Конституция 1936 года упразднила категорию граждан, лишенных прав гражданства (лишенцев). В принципе, это тоже было отказом от многообразия прав и обязанностей различных категорий граждан и означало движение к единому для всех статусу гражданина. Разумеется, не следует переоценивать значение данного шага: он был сделан накануне Большого террора, а лица, принадлежавшие ранее к категории лишенцев и определенным этническим группам, оказывались жертвами последнего чаще, чем другие
[710]. Более того, дифференциация в доступе к работе, образованию, продвижению по службе и вероятность быть поставленным на учет в милиции продолжали зависеть от классового происхождения, национальности и вероисповедания. Закон о гражданстве от 19 августа 1938 года еще больше укрепил границу гражданства, отменив практику дарования иностранным гражданам, принадлежавшим к рабочему классу, избирательных прав
[711]. Это подталкивало иностранных рабочих, оставшихся в Советском Союзе, к натурализации, поскольку от наличия избирательных прав зависели многие другие права и привилегии социального обеспечения. Закон этот также сделал следующий шаг к единому статусу гражданина, упразднив практически все отсылки к гражданству «республиканского уровня» или к «союзному гражданству» и заменив их монопольным использованием термина «советское гражданство».
Вторая мировая война подняла множество важных вопросов о гражданстве, еще дожидающихся своего исследователя. За произошедшей в сентябре 1939 года аннексией Восточной Польши/Западной Украины последовала всеобщая натурализация всех лиц, находившихся на этой территории на 1 и 2 ноября того же года, без права оптации в иной статус или гражданство
[712]. Эти новые граждане вряд ли могли похвастаться теми же правами, что и остальные их сограждане. Серия проведенных НКВД операций увенчалась депортацией более миллиона людей и семей из данного региона в лагеря и специальные поселения во внутренних районах Советского Союза. То же повторилось во время оккупации Прибалтики в 1940 году. За коллективной натурализацией снова последовали жесткие массовые депортации новых граждан. Есть сообщения, что беженцы из оккупированной Германией Польши, пытавшиеся отказаться от паспортов и сохранить польское (или иное) гражданство, чаще всего подвергались аресту и отправке в лагеря
[713].
По окончании войны возникли новые проблемы, касавшиеся миллионов советских военнопленных, беженцев и рабочих, угнанных национал-социалистическими властями с советской территории, – все эти люди остались за границами Советского Союза, но на пространстве, оккупированном Красной армией
[714]. Сталинский режим надавил на союзников, чтобы гарантировать принудительную репатриацию советских граждан в СССР. Ряд противоречивых решений, принятых в Ялте, свидетельствует о том, что союзники согласились репатриировать советских граждан, содержавшихся в лагерях на их, союзнической, территории. В общей сложности властями союзников было репатриировано приблизительно два миллиона советских граждан, некоторые – добровольно, другие – против воли. Многие по возвращении оказались в сибирских лагерях. У еще большего количества в документах остались пометки о неблагонадежности, а впереди были годы дискриминации в повседневной жизни и на работе. Те перемещенные лица, которым удалось избежать принудительного возвращения и найти убежище, смогли покинуть Советский Союз в составе самой большой волны эмиграции в советской истории со времен Гражданской войны. Но после Второй мировой граница снова оказалась на замке и эмиграция стала еще сложнее, чем раньше. У тех, кто очутился в Советском Союзе, было мало шансов уехать. Важным исключением из этого правила стало соглашение с Польшей, позволившее примерно четверти миллиона бывших польских граждан, находившихся на советской территории, перебраться в коммунистическую Польшу. Примерно 25 000 из них были евреями, многим из которых впоследствии позволили эмигрировать в Израиль. Однако эта группа была вынуждена ожидать окончания сталинской эпохи, прежде чем в 1950-х годах им позволили отправиться в путь
[715].
С 1930-х и до 1950-х годов иммиграция и обратная миграция в страну случались очень редко – за немногими эпизодическими исключениями, каким было, например, возвращение двух третей из 300 000 бывших советских жителей Средней Азии, бежавших в 1930-х годах от коллективизации и голода в китайскую провинцию Синьцзян. В постсталинскую эпоху репрессивный режим смягчился, программа освоения целинных земель потребовала рабочих рук, в Китае же усилились националистические настроения, а в провинции Синьцзян начались социальные волнения. В результате примерно 200 000 бывших граждан были натурализованы советскими консульскими чиновниками за рубежом и получили разрешение иммигрировать
[716]. Однако такие случаи широкомасштабной иммиграции были немногочисленны, а если происходили – процесс постоянно ограничивался и тормозился бюрократической системой и отношением властей, очень затруднявшим иммиграцию и натурализацию. Даже когда, казалось бы, складывались благоприятные условия для перехода к политике поддержки иммиграции – после войны, при серьезной нехватке рабочей силы и резком подъеме стандартов жизни в Советском Союзе, резком росте его престижа благодаря победе в войне и технологическим достижениям (от ядерного оружия до космических исследований) – все равно иммиграция в Советский Союз оставалась сравнительно редкой и незначительной для страны такого размера и такого уровня экономического развития.
После Второй мировой войны Советский Союз принудил восточно-европейские страны избрать коммунистический путь развития и получил союзников в лице множества новых независимых государств третьего мира, появившихся в результате национальных антиколониальных движений. Целый ряд затруднений, возникших вследствие этого в политике гражданства, требует дальнейшего изучения. Внутри коммунистического мира путешествия, трудовая миграция, переселение и даже натурализация и денатурализация стали намного проще, чем те же действия, предполагавшие пересечение границы с капиталистическим миром. В период с 1960-х по 1980-е годы значительное число граждан стран социалистического лагеря приезжали в Советский Союз учиться, работать или отдыхать. Ограничения на путешествия и обучение в Советском Союзе для граждан капиталистических стран были также существенно ослаблены в 1960-е годы, и количество путешествий с пересечением границы заметно возросло. Общее число посетителей Советского Союза выросло с полумиллиона в 1956 году до двух миллионов в 1970-м и пяти миллионов – в 1980-м, причем более 60 % приезжало из социалистических стран. Количество зарубежных путешествий советских граждан росло практически сходным образом и в сопоставимых масштабах
[717]. Экономическое и научное сотрудничество между Советским Союзом и Западом также ширилось
[718].
