Тарбак молчал. Было очевидно, что Путь подверг конструктора-испытателя тяжелым испытаниям и что Крабар не в себе. Но что с ним делать? Если Наблюдатель охвачен благодатью, никто не сможет заставить словами или же силой свернуть его с Пути.
– Проводники избегают этого места, – сказал Крабар. – Один привел сюда меня, второй – тебя. Предвижу, что это произошло не случайно. Быть может, Путь назначил тебя моим ассистентом? Прислал мне помощь, чтобы я завершил миссию? – Глаза Крабара пылали почти как у арсианца. – И ты думаешь, что готов?
– Мы есть Путь, – смиренно произнес Тарбак. – Что это за место, конструктор?
– Ты включал их машину лжи. – В глазах Крабара отразился свет голо-терминала. – Не значит ли это, что ты готов поверить ей и сойти с Пути?
– Я живу в Пути, конструктор, – ответил твердо Тарбак.
Он двинулся в обход зала, дуло импульсника смотрело ему в бок. Наблюдатель решил сделать так, чтобы за его спиной был путь к отступлению, а не тупик.
– Я сомневаюсь в возможности существования этого корабля, конструктор, – проговорил Тарбак, осторожно ступая. – Как его смогли построить? Мы что-то упустили? Ростки империи дали непрогнозируемые всходы там, где мы не ожидали?
– Это место – храм лжи, – произнес с ненавистью Крабар. – Бессчетное количество дней я потратил на борьбу с ним, но оно сильнее меня. Увы…
– Я видел много мертвецов, конструктор, – Тарбак продолжал обходить Крабара, а тот поворачивался на пятках, не опуская импульсник.
– Все правильно, – Крабар приоткрыл жаберные щели, и из них выползли, шевеля усами, аномально большие жуки-симбионты. – Я очистил Путь от этих существ.
– В таком случае, нам нужно призвать Проводника и продолжить путешествие.
– Ты не понимаешь! – Крабар притопнул от негодования. – Они могут появиться здесь в любое мгновение! Проводники подчиняются им, как ручные! И кто их остановит, если мы уйдем?
– Кто такие «они», конструктор?
– У них нет названия, на Пути они – невидимки. Ты ведь не думаешь, что этот корабль действительно могли построить люди?
– Конечно, нет, конструктор. Люди на такое не способны.
– Верно, детеныш мой! – Крабар задрожал. – Это сделали они! Руками людей, арсианцев и остальных! И даже некоторых эдрако! Это они вложили остальным в головы лживые мысли!
Тарбак остановился. Теперь за его спиной был выход в коридор. От луча импульсника сбежать невозможно, но у Крабара трясутся руки, и его глаза застилает гнойная поволока. У Тарбака будет шанс… маленький, но шанс.
– Это – тоже империя, детеныш, – продолжил Крабар. – Она еще страшнее, чем центурийская. Она – само зло, Тарбак. Они собираются уничтожить обитателей целой галактики! Не растворить в Пути, не раздавить ростки империи, полностью уничтожить!
– Увы, но пока я не могу понять, конструктор. Объясни. Я ведь остаюсь твоим нерадивым учеником.
– Они есть в легендах многих рас, – Крабар, наконец, опустил оружие. – Они живут так долго, что многие называют их бессмертными. Они умеют настолько много, что многие называют их всемогущими. Но они не бессмертны и не всемогущи, запомни это, детеныш. Им нужны мы, люди и остальные, чтобы нашими руками строить империю… Сейчас…
Крабар бросил импульсник на пол, взбежал по ступеням к пультам и снова активировал голо-терминал.
– Ложь, ложь, ложь… – повторял конструктор, выводя на полупрозрачный экран списки логов. Его силуэт контрастно выделялся на фоне матового свечения галактики. – Но Наблюдатель Пути в силах отыскать скрытые зерна истины. – Он сделал резкий жест, словно в негодовании, и голографический экран развернулся на всю ширину зала, затмив свет из космоса.
«Доступ разрешен, – прочитал Тарбак. – Добро пожаловать, капитан».
– Попросим показать последнюю запись? – Крабар опустил пальцы на «клавиатуру». На экране появился тест. Был он коротким, без начала и конца, и Тарбак решил, что это только черновик.
«…говорят, что нашествие фагов и изменение реальности – это оружие, которым намерены подавить очаги разума в Млечном Пути. Кому это надо? Нашим конкурентам, нашим соседям – гребаным андромедянам. Млечный Путь и Туманность Андромеды мчат навстречу друг другу. Они как пить дать столкнутся через три миллиарда лет, их ядра сольются, образовав при этом квазар, излучение которого прокипятит пространство вокруг на сотни тысяч парсеков. Три миллиарда лет – какое дело до этого человечеству? Арсианцам? Нгенам? Но херувимы бессмертны, и в Андромеде живут подобные им ксеноморфы. Поэтому они вынуждены что-то предпринимать. Например, отклонить одну из галактик с опасной траектории, путем воздействия на ядро. Но есть нюанс: жизнь в галактике, траектория которой подвергнется изменениям, станет невозможна. Поэтому андромедяне хотят повернуть Млечный Путь, а мы – Туманность Андромеды. Они наслали на нас чуму в виде фагов, а мы ведем к М31 рой планет-гигантов и флот кораблей коррекции, для того чтобы направлять планеты на столкновение с их звездами: это вызовет цепную реакцию, которая докатится до ядра и придаст ему боковое ускорение. Теоретически…»
Текст оборвался.
Тарбак похлопал в сомнении жабрами. Люди никогда не внушали ему доверия. Тем более, он не спешил верить записям, сделанным каким-то фанатиком, который, очевидно, и сам был не очень в курсе, что происходит у него под носом.
– Попросим машину лжи показать, что же на самом деле находится в пространстве, – Крабар снова что-то набрал на «клавиатуре».
На экране появились две группы объектов. Одна группа двигалась впереди клиновидным облаком, вторая – растянутым поперек овальным скоплением. Далее обозначились траектории – расчетные и те, которыми летели объекты на самом деле. Впрочем, погрешность была минимальной, и ее значение не превышало допустимое.
– Какое нам дело до этого? – Тарбак сделал осторожный шаг в сторону брошенного импульсника. – Мы растворились в Пути. На Пути все равны. То, во что верят люди… пусть даже – некоторые из эдрако… не имеет значения.
– Ты так ничего не понял, детеныш, – Крабар стоял к Тарбаку спиной, ложнощупальца, торчащие из его хребта, походили на древки копий, которые как будто прошли сквозь конструктора-испытателя насквозь. – Путь запутан сам в себе. И все мы запутаны в нем. Где начало, где конец? Где причина, а где следствие? Похожее на наконечник копья облако – это планеты, разогнанные до субсветовой скорости. Настанет час, и их, словно пушечные ядра, направят на звезды соседней галактики. Звезды, в свою очередь, будут отброшены в сторону галактического ядра. Ускорение, приданное ядру, будет незначительным, но до столкновения галактик – миллиарды лет, этого воздействия будет достаточно, чтобы они разминулись.
Тарбак фыркнул и сделал еще шаг в сторону оружия.
– Вторжение центури на Землю-под-Аркой, – проговорил Крабар, глядя на спираль галактики, – самое страшное событие в истории эдрако. Но оно полностью меркнет на фоне того, что намерена сотворить империя в будущем. Существа, которых я убил, – они должны были руководить обстрелом. Они спали, а лживая машина нашептывала им, что необходимо сделать. Поэтому я убил их всех. Растоптал этот росток империи. Но весь флот уничтожить я не в силах. Я призвал бы Проводника, как предлагаешь ты, и перенесся бы подальше от этого места. Но я не могу дезертировать. Моя война – здесь. Я должен остановить то, что может произойти.
