– А ты?
– Я не уверен. С одной стороны, да, он умирает от опухоли мозга. А с другой – мне не понравилось, когда он сказал: «Называйте меня Арнольд». Он пытался выиграть время. Двадцать лет он был пехотинцем, так что военную полицию учует за милю. Он хотел подумать над ответами.
– И какими они были?
– Нет, Уайли не входил с ним в контакт, и, нет, он не помнит, чтобы рассказывал Уайли истории про Дэви Крокетта.
– Ты думаешь, он соврал?
– Трудно прочитать человека, который находится в таком состоянии. Я думаю, в первой части он сказал правду. Он говорил с печалью, но не пытался защищаться. Но очень долго молчал перед тем, как ответить на вопрос о Дэви Крокетте. Может быть, во всем виновата опухоль мозга. Или он пытался сообразить, что означают наши вопросы. Прошедшие годы, прирожденные качества Хораса Уайли, за которыми он имел возможность наблюдать вблизи, то, что было в рассказах про Дэви Крокетта, внезапное появление майора из военной полиции – все это вместе предопределило плохой исход. Вот почему он решил все отрицать. И у него имелся отличный повод – потеря памяти. Не исключено, что так и есть. Но мы никогда не узнаем наверняка. Потому что не сможем. У нас нет возможности треснуть его по мозгам. Ну, если можно так выразиться.
– Но он не мог принимать активное участие в афере, – сказал Бишоп. – Мейсон болен уже полтора года.
– Согласен, – сказал Ричер. – Значит, все сводится к историям про Дэви Крокетта. Иными словами, какая-то чепуха. Глупые волшебные сказки для детей. Но они оказались в первых строчках таинственного списка Уайли. Очевидно, в них имелся какой-то личностный смысл.
– Что ты имеешь в виду под «личностным смыслом»? – спросила Синклер.
– Жена о них ничего не знает, – вмешалась Нигли. – Значит, это были истории для работы, а не дома. Иными словами, армейские. Таких миллионы. Множество в каждой части. Может быть, Мейсон рассказал Уайли легенду своего подразделения, как мужчина мужчине, в надежде завязать дружбу с мальчишкой. Знаете, как в кино. Новый друг матери всегда так себя ведет. Может быть, Уайли никогда не забывал историй Арнольда. Может быть, они произвели на него такое впечатление, что заставили после стольких лет приехать сюда, чтобы проверить на месте, правдивы ли они.
– Но о каких легендах может идти речь?
– Мы можем предпринять последнюю попытку, – сказала Нигли. Она читала послужной список Арнольда Мейсона, как партитуру, двигая пальцем от одной строчки к другой, наклонив голову, вслушиваясь в мелодию. – Шансов, конечно, мало, но если вернуться в прошлое, первый лейтенант, начинавший службу с парнями из части Арнольда, мог вернуться к ним уже капитаном. А потом майором. Или подполковником. В те времена в воздушно-десантной пехоте карьеры делались быстро. И если такой человек добился успеха, возможно, он еще в армии. У него большой чин, но он должен их помнить. Все помнят свою первую часть.
– С тех пор прошло сорок лет.
– Если он закончил Вест-Пойнт в двадцать два, ему еще далеко до отставки.
– Сейчас он должен быть генералом.
– Наверное.
– Как его найти?
– Я позвоню приятелю, который работает в Управлении кадрами личного состава. Там они как-нибудь его найдут.
– Сделайте это, как только мы вернемся, – сказала Синклер.
Они ехали по шоссе. Небо становилось темнее. Либо приближался дождь, либо сгущались сумерки, либо и то, и – другое.
* * *
В Джелалабаде сумерки уже наступили. Курьер вышла из белого глинобитного дома и села в грузовик – пикап «Тойота». Та же самая схема. Она будет ехать всю ночь, потом сядет на первый же рейс. Она была готова. И она все еще не запятнана – ну, почти. К тому же швейцарцам плевать. Для них все деньги одинаковы. Ее хорошо подготовили.
Она знала адрес в Цюрихе. И знала, что Цюрих будет выглядеть иначе, чем Гамбург. Она запомнила все числа. Номер счета, код доступа, сто миллионов долларов ноль центов, номер счета Уайли. В кармане у нее лежали швейцарские франки на такси.
«Молись за успех», – сказал Толстяк. Но не за ее успех. Ее задача была простой. Ему следовало сказать, чтобы она молилась за успех Уайли. Однако Уайли ей не понравился. И вовсе не из-за того, что оскорбил ее скромность. А потому что он был слабым, хитрым и легко отвлекался. И это ее тревожило. Его задача была очень непростой. А ее успех зависел от успеха Уайли. Если сделка сорвется, тебя убьют.
Но она не допустит ошибок.
«Тойота» подпрыгивала на бесконечных ухабах дороги, все больше удаляясь от заходящего солнца.
* * *
Как только Нигли вошла в кабинет, предоставленный им в консульстве, она сразу взяла трубку и позвонила другу из отдела кадров. И поделилась с ним своей теорией. Друг сказал, что задача представляется ему весьма простой. Посмотреть списки младших офицеров, служивших в районе 1955 года в воздушно-десантных дивизиях в Германии, которые теперь, через сорок лет, продолжают оставаться в армии. Нигли поставила пять долларов на то, что число таких офицеров окажется однозначным, а ее друг – десятку на ноль. Из-за естественного износа, сказал он, плюс три больших смещения пластов – сначала Вьетнам, потом развал СССР, наконец, внедрение высоких технологий в военную машину, появление добровольцев с превосходным образованием, солдаты становятся максимально эффективными, носят бронежилеты, женщины ходят в очках для ночного видения. Никто такого не выдержит.
Затем зазвонил другой телефон, трубку поднял Вандербильт и передал ее Ричеру. Это был Гризман.
– Я должен поговорить с вами лично, – сказал он.
– Я вас слушаю, – ответил Джек.
– Нет, лицом к лицу. Где вы сейчас?
– Я не должен вам об этом сообщать.
– Я не смогу вам помочь, если вы мне не позволите.
– Я в консульстве США.
– Буду через одну минуту.
Глава
32
Ричер стоял на тротуаре спиной к подобию Белого дома и в сотне ярдов слева увидел «Мерседес» Гризмана. Когда автомобиль подъехал, Джек сел рядом с немцем. Тот сразу развернулся и покатил обратно. Он был таким же большим, как и прежде. И тихим. Его что-то мучило.
– Куда мы едем? – спросил Ричер.
– На железнодорожную станцию, – ответил Гризман.
– Зачем?
– Потому что я ответственный полицейский и внес Уайли в списки потенциальных подозреваемых. Из чего следует, что патрульные получили его фотографию. Они показывают ее людям. В обменном пункте на железнодорожном вокзале его узнали. Он был там пару дней назад. Получается, это ваше дело, а не мое.
– Благодарю вас.
– Так вышло, – сказал Гризман.
– Звучит не слишком хорошо.
– Вы видели наше оборудование. Мы получили невероятные результаты. Мы считаем, что жертву ударили по голове семь раз. Убийца впал в неистовство. Все удары пришлись в одно место, и голова превратилась в нечто кашеобразное. Однако два ушли чуть в сторону – один влево, другой вправо, и по двум неполным следам мы смогли определить форму орудия, которое преступник использовал в качестве дубинки.
