Они бежали в сторону зала со съедобным сталактитом, потому что это была единственная более или менее знакомая им часть Пещерной страны. То и дело они улавливали отголоски мыслей богомолов. И тревога нарастала. Тревога грозила обернуться паникой.
В очередном зале их ждала картина побоища: с полсотни черных солдат валялись на камнях с развороченным хитином, оторванными лапами и выпущенными внутренностями. Некоторые насекомые вяло шевелились и распахивали жвала в беззвучном крике. Пол был залит прозрачной лимфой и желтоватой слизью. Запах был, как на скотобойне. Даже профессор, привыкший к вони Чумного городища, ощутил дурноту.
Среди вороха изувеченных тулов черных солдат виднелись ярко-красные тела насекомых незнакомого Семенычу вида. Это были особи с забранной панцирем головогрудью, на тонких лапах, с маленькими головами, вооруженными острыми, похожими на клевец, хоботками. Именно этим орудием были проделаны дыры в хитине черных.
Из противоположного хода донесся шелест чешуйчатых крыльев. Что-то взвизгнуло или, скорее, заскрипело, точно железом провели по стеклу. Раздались тяжелые, мокрые шлепки, словно там щедро разбрызгивали жидкую грязь.
– Так. Давай-ка назад. – Профессор отступил в коридор, ведущий на кольцевую галерею, и потянул за собой Сон-Сар.
Но далеко уйти они не успели.
Коллега! – услышал профессор немой зов. Просвет хода загородила бронированная туша похожего на медведку гигантского насекомого. Натужно пыхтя, плюща тяжелыми лапами тела павших в битве черных и красных, «медведка» ворвалась в зал. За ней, словно пехотинцы за танком, следовали богомолы. Среди хозяев Пещерной страны выделялась несуразная фигура Сверчка.
Мы отведем вас в безопасное место, коллега, пообещал Сверчок.
– Да уж… – только и смог выдавить Семеныч.
– Что стряслось? – Голос Сон-Сар от волнения был пискляв и надтреснут.
Набег! – ответил Сверчок. Следуйте за нами!
В тот же миг из противоположного хода выплеснулся огненно-красный поток. Словно кровь из перебитой артерии. Словно лава из трещины на склоне вулкана.
Мысли были громче, чем крики.
Назад! – бросил профессору и арсианке Сверчок и сейчас же закрыл двуногих своим корпусом.
В головах богомолов и живого танка билась лишь одна мысль: «Убить врага!» С тем же самым на них напирало и полчище красных. Мысли сторон накладывались друг на друга, словно волны, вызывая явление наподобие резонанса. Профессору казалось, что от взаимной концентрированной ненависти сейчас раскалится воздух, а подземелье вывернется наизнанку. Боль сдавила ему виски, подавляя способность обдуманно действовать и даже связно мыслить.
Набеги…
На Земле красные муравьи разоряют муравейники черных. Ради куколок, из которых в неволе вырастут преданные рабы. Рабство – краеугольный камень общества насекомых. Богомолы-телепаты нуждаются в рабочих, няньках и солдатах; невольники необходимы и краснопанцирным налетчикам. Мир насекомых жесток, пусть даже это не простые насекомые, а мыслящие, способные без зазрения совести назвать доктора наук с Земли «коллегой». Насекомые Подлунного мира – богомерзкая, доведенная до абсурда пародия на человечество. Обособившийся и эволюционировавший в уникальных условиях плевок Кафки.
«Танк» богомолов смял первую волну нападающих. Его мощные передние лапы крошили хитин красных, словно это была яичная скорлупа. Брызги лимфы долетали даже до свода пещеры. Красные облепили гигантской «медведке» бока, с сухим хрустом хоботки буравили гиганту экзоскелет. Пахнуло едкой кислятиной, и «танк» пришел в неистовство. Он заметался по залу, ударяясь об стены и плюща красных. Его мысли были затуманены, мозг переполняла боль. Профессор понял, что красные вводят под броню «медведки» кислоту. А Сверчок все теснил Семеныча и Сон-Сар к галерее…
– Зачем они здесь? – взвизгнула арсианка; очевидно, на ее планете не было красных и черных муравьев.
Разоряют все, что только могут, ответил Сверчок.
Красные прорвались мимо беснующейся «медведки», огненный поток врезался в строй богомолов. Хозяева Пещерной страны молча бились и молча умирали. Пилы на передних конечностях срезали красным головы и лапы, оставляли на хитине рваные разрезы, словно консервный нож – на жестянке. Но красных было много, неисчислимо много. Они облепили «танк» живым шевелящимся ковром, и профессор увидел, как над поверженной громадиной взвились белесые дымы: «медведка» горела изнутри.
На кольцевой галерее царил хаос. Красные прорвались и сюда: бой шел на стенах и даже на своде. Тела убитых срывались во впадину и исчезали под султанами пара. Здесь воцарился какой-то насекомий ад: сражались не только красные с богомолами. Профессор увидел сотни черных солдат, они бились с покрытыми тигровыми полосами тварями, похожими на скорпионов. «Скорпионы» проворно бегали по своду и раздавали направо и налево удары клешнями. На стороне защитников были длинные, иссиня-черные чудища со слюдянистыми крыльями, они поворачивались к нападающим тылом и разили красных жалами.
Клешни с треском сталкивались с пилами, мечеобразные хоботки – с ядовитыми рапирами жал. Клацали жвала, рвался на стыках хитин, лопались фасетки, шипели, дымясь, брызги кислоты.
Профессор не успел охнуть, как Сверчок обхватил его передними конечностями, а затем – хромой, скрипящий, словно ржавый колодезный ворот, – шагнул на отвесную стену пропасти и пошел, ковыляя, вниз. Истошно закричала Сон-Сар – другой богомол подхватил и ее, поволок в клубы пара, скрывающие впадину. Перерубленный пополам, падающий в пропасть «скорпион» попытался на лету достать Семеныча клешней. Удар принял Сверчок, холодная лимфа из перерубленной шеи окатила профессора с головы до ног.
И все же старый богомол удержался на стене. Профессор ощутил, как разум Сверчка агонизирует, сжимается до одной мысли: донести двуногого целым и невредимым. Секунда-другая, и все скрылось в горячем тумане. Профессор потерял Сон-Сар, а вскоре он уже ничего не видел, кроме себя и лап Сверчка. Звуки сражения доносились словно сквозь плотную вату в ушах. Профессор вовсе утратил чувство реальности.
Кто он? Где он? Куда опять направляет его хромая судьба?
Постепенно стал нарастать звук, похожий на шум дождя. Туман озарило лиловым светом. Сверчок отцепился от стены, расправил крылья, спланировал вниз.
Профессор поперхнулся криком. Полет закончился падением в неглубокое озерцо, салютом из брызг и ударом об выстеленное галькой дно. Вода была горячей и солоноватой, словно человеческая кровь.
Семеныч торопливо вынырнул, в ужасе забил руками по поверхности, – он не умел плавать, – но в следующий же миг понял, что воды здесь всего-то по пояс. Богомолы носились туда-сюда, поднимая лапами тучи брызг и гоня волну. Их было много: на воде и в воздухе. Натужно гудели чешуйчатые крылья, в тумане мелькали гротескные силуэты.
Сверчок стоял, застыв на широко расставленных лапах, подобно творению безумного скульптора. Его голова висела на нескольких жилах и сосудах, фасетки были тусклы. И больше – ни одной мысли, жизнь покинула старого ученого Пещерной страны.
