Новые законы также создали благоприятные условия для важного непривычного явления в истории российской иммиграции: наплыва заграничных сельскохозяйственных рабочих. Согласно ежегодному докладу Третьего отделения Императорской канцелярии за 1862 год, многие землевладельцы быстро воспользовались преимуществами новых законов, «ввозя иностранных рабочих из-за границы, как для того, чтобы распахать побольше земли, так и для того, чтобы создать у наших крестьян положительное впечатление, давая им хороший пример труда, нравов и улучшая земли разумными сельскохозяйственными методами»
[184]. В эпоху крепостничества сельскохозяйственные мигранты составляли одно из немногих исключений из правила, запрещавшего иностранцам продавать и покупать землю и записываться в сословие «колонистов». После освобождения крестьян некоторые землевладельцы почувствовали, что им недостает низкооплачиваемых работников для возделывания земли, полученной по процедуре освобождения, и обратились к заграничным сельскохозяйственным рабочим. Чтобы облегчить их приток, закон 1864 года позволил иностранным рабочим ходатайствовать о получении российского подданства немедленно по прибытии в Россию – по ускоренной процедуре, обходившей требование пятилетнего проживания в стране
[185].
Для большинства других иностранцев закон 1864 года сохранил двухлетнее освобождение от налогов (податей). На практике, поскольку требование о вхождении в податное общество было в тот период не таким уж строгим, иностранцы часто могли де-факто не платить налоги в течение неопределенно долгого срока по истечении этих двух лет
[186].
Важное двустороннее соглашение с Бельгией, подписанное в 1865 году, распространило гарантии равных (с гражданско-правовой точки зрения) прав для индивидов на акционерные общества, торговые и промышленные товарищества и финансовые институты. Оно провозглашало, что такие компании, созданные в Бельгии, «могут пользоваться в России всеми их правами, и в том числе правами судебной защиты, сообразуясь с русскими законами, если подобные общества и товарищества, законно учрежденные в Российской империи, будут пользоваться одинаковыми правами в Бельгии»
[187]. В то же время царь наделил (и поощрил) Министерство иностранных дел полномочиями заключать аналогичные соглашения с другими странами при поддержке Министерства финансов – что и было вскоре сделано.
Одной из основных целей этих реформ стало облегчить иммиграцию для заграничных купцов, предпринимателей, технических специалистов и управляющих. На основании анализа деталей важных новых коммерческих законов, принятых 1 января 1863 и 9 февраля 1865 года, И. В. Поткина заключает, что произошел существенный концептуальный сдвиг в юридическом положении иностранцев в Российской империи: от колониальных, заключаемых в индивидуальном порядке «сепаратных сделок» – к нормативным принципам, которые открыли общественные институты для иностранцев и уравняли их права с правами российских подданных. До принятия этих законов иностранцу следовало либо натурализоваться и получить разрешение вступить в российское купеческое сословие, либо быть приписанным к социальной категории «иностранных гостей». Для последних условия экономической деятельности основывались на подробных индивидуальных контрактах, подписываемых в каждом конкретном случае царем. По аналогии с принципом условного права собственности эпохи Московского царства, воплощенным в институте поместий, «права» владения и экономической деятельности не были законными правами, если считать, что законы должны иметь универсальное нормативное содержание. Напротив, они были более сходны с теми индивидуальными «сепаратными сделками» царя с избранными иностранцами, условия которых в любой момент могли быть пересмотрены. Более того, все иностранцы из категории «иностранных гостей» мирились с большим числом ограничений, которые при столкновении интересов склоняли чашу весов в пользу местных жителей
[188]. Сходным образом в XIX веке известные иностранные инвесторы, предприниматели, ученые и художники могли получить звание «почетного гражданина», даровавшее им права, практически равные правам подданного, за тем важным исключением, что они не получали права завещать свою собственность потомкам на тех же условиях, что и российские подданные. Не натурализовавшиеся и не получившие особого статуса иностранцы могли в течение десяти лет инвестировать в фабрики и предприятия в России, а в конце этого срока должны были либо натурализоваться, либо распродать свою собственность
[189].
Новые законы позволили иностранцам напрямую, без обязательной предшествующей натурализации, вступать в российские купеческие гильдии (цеха), что явилось способом привлечь иностранные инвестиции и, освободив иностранцев от особого юридического статуса, поощрить их к участию в городской экономической жизни
[190]. Иностранцам теперь даровался не статус натурализовавшегося иностранца, получаемый благодаря особым, привилегированным званиям (причем каждый случай их присвоения рассматривался в отдельности), а скорее широкие, юридически определенные права, которыми наделялись все иностранцы. Очень быстро оказалось, что реформа успешно реализовала эту свою задачу – к большому негодованию ее российских противников, все громче заявлявших о себе.
Реформы в области натурализации
До 1860 года существовали значительные и важные различия в юридическом статусе, правах и обязанностях между подданными императора и иностранцами. Однако на деле приобретение статуса подданного значило для иностранца гораздо меньше, чем принятие в одно из привилегированных российских сословий. Вся правовая система основывалась на идее разных наборов юридических прав и обязанностей – своих для каждого отдельного сословия. Знать заключала один договор, купцы – другой. Поэтому ключевым моментом процесса натурализации было не приобретение общих прав и обязанностей российского подданного (поскольку таких общих прав и обязанностей было очень немного), а скорее допуск индивида в состояние (группу с особым правовым статусом, профессиональное объединение или сообщество с особым образом жизни). Фактически существовало много причин, по которым люди, вступившие в состояние, могли захотеть сохранить подданство другого государства. Это не только означало освобождение от некоторых важнейших обязанностей (самой важной из них была воинская повинность), но и позволяло иностранцу рассчитывать на дипломатическую защиту. Последнее могло быть очень важным фактором в стране, где личные права и право частной собственности были не такими всеобъемлющими и не так хорошо обеспечивались, как на родине иностранца
[191]. Задумываясь о натурализации, такой иностранец вполне мог решить, что дипломатические каналы подачи прошений и двусторонние соглашения между Российской империей и его родной страной могли бы лучше защитить его самого и его собственность, чем если бы он стал российским подданным (после натурализации в России сохранить прежнее подданство было невозможно). Реформы 1860-х годов дали иностранцам практически все права подданных, не обременив их обязанностями
[192]. Если единственное, что могла принести натурализация, – это новые обязательства, то был ли в ней смысл?
