Мы расстались с моим интересным собеседником. После поправки здоровья Семен Михайлович был освобожден от командования Северным флотом, его фактически унизили, назначив помощником начальника Генштаба ВС СССР по военно-морскому флоту. Ибо для такого военачальника это было понижение, а не получение равноценной должности. Что вскоре привело к еще большему обострению заболевания у адмирала флота; через 5 лет – 12 июля 1977 г. – в возрасте 64 лет он скончался.
Именно тогда-то я впервые участвовал в дискуссии с офицерами флота, уроженцами Крыма, о том, как пропили Крым и Севастополь Никита Сергеевич Хрущев с партийными руководителями компартии Украины.
Постепенно вырисовалась неприглядная картина.
Никита и его киевские друзья встретились по случаю празднования 300-летия воссоединения Украины с Россией за трехлитровой бутылью «гарной украиньской» самогонки, куском смачного сала, цибули, да добре помянули гетьмана Богдана Хмельницкого и русского монарха. После третьего граненого стакана Демьян Коротченко сказал: «Мыкыта, у тебя-то перед Украиною должок. Сколько ты нашего брата-партийца отдал под расстрел, спасая свою шкуру перед Сталиным?» Хрущев молчал, а сидевший рядом с ним с осоловевшими глазами секретарь ЦК КПУ Кириченко ответил: «Дужэ богато». Коротченко в свою очередь добавил: «А ведь наша парторганизация, невзирая на потери до войны и в войну, самая большая в КПСС. И тебе нужна в Москве наша поддержка. И я думаю, что там должно быть не одно место для украинских коммунистов в Президиуме ЦК КПСС, а как минимум 3–4».
Хрущев, пока не влезавший в разговор, предложил выпить еще. Налили 200-грамовые стаканы под самый срез, молча выпили и уже через минуту-другую Хрущев, всхлипнув, пожаловался: «Вам хорошо, а мне Сталин каждый день звонил и спрашивал: сколько у тебя врагов? Я отвечал, что всех врагов вывели. А он, может, с подсказки стоявшего рядом Берии, говорил: наверное, на Украине есть еще один враг. Ты, говорил, товарищ Хрущев, подумай кто этот враг. А мы тут подскажем, если что не так…»
«Что ты имеешь в виду?» – переспросил Коротченко.
«А что я имею?» – коротко ответил Никита Сергеевич.
«…а-а, под этим врагом Сталин имел в виду тебя. Так выходит, чтоб Сталин тебя не расстрелял, то ты подставлял наших товарищей».
«То ты Демьян, сейчас такой умный. А тогда что бы ты делал?»
В ответ раздалось только пьяное сопение.
Молчавший рядом Кириченко, заискивающе глядя на лоснящиеся от сала губы Хрущева, тихонько сказал: «Никита Сергеевич, надо бы как-то рассчитаться. Иначе люди не поймут».
– Чем я рассчитаюсь? У вас же все есть: уголь есть, сталь, прокат, – так вы не меньше Урала даете. Тока у вас достаточно. И с хлебом, и с салом все в порядке.
В это время хмыкнул Демьян Коротченко:
– А ты знаешь, Никита, вам проблемы чисто, ну как это говорят… в Москве… ну географические… отдай нам Крым.
Хрущев, набычившись, посмотрел на него:
– Ты шо-о, совсем з глузду съехал? Или самогонка на тебя так повлияла? Не, с Крымом ты это брось.
– А ты подумай, Никита, формальность то конечно, но Крым надо как-то правильно поделить. Кусок гарный. И потом, там все время засуха. А мы бы канал туда с Днепра протянули, а водичка бы степи крымские и оживила.
Хрущев вытер вспотевшую лысину платком и увидел, что Кириченко наливает очередную порцию самогонки. Подняв стакан, он сказал:
– Тебе б, Никита, по праву Первого секретаря нашей партии говорить, но ты все не соберешься со словами. То может быть я скажу… я хочу поддержать своего товарища, вас, Демьян Сергеевич, – неожиданно он перешел на «вы» по отношению к Коротченко, – …за процветающую область садов и виноградников. За украинский советский Крым!
– Ну и х… с вами и с вашим хохляцким Крымом, но вы же меня все на пленумах, е… вашу мать, поддержите… и чтобы тут усе было горазд, – и с аппетитом Никита Сергеевич опрокинул очередной стакан.
…ну и кто же спросил 1,5 миллиона жителей Крыма, 90 % которых были русскими людьми, а остальная часть – греки, армяне, караимы, евреи, украинцы; кто их спросил: где им жить? Конечно, им жить в Крыму. Но в составе какой республики, – их не спросили. Да нужно ли было спрашивать людей, большинство которых исповедуют русские традиции и говорят на русском языке; нужно ли было лишать их Родины?!
Удивительная наша страна. Нажрались до свинячьего визга два-три русских и украинских мужика и решили поиграть миллионами людей; как в пинг-понг, гоняют людей-мячики туда – сюда, туда – сюда…
Вот парадокс: Сталин, будучи грузином, заботился о целостности страны, о целостности и могуществе России. А мы…
История 13
Вас ждет… рис
Планировал ли вождь создать не просто государство, а империю? – вряд ли, ведь он хорошо знал судьбы империй, пусть даже через Историю, искаженную до неузнаваемости. Может, хотел создать мировую империю? – если исходить из складывающейся в ХХ веке международной обстановки и того, что мы знаем о вожде, то почти с уверенностью можно сказать, что собирался он построить «счастливый коммунизм» на всей планете. А если еще поверить смелым заявлениям исследователей в Западном полушарии да и российским ученым мужам, то Сталин замыслил ни много ни мало построить мировой ГУЛАГ.
Можно себе позволить согласиться с этими домыслами, а можно посчитать их очередным абсурдом, до которого охочи и по ту сторону океана, и по эту.
Но вряд ли кто ответит, что же действительно мог думать этот человек с тысячью лицами, человек внеземного дьявольского совершенства…
…Он был избранный. Избранный не нами, а скорее волей Создателя. Его называют диктатором, дьяволом, Воландом, но с этим можно согласиться лишь с большой натяжкой. Ведь приписываемую Сталину нечеловеческую жестокость проявлял не… он, а мы с вами, мы, – люди! Лезшие к нему в слуги, рабы, в холуи, старавшиеся во всем угождать ему при его земной жизни, получая удовольствие от своих мерзких верноподданических деяний и своей власти над иными людьми. Это потом, когда его уже не стало, мы дали волю эмоциям, своей ненависти, своей подлой натуре, и, смывая с рук своих чужую кровь, смывая чернила, коими писали доносы, выдали себя за несчастные жертвы сталинского режима. Людишки…
Не успел он отойти в мир иной, как советские людишки тут же всех предателей вождя возвели в ранг кумиров, навешивая на них многочисленные награды и давая им всяческие звания. Что, к примеру, значит: трижды, четырежды Герой Советского Союза? – разве не звучит здесь насмешка и разве не заложена она еще тогда, когда был жив товарищ Сталин, человек, живший отдельной от своего имени-бренда жизнью? …Не кажется ли вам, что каждый – или герой, или трус, или так, обычный, как все; ведь нельзя же быть трижды трусом и т. д.
Прославляя кумиров, мы удивительным образом показываем свое дилетанство, безграмотность, неуважение к своим близким и к себе самим, как творениям Божьим. «Не сотвори себе кумира…» Молясь новым человекокумирам мы тем самым… предаем унижению и оскорблению свою мать, дочь, любимую… И при этом хотим в глазах этих женщин быть мужчинами.
