– Кто?
– Строевые командиры.
– Вроде вас?
– Я сказал своему квартирмейстеру, чтобы он поручил нашему механику написать код на каждой бомбе желтым мелом. В таком случае, если парень, несущий бомбу, будет убит, кто-то другой сможет завершить миссию. Не забывайте про холодную войну. Теперь, оглядываясь назад, мы знаем, что этого не могло случиться. Но тогда у нас были совсем другие представления о мире.
– Одиннадцатый контейнер так и не добрался до полевых испытаний.
– В таком случае все его коды находятся в засекреченном досье, которое помещалось в специальное хранилище в задней внутренней стенке контейнера. Именно это и делал ученик. Одиннадцать раз.
Все надолго замолчали.
Наконец заговорила Синклер.
– Ладно, через минуту я должна позвонить президенту и рассказать ему, что мы утратили контроль над десятью атомными бомбами вместе с кодами подрыва и каждая имеет такую же мощность, как бомба, сброшенная на Хиросиму, из чего следует, что десять городов в мире могут быть полностью уничтожены. Может ли кто-то из вас назвать причину, по которой я могу не делать такой звонок?
Никто ей не ответил.
* * *
Шеф детективов Гризман на лифте поднялся в кабинет герра Дреммлера. Лифт двигался очень медленно. Старое оборудование, вне всякого сомнения, оставшееся после капитального ремонта. Однако в конце концов Гризман прибыл на нужный этаж. Через минуту он уже сидел на неудобном стуле для посетителей перед письменным столом Дреммлера, который сразу попросил секретаршу, по виду южноамериканку, принести кофе и только после этого спросил, чем может быть полезен.
– Речь о Вольфганге Шлуппе, – сказал Гризман.
– Вы знаете, я говорил с ним в тот день. Совершенно случайно.
– Именно по этой причине я здесь.
– Он не сказал ничего интересного. Во всяком случае, ничего, что пролило бы свет на то, что случилось с ним позднее.
– О чем вы говорили?
– Обычный обмен шутками. Однажды я встречался с ним во время делового обеда. Случайное знакомство, ничего больше. Я просто поздоровался с ним. Профессиональная этика. Я его практически не знал.
– Вы пытались продать ему обувь?
– Нет, нет, вовсе нет. Обычная вежливость. Позволяет улучшить отношения.
– Вы часто посещаете тот бар?
– Не слишком.
– А почему вы оказались там именно в этот день?
– Чтобы на свет посмотреть и себя показать. У меня много подобных мест. Я посещаю их по очереди. Таков наш бизнес.
– Наш?
– Предприниматели, гражданские лидеры, финансовые воротилы.
– Вы не обратили внимания на то, кто находился у вас за спиной? – спросил Гризман.
Дреммлер немного помолчал. Вспомнил, как ему пришлось толкаться локтями, чтобы присесть рядом со Шлуппом, спиной к залу. Кто был у него за спиной? Дреммлер не мог вспомнить.
– Мужчина, у которого возникли проблемы с налоговиками. Он слышал ваш разговор и хорошо запомнил подробности, – подсказал Гризман.
Дреммлер снова не стал отвечать сразу. У него была хорошая память, и он всегда отличался рассудительностью. И еще ловкостью и изобретательностью. Человеку в его положении необходимы такие качества. Он мысленно отмотал назад пленку, прослушал вчерашний разговор – он спросил у Шлуппа, как тот поживает, Шлупп поинтересовался, что нужно Дреммлеру. Дреммлер выделил моменты в разговоре, связанные с общим делом, новой Германией, водительскими правами, вопросе об имени американца и снова о деле, о взятке, о важности момента…
Провал.
– У меня есть люди в таких местах, что вы сильно удивитесь. Городу будет трудно существовать без них. И никто из них не нарушал закон. В том числе и я.
– Пока.
– Иными словами, никто из них не нарушал никаких законов.
– Мы будем готовы, когда это произойдет.
– Если вы станете подвергать нас гонениям, то лишь увеличите наше число.
– Уголовные обвинения не являются преследованием.
– Подумайте сами, герр Гризман. Вы имеете дело с могущественной силой. Очень скоро мы станем еще сильнее, и тогда наступит момент, когда вам будет лучше перестать подчиняться своим нынешним хозяевам. Вы должны примкнуть к нам. Наши интересы полностью совпадают. Вам нечего бояться. Вы сохраните свою должность. Даже в новой Германии останутся мелкие преступники.
– Шлупп звонил вам перед смертью и сообщил новое имя американца?
– Нет, – сказал Дреммлер.
Гризман ему поверил. Ничего другого он и не ждал.
* * *
Синклер позвонила в Белый дом из кабинета. Хелмсворт ушел. Появился Бишоп. Уотермен повторил свои мрачные предсказания – сейчас уже слишком поздно, немцам потребуется полдня, чтобы как-то отреагировать, и еще целый день на принятие решения. Возможно, больше, потому что они начинают с нуля. Потом немцы узнают, что сделана ссылка на условие договора с НАТО, и это только все усложнит. Синклер не сомневалась, что задержка получится значительной. Ричер позвонил Гризману, и ему сказали, что он сейчас находится в машине. Секретарша обещала сообщить ему о звонке Джека, как только у нее появится возможность. Она показалась ему очень славной женщиной.
Он повесил трубку.
– Уайли ушел в самоволку и находится в том же городе, что и мы, – сказала Синклер.
– Мне необходимо знать его новое имя, – ответил Ричер.
– Удачи тебе.
– Мы можем сделать предположение.
– И на чем оно будет основано?
– Нам известно, что клиенты Шлуппа имели возможность выбирать имена и фамилии. Мы знаем, что Уайли использовал имена Эрнст и Гебхардт, когда брал напрокат машину. Почему он их выбрал? И если они шли под номерами три и два в списке, что стоит на первом месте?
– Вариантов может быть очень много.
– В военной полиции это называют интуитивной догадкой.
– Это лучше, чем последний шанс, или хуже?
– Последний шанс? Нет, намного лучше. Шестое чувство. Как если б ты закрыл глаза и взмахнул битой.
– Ну, и каково его новое имя?
– Пока у меня нет ясности. Оно вертится у меня в подсознании, но никак не может выбраться на поверхность. Возможно, мне придется заглянуть в справочник или сделать звонок.
– Звонок кому?
– Тому, кто вырос на юго-востоке Техаса.
Зазвонил телефон.
Гризман.
– Чем я могу вам помочь? – спросил он.
– Пока я еще не могу сказать, – ответил Ричер.
– Тогда зачем вы мне звонили?
