Другой важный эпизод – история армянских беженцев в Греции, Сирии и многих других странах в 1920-е годы, особенно после того как в 1922 году греки потерпели поражение в войне с Османской империей
[652]. Несмотря на возможный пропагандистский эффект «пьемонтской политики» создания армянской родины и убежища для сотен тысяч беженцев, а также на настойчивые попытки Нансена и Лиги Наций как договориться о расселении десятков тысяч армян, желавших вернуться в Советскую Армению, так и изыскать на это средства, Советский Союз отказался профинансировать полномасштабное возвращение или разрешить его. Причины такого решения не вполне ясны – по-видимому, они были в первую очередь экономическими. Шедшая в комиссии СТО в 1923 году дискуссия закончилась тем, что 50 000 армян, желавших иммигрировать в Советскую Армению, получили позволение сделать это, но лишь при условии что они сами покроют все расходы на переезд
[653]. Требуемые суммы превосходили ресурсы, которыми располагали армяне, а Лига Наций отказалась финансировать проект, поскольку некоторые входившие в нее государства не желали оказывать помощь Советскому Союзу. Нансен потратил несколько лет, пытаясь собрать пожертвования от отдельных стран и организаций. В целом в ходе проекта удалось расселить лишь незначительный процент от желавших иммигрировать беженцев. Согласно докладу Лиги Наций от 1923 года, лишь 6000 армян были переселены в Советскую Армению из Греции
[654]. Разумеется, обратной стороной этой истории было нежелание Советского Союза предоставлять Армянской ССР средства на подготовку земли и жилья для переселения армян. Данный пример показывает, что существовали определенные пределы готовности Советского Союза играть роль центра притяжения для национальных отечеств, расположенных внутри его границ.
Политика натурализации
Политика натурализации тоже с самого начала была полна противоречий. Простое получение советского гражданства служило целям мировой революции и консолидации трудящихся классов в рамках единого сообщества. Когда мировая революция захлебнулась, коммунистический лозунг «Рабочие не имеют отечества» видоизменился: Россия превратилась в социалистическое отечество, к которому все рабочие могли присоединиться. Вблизи границ политика открытых дверей хорошо сочеталась с «пьемонтской политикой» ранних 1920-х, облегчая для этнических групп, разделенных новыми границами, процесс оптации и принятия советского гражданства
[655]. Например, советское консульство в Румынии было проинструктировано о том, что следует позволять уроженцам Бессарабии, прежде входившей в состав Российской империи, селиться в Советском Союзе и натурализоваться. А чтобы «поощрить» принятие ими советского гражданства, их румынские паспорта подвергались конфискации, когда эти люди переселялись в Советский Союз
[656].
Уже в 1918 году НКВД начал сопротивляться сравнительно открытой политике, приглашавшей иностранцев принимать советское гражданство: забрал у местных властей полномочия проводить натурализацию и ввел проверку благонадежности каждого лица, которую следовало осуществлять в столице
[657]. Декрет ВЦИК от 22 августа 1921 года дал властям официальные полномочия отказывать в натурализации лицам, которых они, власти, сочтут «нежелательными» в качестве советских граждан. Он также увеличил значение лояльности, потребовав, помимо прочего, от принимаемых в советское гражданство давать подписку «о том, что они обязуются уважать и защищать от всяких посягательств установленный Конституцией государственный строй РСФСР». Декрет этот по существу объявлял и о том, что натурализовавшийся советский гражданин не может претендовать на двойное гражданство; что любая попытка апеллировать в качестве иностранного гражданина – в поисках дипломатической защиты и обеспечения своих прав – к стране, гражданином которой он ранее являлся, должна пресекаться советскими властями и рассматриваться как не имеющая законной силы
[658]. Ходатайства о натурализации часто одобрялись условно, причем вручение консульством документа, знаменующего выход из предыдущего гражданства, задерживалось на неопределенный срок
[659].
Несмотря на столь значительные ограничения, общая политика натурализации оставалась весьма открытой, а основным препятствием стало нежелание иностранцев натурализоваться. Зачем терять дипломатическую защиту другого государства, становиться военнообязанным и принимать на себя иные обязательства, если можно, будучи иностранным рабочим, обрести «права» гражданства без натурализации?
[660]
Немного есть свидетельств об иностранцах, желавших тогда натурализоваться, за одним важным исключением – поведением корейцев. В отличие от китайцев, значительное число корейцев на Дальнем Востоке натурализовалось до 1914 года. Во время Первой мировой войны всякая натурализация была запрещена. Во время последовавшей затем Гражданской войны Белая армия адмирала Александра Васильевича Колчака, а также японские и американские войска оккупировали значительную часть районов проживания корейцев. 6 апреля 1920 года по соглашению между большевиками, белыми и союзниками было создано независимое буферное государство, названное Дальневосточной Республикой. Государство это имело свои собственные правила в отношении гражданства, но, по-видимому, не предпринимало попыток активной натурализации корейцев, находившихся в иностранном подданстве
[661]. Когда в 1922 году японские войска покинули данную территорию и она была взята под советский контроль (регион был аннексирован РСФСР 15 ноября 1922 года), новое руководство отказалось признавать какие бы то ни было паспорта или другие удостоверявшие личность документы, выданные корейцам после 1917 года белыми, японцами или иными иностранными властями. По сути дела, это означало, что с любым корейцем обращались либо как с советским гражданином, либо как с иностранцем – в зависимости от того, каков был его статус до 1917 года. В результате корейцы, натурализовавшиеся до 1917 года, смогли автоматически получить гражданство РСФСР
[662]. Однако большинство корейцев в РСФСР были ненатурализованными иностранцами, многие – с просроченными паспортами или попросту без всяких документов. Многие въехали в страну после революции: по одной из оценок, количество корейцев здесь выросло с 54 000 в 1917 году до 168 000 – в 1926-м
[663]. При этом лишь немногие пожелали обновить гражданство в японских консульствах, а советские власти отказывались признавать находящегося на советской земле человека иностранцем, если у него не было имеющих силу документов. Все вместе эти факторы сделали массовую натурализацию логичным решением. Правительство предприняло шаг в данном направлении, разработав необычную программу. Во время Гражданской войны партизаны-подпольщики часто объединялись с большевиками в борьбе против японских вооруженных сил на Дальнем Востоке
[664]. Правительство признало это, бесплатно предоставив вид на жительство примерно 13 000 действующих и бывших корейских партизан, сражавшихся против Японии и за советскую власть
[665]. Процесс завершился в разгар общей кампании против иностранцев в 1926 году.
