и определял он предполагаемую стратегию в работе с государственными облигациями и бондами на период ближайших шести месяцев. Внизу стояла подпись Премьер-министра. Положив обе руки на документ, Кристина закрыла глаза и вошла в «лёгкость». Постепенно, сквозь фиолетовое марево, у неё в голове сформировался чёткий образ: Премьер, первый вице-премьер, а также ещё какой-то чиновник ведут беседу в известном, благодаря телевизионным новостям, кабинете. О чём разговор, понять нельзя, смысл был зыбким и всё время ускользал. Но что Кристине удалось, так это увидеть, как Премьер пододвинул к себе этот документ, задумчиво покачал головой, но, несмотря на сомнения, подписал…
– Документ подлинный, подписан позавчера вечером Премьером в присутствии вице-премьера и какого-то чиновника, – открыв глаза, уверенно выдала Кристина.
Она увидела, как с облегчением вздохнул отец, как вытянулось в удивлении лицо Сергея Валентиновича, и услышала мысль Алексея Андреевича: «Надо же, у неё кроме груди, ещё и другие достоинства есть. А хороша девочка! Надо будет…»
Что именно надо будет Лёше, как решила называть его Кристина, уловить она не смогла, так как вмешался нетерпеливый, суетливо потирающий маленькие сухие ручки Грановский:
– Восхитительно, браво! Но, может быть, Кристиночка, вы скажете, насколько можно верить этому документу, насколько он, так сказать, будет исполнен?
– Попробую, – коротко ответила Кристина и опять закрыла глаза. На этот раз продираться через фиолетово-бордовое марево оказалось намного сложнее – образы были неустойчивы и быстро сменяли друг друга.
