Карл увидел, что за подводной лодкой тянется багровый шлейф, словно Ныряющий Корабль истекал кровью. Впечатление усиливали змеекрылы, которые вились над башней рубки, как будто ощущали падаль и предвкушали грядущую поживу.
Карл увидел, как вьется дым над проемами открытых люков верхней палубы, разнося вонь горелой изоляции.
Карл увидел, как из люков выбираются люди в униформе – крошечные, если смотреть с той высоты, на которой затаился вор из Гамбурга, – как они проворно перебираются на плавун: не выставляя трапов, кто – вплавь, кто – цепляясь за лианы или за корневище. Это скорее походило на паническое бегство, чем на организованную высадку.
Карл тихонько присвистнул.
Иногда случается так, что тревога прокрадывается в самый сладкий сон, отравляя грезу. В наполненном солнечном сиянием небе вдруг возникает грозовая туча, вода в океане внезапно становится мутной и грязной, в дальней комнате роскошного особняка обнаруживается накрытый простыней покойник. Белые зубы шатаются и кровоточат, маникюрные ножницы ломают ногти, поцелуй вызывает приступ тошноты.
Ли ощущала, что эта зараза пробралась в ее чудесный сон наяву. Ныряющий Корабль окутывали клубы вонючего дыма, вода вокруг корпуса потемнела, а существа, которые выбрались на площадку, венчавшую верхнюю полусферу корневища, мало походили на ожидаемых ангелов.
Их одежда – длиннополые сюртуки оливкового цвета с золотыми пуговицами, золотой шнуровкой и золотыми погонами, черные зауженные брюки, хромовые сапоги, светло-бежевые перчатки – худо-бедно вписывалась в образ подводников из сновидения. А вот грубо спаянные сварочные шлемы и уродливые железки в руках – несомненно, оружие – были пугающими тенями проникшего в грезу кошмара.
И все же Ли не побоялась показаться прибывшим на глаза. Затаиться среди ветвей и листвы, подобно остальным фемен, значило для Ли предать саму себя. Она шла, осторожно ступая босыми ногами по шершавой коре, к предводителю.
Главного подводника Ли определила сразу. Тот держал под мышками по глиняному горшку. В одном был розовый цветок, во втором – фиолетовый. «Олт! Олт!» – так начиналась каждая обращенная к командиру фраза. Возможно, это было имя. А возможно, это означало «господин» или «сэр», – Ли в первый раз слышала язык подводников и, само собой, ничего не понимала.
Прибывшие вели себя суетливо: бесперечь говорили, размахивали руками. Даже появление Ли они отметили походя, как нечто само собой разумеющееся. И на Зорро, который вышел из зарослей, держа перед собой острогу – высушенный на солнце молодой побег – даже побрезговали взглянуть.
Ли протянула к главному, к Олту, руки. Она смотрела на цветы в горшках. Розовый – с ворсистыми лепестками, с мясистыми, насыщенными влагой листьями и стеблем, фиолетовый – хрупкие трубчатые соцветия, похожие на китайские колокольчики. Наверняка это был дар обитателям островка. Розовый – для Старшей, а фиолетовый – для нее. Мундир подводника был довольно сильно замазан грязью и кровью, но Ли заставила себя не обращать внимания на этот досадный росток кошмара, проникший в мирок ее грез. Она улыбалась и увидела свое отражение в черном щитке командирского шлема.
Олт выкрикнул резким голосом, и суета мигом оборвалась. Подводники рухнули, где стояли. Ли охнула и отшатнулась: она подумала, что пришедшие пали ниц перед нею. А что ей еще было подумать?
Но в следующий миг грянуло так, что Ли оглохла. Сверкнуло пламя, взрывная волна сбила китаянку с ног, протащила по площадке, чувствительно приложила спиной к одному из уходящих в небо стволов. Дождь из воды и горячих металлических обломков обрушился на островок, сбивая листву и отсекая ветви. Вспухло облако зловонного пара, и окутало плавун горячей мглой.
Сквозь стену пара, сквозь мечущиеся на ветру сор и листву Ли увидела, что нос Ныряющего Корабля вздымается скалой над кипящим морем и по темному золоту обшивки струится похожая на кровь жидкость. Ли прижала к груди руки и закричала. Под ее крик, под испуганные стенания остальных фемен Ныряющий Корабль в последний раз ушел под воду, оставив на волнах густую нефтяную кляксу и россыпь мелкого мусора.
…Когда жахнуло, Карл все еще прятался среди парусной листвы. Гибкие ветви выгнулись под напором ветра, по кожистым «парусам» забарабанили обломки, прошивая навылет или застревая в волокнах. Карл вжал голову в плечи, распластался на ветви, обхватил ее изо всех сил.
Эта подводная лодка ему сразу не понравилась. Какого черта ее вообще принесло! Не могла рвануть на несколько миль в стороне!
Кусок обшивки, вращаясь, точно пропеллер, врезался в крону. Из перерезанных лиан брызнула теплая пресная вода. Ветвь под Карлом подломилась, воришка схватился за лиану, но она оказалась мокрой и тут же выскользнула из пальцев.
Падать было высоко. Так высоко, что удар об воду мог стать смертельным.
Но Карлу по-прежнему фартило: он врезался в волны под одним из немногих углов, который оставлял ныряльщику шанс. Ушел под воду глубоко и стремительно, словно торпеда.
Давление выдавило из груди воздух. Карл открыл глаза и увидел роящиеся вокруг себя пузыри. Подводную лодку он тоже увидел: ее медленно сползающую во тьму изуродованную взрывом корму.
Карл отчаянно заработал руками и ногами, ток воды тянул его следом за подводной лодкой. Словно некто невидимый вцепился в пояс, вознамерившись во что бы то ни стало утопить воришку.
Он в отчаянии завертел головой: куда подевались эти болтливые ящерицы кхару? Когда нужны – и днем с огнем не отыщешь! Хоть бы кто-нибудь помог…
Подводная лодка погружалась глубже и глубже, безостановочно извергая из перебитых трубопроводов мазут и прочую химию. У одного из узлов, похожего на турбину, сформировалось облако серой клубящейся мути. Облако, как будто живое, выпустило в разные стороны щупальца, оплело корпус подлодки.
Карлу удалось перебороть течение. Тело изнемогало от усталости, но боролось. Воздуха не хватало, в легкие точно залили расплавленного свинца, но лучи солнца уже касались кожи, и поверхность была рядом.
Еще немного. Еще несколько метров…
Карл посмотрел вниз. Он не знал, зачем это сделал. Какая-то тревога, какое-то чувство, что помогало уходить от полицейских облав и водить за нос гамбургских паханов, заставило его опустить взгляд.
Под его ногами клубилась муть, не было видно ни обломков, ни подводной лодки.
Только муть.
Серая, тускло серебрящаяся, если на нее попадали лучи, проворно поднимающаяся следом за Карлом муть.
7
Отшельник спал и видел сон о родном мире.
Тяжелые влажные сумерки, блеск вымытого дождем асфальта. Пустынная улица, вдоль которой плавают, бормоча рекламную чушь, голо-терминалы. Серебристая Арка: один конец теряется за городом, второй упирается в океан. Рубиновые нити мазерных лучей, передающих энергию на зеркала приемных станций, похожи на застывшие в небесах росчерки метеоров.
