Заметно выбивалась из общей картины репатриация славянских военнопленных из России и Украины. В 1917 году Временное правительство ускорило начатую при последнем царе программу формирования из военнопленных, которых отбирали по этническому принципу, отрядов для борьбы с монархией Габсбургов. Так, 40 000 чехов и словаков составили Чехословацкий корпус (впоследствии он вырос до 70 000 человек), позднее была сформирована Юго-Славянская дивизия Сербской армии (30 000 человек)
[547]. После того как в марте 1918 года Центральные державы вторглись на Украину, Чехословацкий корпус попытался покинуть страну через Владивосток. По пути он оказался вовлечен в события Гражданской войны, когда из-за возникшего недопонимания Лев Троцкий потребовал от чехов разоружиться. Корпус восстал, захватил значительную часть Транссибирской железной дороги, вместе с белыми и союзниками сражался против большевиков и договорился-таки в 1920 году о массовой депортации из Владивостока
[548]. В 1921–1922 годах, с окончанием Гражданской войны, последние значительные группы, состоявшие из нескольких тысяч военнопленных, смогли наконец покинуть страну
[549].
Еще одна категория пленных военного времени – приблизительно 300 000 гражданских подданных противника, высланных из прифронтовых областей, – разделила судьбу военнопленных. Большинство входивших в эту категорию сумели выбраться из России в хаосе революции и Гражданской войны. Но, хотя условия перемирия включали принятие мер, необходимых для репатриации гражданских пленников, процесс возвращения был медленным и не имел завершения вплоть до подписания в апреле 1920 года официального соглашения, разрешавшего их отъезд
[550].
Фильтрация по национальному признаку
Массовые перемещения беженцев и депортированных лиц из мест ведения военных действий во внутренние области России во время Первой мировой войны привели миллионы людей, происходивших из регионов, где в период с 1917 по 1921 год формировались новые национальные государства, на территорию, находившуюся под властью большевиков. Равным образом многие бывшие российские граждане остались в этих новых государствах и иногда не были готовы принять их гражданство. Поначалу публичные заявления создавали впечатление, что беженцы всех категорий смогут отправиться по домам, и слухи быстро распространялись, подстегивая волну эмиграции
[551]. К концу 1917 – началу 1918 года начали поступать донесения, что многочисленные польские, еврейские и литовские беженцы собираются на Западном фронте, испрашивая разрешения пересечь линию фронта, чтобы вернуться домой. Руководители организаций беженцев по обеим сторонам фронта призывали власти поспособствовать возвращению населения на родину. Но взаимные подозрения и ограничения, вводимые обеими сторонами, создали патовую ситуацию. Германия не желала неконтролируемого массового возвращения обнищавших мигрантов (множества евреев, поляков и представителей других народов, которые могли оказаться на немецкой территории и среди которых свирепствовали инфекционные заболевания), тогда как большевики не торопились разрешать массовую миграцию по многим причинам – не в последнюю очередь потому, что таким образом дезертиры из Красной армии получали возможность ускользнуть. Власти также беспокоило то, что молодые люди смогут пересечь границу, чтобы присоединиться к Белой, Польской или какой-нибудь иной армии
[552]. НКВД издал строгий приказ, согласно которому любого беженца или военнопленного, пытающегося покинуть страну без необходимых для этого документов, следовало задержать. Местные чиновники могли брать взятки и по собственному почину помещать под надзор любого, кто пытался покинуть страну, что позволяло многим обойти официальные препоны, но также, возможно, ограничивало количество уезжавших, повышая неофициальную стоимость исхода
[553]. Например, даже группа литовцев, у которых все документы были в порядке и которые располагали выданным большевиками официальным разрешением вернуться на родину, по дороге из Екатеринослава в Литву оказались вынуждены восемь раз подкупать различных украинских и российских чиновников
[554]. Не располагавшим наличными или какими-либо ценностями беженцам и военнопленным (а таковые, по-видимому, составляли большинство) было очень нелегко добираться до границы и пересекать ее.
Позднее во́йны большевиков с прибалтийскими государствами и Польшей и гражданская война внутри этих стран, а также Гражданская война в России помешали заключить формальное соглашение о репатриации и сделали несанкционированное возвращение в частном порядке еще более рискованным предприятием. В то время как сотни тысяч людей, невзирая на эти обстоятельства, совершали опасное и дорогостоящее путешествие, с официально санкционированной репатриацией пришлось подождать – до достижения ряда договоренностей об оптации, которые были заключены в рамках мирных договоров и сепаратных соглашений, подписанных по большей части в 1920 году. Напомню: договоренность об оптации дает частным лицам возможность в течение определенного времени свободно выбрать одно из двух гражданств и обычно обязывает этих лиц переселиться на территорию страны, гражданство которой они избрали.
