– Девочку забрал отец?
– Всю эту историю лучше знает твой босс.
– Вы намеренно ушли от ответа.
– Считай, что ее увезли к отцу. И это было роковое решение… для него.
– ?!
– После того, как у Евы отобрали ребенка и стерли память о рождении дочери… а ты знаешь, как это умеют делать в наших лабораториях, и делают уже давно, пожалуй, чуть ли не с 20-х годов… эта несчастная женщина, лишенная памяти, но не лишенная инстинкта, стала отчаянно просить своего возлюбленного фюрера подарить ей собачку, маленького щенка.
– Какая трогательная история, достойная романа, – иронизировал мужчина, но хрупкая дама и не думала отреагировать на иронию и едва видимую улыбку в уголках его губ.
– Советский агитпроп никогда не позволит себе подобный сюжет. Там, где бред принимают за правду, правда не нужна.
– Рогнеда Павловна, вы же… так не думаете?
– Сейчас мы с тобой думаем иными категориями, дорогой друг. И хорошо, что нас никто не слышит.
– Вы правы, но я хочу знать судьбу этого ребенка.
– Не в моих полномочиях открыть тебе всю тайну. С этим вопросом тебе нужно обратиться к боссу.
Ну вот, собственно говоря, мы и подошли к тому, ради чего писалась эта книга. Еще добавлю, как штрих, что эффектная немолодая дама в свое время была любовницей вождя, и ее имя в этой ипостаси уже известно читателям… Вот незадача: так хотелось не называть имен, но словно укором сейчас смотрит записанное в тетрадях имя «Рогнеда Павловна», напротив которого рукой Олега Грейга выведено ее настоящее имя. Обращаюсь к энциклопедиям и справочникам, которые свидетельствуют, что интересующая меня особа – народная артистка СССР, не единожды лауреат Сталинских премий – происходила из семьи старых большевиков, профессиональных революционеров. С начала 1960-х гг. вела педагогическую работу (скажем, как раз в годы, когда в Военно-дипломатической академии учился О. Грейгъ); в качестве репетитора (уж не по партийной ли линии выполняла секретные задания?) выезжала в Венгрию, Германию, Италию, Швецию, бывала в Нью-Йорке и Токио (это в те годы, когда заграница для простого человека и рядового театрального деятеля была «железным занавесом»). Имеет высокие правительственные награды (по всей вероятности, не только за искусство). Эта легенда российской сцены получила от «вождя всех народов» ласковое прозвище Стрекоза. Возможно, она не только знает весьма прелюбопытные секреты эпохи, но и до сих пор сохраняет умение не доверять их никому (не подписки ли «о неразглашении государственной тайны» висят грозным дамокловым мечом и над ее седенькой головой?)…
Олег Грейгъ после окончания Военно-дипломатической академии. 1969 г.
Итак, Крым августа 1933 года; тайная встреча Сталина и Гитлера, приехавшего с Евой Браун, затем ночь любви Иосифа Виссарионовича с юной любовницей фюрера, и как итог – ребенок. К слову: мне, как автору, импонирует в связи с этими невероятными событиями другая дата: август 1935 года, – о чем я скажу ниже…
Честно говоря, если бы я была простым читателем, я бы на этом самом месте зашвырнула книгу в самый дальний угол. И даже не скажу с уверенностью, смогла ли бы взяться за нее вновь, чтоб дочитать до конца. Но, может быть, да-да, может быть, любопытство все-таки пересилило…
Что ж, продолжу повествование для самых упорных читателей, среди которых найдется 50 процентов тех, кто безоговорочно поверит всему рассказанному, и ровно столько же готовых уничтожить, распять автора на своей безапелляционной столбняковой уверенности, что им подсовывают фальшивку. Кто среди них прав? – и те, и эти…; к кому бы примкнул автор? – весьма вероятно, затаился бы посередине, принимая и не принимая это весьма спорное откровение.
Вторая встреча Сталина и Гитлера состоялась в апреле 1934 года.
Подсчитала: да, теоретически возможно, что роды у Евы Браун были приняты медиками одного из закрытых институтов партийной разведки, а после проведена простая операция по стиранию памяти об этом событии. Впрочем, спецы из сталинской организации могли все провести и на месте, переправив затем младенца из Германии в Союз. Да что говорить, подобные деяния проделывались неоднократно и при менее странных обстоятельствах. Вспомнить, к примеру, старого коминтерновца Стативу, этот болгарин по заданию партии проведший большую часть жизни в Крыму, в 30-е годы привез свою полугодовалую девчушку, рожденную ему итальянской графиней (всё – партийные игры!; так сложилось, что эта девочка не была востребована; то ли ее мамочка рано свела счеты с жизнью и не было нужды шантажировать семью, то ли профессиональному большевику удалось удачно лавировать между Коминтерном, сталинской спецслужбой и КГБ, но только девочка выросла в его законной семье, среди других детей, так ничего и не узнав о своем происхождении). Но вот что не дает покоя: как могли не заметить, что любовница фюрера беременна? Конечно же, я задала этот крамольный вопрос. «В то время она была в тени, для широкой публики была практически никем, в те несколько месяцев, когда у женщины уже действительно виден живот, Ева почти ни с кем из посторонних не встречалась, да и животик у нее был очень маленьким, очень аккуратным, как, впрочем, у многих женщин, признающихся, что некоторые товарищи из их окружения и даже близкие люди не догадывались об их «интересном положении» до последнего», – последовал ответ. Спрашивать же о том, как и почему страстно влюбленная женщина проводит ночь в объятиях другого, может быть, даже не симпатичного ей мужчины, мне не хотелось. Да и не нужно было. В закрытых институтах Бокия, а после и Сталина проводились столь необычайные эксперименты в области физиологии, генетики, антропологии, воплощались столь грандиозные проекты и столь одиозные планы, что заставить жертву проделать некие манипуляции не представлялось сколь-нибудь сложной задачей…
Кстати, в книге первого биографа Евы Браун Н. Гана есть такие примечательные слова, совпадающие с нашим откровением. Он пишет: «По мнению Герды Остермайер, Ева была очень несчастлива в семье. Отец никогда не дарил ей подарков, запрещал выезжать куда-либо на каникулы, запирал среднюю дочь в комнате и вообще перечил ей, где только мог. Ильзе вела себя по отношению к ней довольно высокомерно, а родители к тому же постоянно доводили Еву до отчаяния из-за ее отношений с Гитлером. Мать надоедала ей вопросами: «Что этот человек от тебя хочет? Он обращается с тобой, как со шлюхой, так? Когда он наконец женится на тебе? Похоже, ты беременна?»» (с. 107; выделено мной. – Авт.). Ко всему прочему мне припомнилась сослуживица, с которой приходилось сталкиваться чуть ли не ежедневно, и мы в коллективе даже не догадывались о ее «интересном положении», пока той не пришло время идти в декретный отпуск…
…«Считай, что ее увезли к отцу», – могло означать, что девочка росла либо в кругу близких родственников Генсека (маловероятно) или же воспитывалась в специальном детском приюте в недрах партийной разведки. Кстати, мой собеседник рассказывал о том, как эта секретная служба взращивала и готовила к работе отпрысков знатных родов Российской Империи, древних русских фамилий (начинал подобную операцию еще Коминтерн). К слову: программу по взращиванию евгенически чистых немецких отпрысков станет осуществлять и герр фюрер, и хотя вкладываться в эту программу станет им иной, отличный от советского, смысл, – все же итог проекта и там и там аналогичный: во имя служения Родине, вернее, находящегося у власти…
