– Интересно, оно у нас долго будет храниться? – спросила я, не ожидая ответа.
– Мне тоже интересно. Главное, чтобы тебя не заставили его стирать и гладить.
– Вот еще! Кстати, большинство своих вещей Кристина мне не доверяет.
Петр Васильевич удивленно приподнял брови.
– Она сама стирает? С ее-то ногтями?
– Что ты, – рассмеялась я. – Она отвозит вещи в какой-то специальный дом быта, только он теперь называется как-то мудрено. Но в том же здании в советские времена находился дом быта, куда я сама ездила. Всегда пользовался хорошей репутацией. Теперь они несколько перепрофилировались или, правильнее будет сказать, переориентировались на другой контингент. Правильно сделали. Средний человек сейчас редко пользуется услугами прачечной и химчистки. Если вообще пользуется.
– Я знаю, что женщины из фирмы Сергея Юрьевича ходят в какую-то итальянскую химчистку. Слышал, как они ее обсуждали. Стирают все сами. И я стираю сам. То есть стиральная машина стирает. Теперь-то с ними проблем нет. А помнишь, как белье кипятили? Ты же явно кипятила, пока машины не было. Костюмы я чищу сам. В химчистку давно ничего не сдавал. То есть вообще не помню, чтобы когда-то сдавал. Раньше…
Петр Васильевич замолчал. Хотел сказать, что сдавала жена? Решил не говорить при мне? Его дело. Я понимала, что он давно живет один. Почему? По собственному выбору или так получилось? Может, когда-нибудь объяснит. Или не объяснит. Я вообще не знала, была ли у него когда-то семья, есть ли дети. Захочет – расскажет. Не захочет – значит, это не мое дело. По крайней мере, я сама с вопросами лезть к нему не собиралась.
Я подумала, что Кристина с отцом Иоанном очень долго копаются наверху, и решила туда подняться, чтобы посмотреть, чем они там заняты. Спрошу, не желают ли пить или есть. После работы-то надо подкрепиться. Петр Васильевич изъявил желание подняться наверх вместе со мной.
Кристина с отцом Иоанном занимались странным делом. Руководила процессом Кристина.
Из каждой сумки или мешка извлекались вещи, Кристина их осматривала и иногда что-то откладывала в стоявшую посередине мансарды сумку. Оставшееся опять засовывалось в сумку или пакет (не очень аккуратно), и пакет относился в угол мансарды.
Кристина отбирает вещи для себя? Вообще-то у них с Сюзанной один размер. Или почти один – в Кристину явно было закачано больше силикона.
– Вам помочь? – спросила я.
– Нет, мы уже заканчиваем.
– Когда будете обедать?
– Я буду ужинать с Сержем, а…
Она посмотрела на отца Иоанна.
– Я бы что-нибудь и сейчас перекусил. Если можно, – посмотрел на меня мужчина.
– Только давай быстро. Нам ехать надо, – сказала Кристина.
– Куда? – спросил Петр Васильевич.
– Не нужно меня сопровождать! Я сама справлюсь! – заорала Кристина.
– Одна вы никуда не поедете, – твердо сказал Петр Васильевич.
– Поеду! – истерично заорала Кристина.
– Я сейчас позвоню Сергею Юрьевичу…
– Не надо никому звонить, – спокойно произнес отец Иоанн и посмотрел на супругу моего работодателя. – Правда, Крис?
Потом отец Иоанн повернулся к нам с Петром Васильевичем.
– Я съезжу с Кристиной, а потом провожу ее до дома. Не волнуйтесь.
Можно подумать, мы с Петром Васильевичем волнуемся за Кристину. Просто начальник службы безопасности выполняет свою работу, чтобы из-за Кристины у его работодателя не было лишней головной боли.
– Вы ее провожать собираетесь на ее машине? – невозмутимо уточнил Петр Васильевич.
– Если вас волнует доставка меня домой, то я отсюда доеду сам. Мы с Кристиной вернемся – и я уеду. Мы будем отсутствовать часа два-три.
– Куда вы все-таки собрались? – устало спросил Петр Васильевич. Представляю, как ему надоела Кристина и ее выходки. Не было бы Кристины – работы было бы значительно меньше.
– На кладбище, если вы так хотите знать, – рявкнула Кристина. – И мне там совершенно не нужны сопровождающие!
– К кому вы едете на кладбище? – удивилась я.
Вроде бы у Кристины в нашем городе никто не похоронен. Все родственники – в ее родном. Да и не в том она возрасте, чтобы ездить на кладбище к подругам. Хотя… Кто-то из ее бывших коллег вполне мог скончаться от передозировки, анорексии или просто выброситься из окна.
– К Даше, – ответила Кристина, чем повергла в шок и меня, и Петра Васильевича.
– К Даше за два часа вы точно не успеете, – спокойно заметил Петр Васильевич, быстро приходя в себя. – Самолет только в одну сторону летит дольше.
– Даша хочет видеть меня на Н-ском кладбище, – объявила Кристина, называя сельское кладбище в Ленинградской области.
– Я знаю туда дорогу, – встрял отец Иоанн. – По пути туда живет община брата Попковского.
– Это режиссера, что ли? – уточнил Петр Васильевич.
Отец Иоанн кивнул.
– А что за община? – поинтересовалась я.
– Точно я вам их взгляды на мир повторить не могу, – усмехнулся отец Иоанн. – Вам с этим Попковским нужно говорить, чтобы он вам объяснил свою платформу – если такое вообще возможно.
– Так это секта? – спросила я.
– Наверное.
– Вы там бывали?
– Бывал, и всю эту компанию регулярно вижу.
– Где? – спросили мы с Петром Васильевичем.
– Так они у режиссера Попковского снимаются во всех массовках, – пожал плечами актер, играющий попов и монахов. – Моих прихожан они изображали. Вы посмотрите фильмы Попковского. Там в толпе всегда одни и те же лица. Их, конечно, гримируют, но если знать и хорошо присмотреться…
– А съемка в кино не противоречит их взглядам, доктрине, платформе и чему-то там еще? – поинтересовалась я.
– Жрать-то им надо, несмотря ни на какую платформу, – пожал плечами отец Иоанн. – А это – их единственный доход. Мы с ребятами их неоднократно обсуждали. Возможно, Попковские эту секту специально придумали.
Я спросила, чем раньше занимался Попковский-гуру (или как он там называется в секте). Оказалось – преподавал марксизм-ленинизм и читал лекции в обществе «Знание» (на соответствующие темы). Потом времена изменились, надо было как-то перестраиваться. К тому же бывший преподаватель марксизма-ленинизма вдруг понял, что ему очень сложно без привычной жизни и ораторствования перед аудиторией. В общем, он нашел себя. И члены секты, по всей вероятности, тоже нашли себя. Они не утруждают себя работой, поскольку съемки в массовках их не очень напрягают, а часто и развлекают, живут в старом пионерском лагере, выкупленном Попковским-режиссером и часто используемым как декорации в его фильмах (чтобы не платить за аренду).
