– Зига, Зверь, Сэмэн, я Мин Херц, всем потихоньку вперед! Впереди танки противника, быть готовыми открывать огонь без команды, по визуально обнаруженным целям! Санса, Мелисандра, внимательно следить за радиоэфиром и оставаться на месте!
– Так точно! – ответили мои командиры чуть ли не в один голос.
Вслед за этим четыре наших «Арматы» окутались соляровой вонью и, рыча двигателями, двинулись вперед, развернувшись по фронту. Я и Дима Камышев шли слева от шоссе, а машины Купцова и Важакова – справа. Опять невольно возникла ассоциация с детскими рассказами Леонида Соболева про оборону Одессы, а конкретно мне почему-то вспомнился «батальон четверых». Вот и мы сейчас примерно так же – четырьмя машинами против всей румынской армии. Хотя здесь я явно себя переоценил, ведь мы здесь не одни, и румыны тоже не в одиночку действуют. Что тут сказать – скромнее надо быть, товарищ майор.
По мере продвижения вперед справа от нас мелькнули дома того самого села Новые Анены, где сейчас, судя по вспышкам и неровному мельканию трассирующих пуль, шла стрельба из стрелкового оружия. Отвлекаться на этот населенный пункт мне приказа не было, тем более что сквозь зелень садов я видел только дырявые крыши и капитальные заборы нескольких крайних домов села, а между шоссе и селом на относительно небольшом пространстве стояло штук пять сгоревших или подбитых накануне румынских танков (среди которых выделялась здоровенная туша «Леклерка», к которому я недавно ходил) и десяток обгоревших докрасна корпусов БТР, надо полагать, тоже в основном румынских.
А впереди нас продолжали стрелять, и довольно интенсивно. Метров через двести я увидел рассредоточившиеся по сторонам дороги наши БТР и БМП и либо укрывшуюся за ними, либо залегшую пехоту. И бронемашины и пехотинцы интенсивно палили перед собой. Куда конкретно они целились – я не понял. Справа у самой дороги стоял приднестровский Т-64БВ, который не стрелял, но медленно поворачивал башню влево. Что-то его экипаж впереди увидел…
«Спрутов» я пока не наблюдал, хотя уходившие вперед вдоль дороги следы гусениц и смятые кусты и виноградники указывали на то, что они, похоже, вырвались далеко вперед.
Пройдя еще метров двести, я увидел на дороге горящий приднестровский БТР-70 с открытыми люками, от которого несколько фигур в разномастном камуфляже оттаскивали на руках пару неподвижных тел. Рядом, прикрывая их, вели интенсивный огонь две БМД-4. Впереди них просматривался второй Т-64БВ и три БМД-2.
А за ними, метрах в восьмистах впереди нас я наконец разглядел в свою цифровую оптику среди окружающей зелени камуфлированные в три цвета румынские танки и БТР, между которыми суетилась хаотично стрелявшая куда попало немногочисленная вражеская пехота. И ни фига они, похоже, не контратаковали. Просто еще ночью поставили два БТР бортами поперек дороги, блокировав движение и, чисто умозрительно, обозначив тем самым «передний край» – и все.
Один перегораживавший дорогу бронетранспортер ТАВ-77 (или В-33) уже горел, ярко, как бочка с бензином. Правее его стоял распространявший из всех щелей и открытых люков густой сизый дым, склонивший пушку к земле, Т-55 с фиолетово-желто-красной румынской кокардой на башне. Еще три обвешанных угловатыми бортовыми экранами румынских TR-85М и четыре БТРа или стояли, часто стреляя с места, или медленно пятились задним ходом. При этом один «Бизонул» ни к селу ни к городу выскочил поперек шоссе, встав бортом к нам и целясь куда-то вдоль шоссе из своей стомиллиметровки.
– Зига, Зверь, Сэмэн, по танкам огонь! – скомандовал я, хотя, по идее, мог этого и не делать. Наши четыре выстрела слились в один, одновременно выстрелил и один из приднестровских Т-64БВ. На своем дисплее я четко видел, что Бергер влепил болванку куда-то между бортом и башней того самого, вставшего поперек дороги TR-85М. Светлый росчерк подкалиберного снаряда уперся в румынскую машину, последовала светлая вспышка с неизбежной потерей резкости изображения от удара и поднявшейся пыли. Когда пыль осела, стало ясно, что «Бизонул» начисто лишился башни и горел. За тем, куда именно попали остальные мои подчиненные, я не следил, но все три румынских танка, которые вели огонь по атакующим, загорелись или задымились, а два вражеских БТР прямо-таки разобрало на запчасти прямыми попаданиями. Огонь со стороны румын сразу же ослаб. Похоже, теперь у них окончательно возобладала тенденция к поспешному отступлению. Залегшие было пехотинцы противника начали подниматься и убегать в северо-западном направлении, стараясь прикрыться дымом от горящей техники. Некоторых доставал пулеметный и автоматный огонь с нашей стороны – я четко видел, как падали в траву маленькие фигурки в камуфляже натовского образца.
– Мин Херц, я Байкал-1, спасибо! – услышал я в своих наушниках. Это был позывной командира роты наших ВДВ, видимо, это его БМД шли вместе с атакующими приднестровцами. А через секунду он передал своим:
– Я Байкал-1! Байкалы-2, 3, 4, 5 – вперед!
После этого стоявшие позади нас БМД тронулись с места, а за ними начала медленное движение вперед и остальная броня.
– Зига, Зверь, Сэмэн, все в порядке? – поинтересовался я у своих.
– Полный порядок, Мин Херц! – ответили пацаны.
– Тогда всем вперед!
Вася Перепечко прибавил скорость, и мы пошли, обходя поравнявшиеся с нами приднестровские БТР и БМП-1. И только зеленые бээмдэшки шустрого «Байкала», сопровождаемые одним Т-64БВ, вырвались далеко вперед и на приличной скорости проскочили по дороге мимо горящей румынской техники. Интенсивная стрельба с обеих сторон не стихала, но в основном стреляли из стрелкового оружия или крупнокалиберных пулеметов, установленных на БТР.
Миновав подбитые румынские танки, я понял, что это действительно был заслон, и не более того. Камеры нашей «Арматы» не фиксировали ни серьезной обороны, ни тяжелой бронетехники. По сторонам дороги мелькали только брошенные в беспорядке румынские грузовики (к двум были прицеплены 120-мм минометы) и БТР. Некоторые из них, похоже, подожгли или сами румыны, или ушедшие вперед десантники.
– Алекс, я Мин Херц, вы где? – запросил я Киренскую, в очередной раз осматривая окрестности.
– Впереди вас! – ответила она. И голос был веселый, я бы даже сказал, не в меру.
Предчувствие меня не обмануло.
Неожиданно впереди нас на шоссе что-то взорвалось и загорелось.
– Байкал-2 подбит! – заорал в наушниках незнакомый голос. – Я Байкал-3! Танки впереди!
– Вася, прибавь, – скомандовал я механику-водителю. Через считаные секунды мы проскочили остановившиеся уступом БМД и Т-64БВ. Стало видно, что головная БМД-2 лишилась башни и горела, разбрасывая в стороны длинные искры. На дороге возле нее лежало тело в танкошлеме и нашем камуфляже. Интересно, успел ли спастись хоть кто-то из экипажа?
А впереди не просматривалось ничего, кроме росших вдоль дороги деревьев и кустов. Впрочем, какое-то движение в виноградниках по сторонам дороги я уловил. Видимо, это как раз и были «Спруты». Кстати, судя по тому, что я слышал в эфире, радиопозывные у всех них (кроме, естественно, командирши) были стереотипные, а именно Упор-1, 2, 3, 4, 5.
