В годы Гражданской войны было множество событий, так или иначе связанных с казаками на юге нашей страны, потому большевистское руководство решило в ходе одной из зимних кампаний рядом мощных ударов разгромить главные очаги Донской и Добровольческой армий. Все это происходило после известных побед большевиков на Волге и Урале, откуда и перебрасывались соединения красных с Восточного фронта. Эти дивизии брали в кольцо весь Дон. С севера-запада наступала 8-я армия Гиттиса, с запада войска Кожевникова, а с севера 9-я армия Княгницкого. С востока двигалась 10-я армия под командованием Егорова, которая должна была отрезать Дон от Кубани.
В целом войска Красной армии составляли более 130 000 человек при 500 орудиях. В то время когда армия Дона (Белая армия) насчитывала в своих рядах около 40 000 человек и около 80 пушек. Для уничтожения 40-тысячной Добровольческой армии большевики террором и посулами мобилизовали свыше 150 000 мужиков, которых объединили в 11-ю Красную армию.
Фронт растянулся по линии Воронеж – Царицын (будущий Сталинград-Волгоград) и далее до подножия Кавказских гор. В канун нового 1919 года начались боевые действия. В этих боях белым удалось отстоять на первых порах ряд населенных пунктов в Новоаннинском районе. Большевики были на этом участке разгромлены и обращены в бегство генералом Улагаем. В начале декабря красные начали наступление на отряд генерала Станкевича и на корпус генерала Казановича, но наступление тогда было отбито.
Гораздо тяжелее сложилась ситуации для казаков на Дону. Хотя успехи были переменными, белыми был взят Борисоглебск, узловая станция Поворино и около 7.000 пленных красных. Довольно хорошо организовал боевые действия под Царицыным атаман – казацкий генерал Мамонтов, но бывший офицер царской армии Егоров, вступивший в командование 10-й армией большевиков, сумел потеснить казаков. Успех 10-й армии достигался еще и тем, что большевики использовали такое важное оружие, как пропаганда. Сначала работали агитаторы, потом в канун Рождественских праздников были ими организованы митинги. Они били казаков словом, повторяя: «Вы, казаки, а почему же воюете в Воронежской губернии, ведь ваше место на Дону? Зачем идете против мужиков? Мы ведь вашего не трогаем, и вы нас не цепляйте. Идите по домам, на Дон, в свои станицы… Мы – рабочий класс, сами по себе, а вы, казаки – сами по себе». Лгали, конечно, красные агитаторы, не забывая стращать и жалобить: «Ваш атаман продался немчуре за пять или даже семь миллионов марок. А вам что досталось? Вы же знаете, раньше на Дону хозяйничала Красная гвардия, оттого и проблемы возникали, и недопонимание, а сейчас мы – Красная армия, дисциплинированная и организованная, значит, будет порядок…»
Большевистским пропагандистам удалось надломить дух казаков, и те арестовали своих офицеров, если кто еще не успел сбежать от подлой расправы. Известный 28-й полк возглавил провокатор по фамилии Фомин и направил ее в станицу Вешенскую, где располагался штаб фронта во главе с генералом М. М. Ивановым, у которого имелось небольшое количество охраны и больше ничего. А спустя пару дней в Вешенской появились люди, одетые в дорогие шубы, с золотыми перстнями и стали доказывать станичникам преимущество советской власти. Некоторым из казаков вручили пачки николаевских денег, раздали бесплатно и водку. Оказывается, по указанию ЦК ВКП(б) монетный двор отпечатал большие партии «николаевских» червонцев; фальшивки выдавались большевистским агентам, находившимся за линией фронта для подкупа казаков. Не удивительно, что часть из местных признала советскую власть; в их числе оказался и Илларион Шевченко. Другая часть казаков, находившаяся под влиянием Мамонтова и Краснова, хоть и слабо, но также вели свою пропаганду. И когда белые посланцы-агитаторы добрались до станицы Вешенской, казаки вновь забунтовали.
Но ситуация сложилась так, что Северный фронт генерала Иванова прекратил свое существование. Начали отступление и казаки генерала Фицхелаурова. В то же время казаки Мамонтова захватили южный пункт красных Сарепту и вышли на окраины Царицына. Красная армия и ее руководство вновь почувствовали себя неуверенно, боеспособность казаков, воевавших в рядах красноармейцев, резко понизилась. Тогда командующий армией Егоров принял грамотное решение и нанес мощный контрудар по тылам донских казаков. Это была катастрофа для патриотических сил недавно еще могучей империи. Начавшееся массовое отступление казаков определило результат Гражданской войны на Дону.
Генерал Шевченко рассказывал мне об этом, поминая и своего отца. И тогда я задал вопрос:
– Скажите, а откуда вам известно о графе Канкрине?
– Да мне-то ничего не известно, кроме того, что батька мне рассказывал про Мамонтова и про этого графа. Говорил, что вот он был из Петербурга, а признали его, своим величали…
Впоследствии – благодаря своей службе в закрытой структуре – я выяснил многие подробности о человеке, который приходился мне дальним родственником. 30 мая 1913 года в качестве казака станицы Мариинской на службу в лейб-гвардии Его Императорского Величества Атаманский полк был зачислен граф Иван Канкрин. Позже его переводят из Атаманского полка в лейб-гвардии Е. И. В. Казачий полк. Во время ведения боевых действий он, находясь на стороне Белого движения, в Донском войске дослужился до войскового старшины. После трагического поражения и гибели Белого движения граф Канкрин покинул дорогую сердцу Россию и убыл за границу в эмиграцию вместе с остатками полка. Также стало известно, что после Второй мировой войны он жил в США, в городе Денвере штат Колорадо, где отошел к свои праотцам 17 августа 1961 года.
Граф Иван Канкрин принадлежал к древнему роду, основателем которого был прибывший на службу в Россию из Германии Людвиг Канкрин, чей сын Франц Людвигович дослужился до генеральского чина и управлял соляными заведениями в Старой Руссе. Еще один из Канкриных, Егор Францевич, был генерал-интендантом Русской армии в Отечественной войне с Наполеоном в 1812 году; затем более двадцати лет возглавлял министерство финансов России. За свои заслуги перед русским государством был удостоен титула графа Российской империи. Он высоко был оценен тем поколением как ученый, писатель, драматург, но в особенности – как финансист. Благодаря его гибкой финансовой политике было заложено дальнейшее стремительное развитие российской промышленности, получили успешное развитие предприятия Мамонтовых, Рябушинских, Кузнецовых, Морозовых и многих-многих других русских предпринимателей. От сыновей немецкого графа, верой и правдой служившего России, пошли многие ветви. Один из его потомков женат был на дочери князя Италийского графа Рымникского генерал-лейтенанта Русской армии Александра Александровича Суворова, сына великого полководца. Впоследствии эта ветвь рода Канкрина сплелась с выдающимся родом российских адмиралов (шотландского происхождения) Грейгов. Сын прославленного адмирала Алексея Грейга Сэмюэль (более известный в истории под именем, которое он отчего-то сам не жаловал – Самуил), занимая пост министра финансов Российской империи, выдал свою дочь за одного их Канкринов. В этой ветви и родился Александр Георгиевич Канкрин, достигший чина генерал-адьютанта Его Императорского Величества. Ему довелось исполнять функции исключительно важные для безопасности государя императора Николая II и его империи. Этот человек, чье имя и деяния были основательно подчищены и вымараны советской историографией (по прямому указанию товарища Сталина; подробности этого излагались в других повествованиях), был моим дедом по отцу…
