Бокий не сдержится в 1937 г., когда придет к осознанию, что не дождется «благословения» из-за океана и что пора заговорить о многих таинственных моментах, касающихся захвата и становления советской власти; и, свергнув Сталина на этой волне расчетливых «откровений», самому захватить власть не только фактически, но и юридически (хотя последнее слово неуместно для преступного режима).
Что бы мог представить общественности Бокий?
Многое, очень многое, чтобы полетели головы. Но вряд ли бы он рассказывал о делах своего сверхзасекреченного ведомства.
…Когда евреи, прозвавшиеся большевиками, пришли к власти и в стране начался массовый террор против русского народа, произошло рядовое событие между двумя содомитами, которое спустя годы агитпроповцы станут трактовать как «чудовищное преступление международного империализма и их белогвардейских наймитов», покусившихся на патриота советской власти, руководителя петроградского ЧК Моисея Урицкого. Его именем назовут площадь в бывшем граде Петра Великого, переименованного в город имени еврея Ленина – Ленинград; городам, улицам, проспектам, колхозам и предприятиям в советско-еврейской Иудее присвоят имя жида Моисея Соломоновича Урицкого. Но советская власть никогда не признается, что на самом деле то был не заговор империалистов и их пособников, а банальное убийство одного педераста другим. Некий студент-еврей Канегисер, имевший для содомских утех своего сотоварища Мойшу Урицкого, во время игры в шахматы приревновал его к другому содомиту и убил. После чего место руководителя ЧК г. Петрограда занял Глеб Иванович Бокий.
Тогда же распространили мнение, что Урицкий был дольно мягкотелым к врагам революции, вследствие чего якобы и произошел теракт, в результате которого был убит главный чекист города. На этом и сыграл Бокий.
Он учел это обстоятельство и начал массовый террор в отношении врагов революции, а проще говоря, против педерастов и психопатов, которых он сам патологически ненавидел. Так в нем бунтовала древняя кровь русского дворянского рода.
Не забыв при исполнении своего чудовищного плана мщения включить в число расстреливаемых аристократов, состоятельных промышленников, деятелей науки и культуры, да и просто русских людей. «Благодаря» ему было расстреляно более 10 000 русских жителей северной столицы, «этих проклятых гоев». Так в нем бунтовала черная кровь его еврейской матери-психопатки.
Чудовищная генетическая смесь; выродок с историческим приданым в виде тяги к наукам и благородству, искаженных дьявольской наследственностью; гений со зловещей мукой в сердце; исполненный осознания своего предназначения, данного ему свыше…
Главным тайным нюансом в этом деле было то, что многих из расстрельного списка, особенно имевших отношение к наукам, технике и искусствам, Г. И. Бокий нерасстреливал. Он их стал «разрабатывать» в качестве потенциального стратегического резерва на случай захвата им всей власти в бывшей царской империи, ставшей Совдепией.
Следует указать, что своих соплеменников он уничтожал безжалостно, в строго алфавитном порядке. Это потом те же евреи припишут немцам, что во время оккупации в годы Второй мировой войны для выявления евреев и советского актива (состоявшего в основном из тех же евреев) использовали данные системы телефонизирования; а кто, кроме этой категории людей в Советском Союзе мог иметь телефоны? И тех часто по наличию телефона выявляли, а затем расстреливали. Только вот впервые эту акцию «опознания» применил Г. И. Бокий, справедливо назвав ее «священным искуплением». В годы анархии, беспредела и захвата евреями власти в Петрограде, в Москве, других губернских городах телефоны были у аристократов (со сменой власти – у заселившихся в их дома евреев-большевиков) и у еврейских коммерсантов. Расстреливая их, Бокий создавал свою мощную финансовую базу, экспроприируя награбленное ими. Это он, выполняя установку Ордена, ввел в уши Ульянову-Бланку фразу: «Грабь награбленное!» и… сам в числе самых первых евреев-грабителей, будучи жестоким антисемитом, беспощадно убивал соплеменников и присваивал их награбленное имущество и золото.
Чудовище, сущность которого практически невозможно понять; редкий уникум, самоупоенный своей властью над другими; садист с изящными манерами и страстью вражды… Как еще можно охарактеризовать этого человека?!
Кровавая мясорубка, организованная – как это ни странно звучит – ярым антисемитом и врагом русской нации Бокием стала наилучшей проверкой его преданности идеям Талмуда и делам Ордена. И руководство большевистской партии на первых порах увидело в нем Того, кто для достижения своих чудовищных целей по уничтожению русского народа исполнит истерический материнский наказ: «Всех вас поглотит геенна огненная!»; развязав тем самым Г. И. Бокию руки, дозволив ставить чудовищные эксперименты над людьми, расселенными Господом Богом по 1/6 суши.
Хорошо понимая, что кровавое месиво убитых им гоев рано или поздно станет препятствием в его дальнейшей карьере, он составляет архивные записи, свидетельствующие о патриотических деяниях в деле укрепления советской власти. Так, он приписывает себе организацию подполья в Минске, на различных фронтах Гражданской войны, организацию контрразведки ОГПУ и т. д.
Были и другие сведения, подлежавшие при надобности огласке. Под руководством Бокия Спецотдел продолжал совершенствовать шифрование и кодирование документов, и во многих направлениях деятельности его аппарат превзошел своих бывших коллег из Третьего отделения МВД Российской империи, возглавляемых полковником Зубатовым. С помощью созданного небольшого, но мобильного коллектива – распространителей его идей (сейчас бы подобные действия назвали «пиаровская акция»), он убедил аппарат Совнаркома и активную часть членов ЦК, что наиболее надежным местом хранения документов о замыслах и методах борьбы против гоев является он сам и его аппарат.
В начале 1920 г. с Бокием встретился давний знакомый Мойша Тоцкий и передал информацию, что Орден поручил руководителям разведслужб ряда европейских государств усилить активную агентурную деятельность против спецслужб советской власти.
Бокий сразу же ухватил саму суть: гегелевский закон, согласно которому происходят войны и революции, продолжается. И, значит, коль сталкиваются запланированные тезис и антитезис, следует высчитать ожидаемый синтез…
Их разговор был долог; в свою очередь Тоцкий, выслушав отчет и удовлетворенный результативностью работы Бокия, прощаясь, напутственно сказал:
– Не забывайте Глеб, в Ордене по-своему понимают цели и задачи иудейства в России. Конечно, Россия при царях жила хорошо и хлебом кормила чуть не весь свет. И финансы свои пополняла за счет мизерной реализации производимой продукции на внешнем рынке, а уровень жизни населения рос. И правильно делали цари, что приберегали свой стратегический запас, – хранили-берегли до поры до времени Сибирь и Дальний Восток. А вот ведь не понимали, что этот пышный пирог никогда не будет принадлежать им…
Тоцкий, видимо, хотел продолжить свои философствования, но, увидев, что Глеб Иванович поднялся с кресла и протянул руку, намереваясь проститься, он слегка потянулся навстречу. И тут же, в момент вдруг осознал, что происходит нечто ужасное. Во время должного вот-вот свершиться рукопожатия из-под рукава протянутой Бокием руки мелькнул какой-то тускло сверкнувший предмет, и Мойша ощутил неприятно-холодящий толчок в глубине под ложечкой, разливающийся чувством окаянного страха где-то в области сердца. Но тут же в его глазах все померкло… навсегда.
