Теперь Петру больше не нужно было жениться на скучной и нелюбимой невесте, учиться он не хотел, зато с удовольствием ударился в разгул, чему охотно способствовали его приятели Долгорукие.
Долгоруковы, или Долгорукие
[7] – это старинный княжеский род. Их предки некогда правили в Чернигове, а потом занимали почетное положение при дворе. Вот и теперь Алексей Григорьевич Долгорукий был назначен одним из воспитателей юного императора. У него был сын Иван, «красивый молодой человек и живого характера». Ему часто случалось беседовать с молодым государем, который полюбил его и наконец так к нему привязался, что не мог ни минуты оставаться без его общества. «Долгорукие не упустили возможности воспользоваться этою привязанностью и стали во главе всех дел.» – замечал Манштейн.
Петр обожал охоту. Увлечение вполне царское: прадед его даже трактат об охоте написал. Но беда заключалась в том, что Петр был некрепкого телосложения. Ему явно не по силам было рыскать по полям и лесам по нескольку дней кряду. В феврале 1728 года он переболел корью, в августе – горячкой, и эти болезни, следовавшие одна за другой, встревожили многих.
К тому же юный император явно позабыл правило, сформулированное в «Трактате об охоте» Алексеем Михайловичем: «Делу время, потехе – час». Учение было забыто.
Его воспитатель, Андрей Иванович Остерман, говаривал со слезами на глазах: «Государю точно умышленно хотят расстроить здоровье и привести его к смерти!» Остерман был известен своей способностью плакать по желанию, но в этом случае он был более чем прав и говорил как умный и преданный человек. Обычно этот придворный предпочитал не входить в открытый конфликт с временщиками, но тут изменил этому своему правилу и пытался воздействовать на императора. Тот сердился, топал ногами, потом винился и плакал, садился за книги… но затем снова и снова возвращался к своему беспутному другу.
Единственным человеком, который мог противостоять Ивану Долгорукому, была сестра Петра – Наталья, по общему мнению, девочка редкого ума и способностей, к тому же отличавшаяся необыкновенными душевными качествами. Они с Остерманом образовали своеобразную коалицию, поставив себе целью отвадить юного монарха от гульбы с приятелями и усадить его если не за государственные дела, то хотя бы за парту. Остерманом для Петра было составлено «Начертание учений», которым бы восхитились даже современные педагоги: он составлял уроки в виде игр, ребусов, шарад, стараясь потрафить лени молодого царя.
Некоторое время этот метод действовал. Но, увы, у великой княжны Натальи было слабое здоровье: в декабре 1728 года она захворала и умерла в возрасте 14 лет и 4 месяцев. Окружающие были убеждены, что ее свели в могилу огорчения из-за беспутства брата.
Лишившись своего верного союзника, Остерман отошел в сторону, понимая, что не добьется ничего, кроме собственной опалы.
Екатерина Долгорукая – «государыня-невеста»
После смерти Натальи Долгорукие перешли в решительное наступление: как до этого Меншиков пытался женить Петра на своей дочери, Иван Долгорукий решил женить тринадцатилетнего императора на своей шестнадцатилетней сестре Екатерине. Как и в первом случае, эта девушка тоже уже была помолвлена с другим – но кого волновали ее чувства?
«Катерина Долгорукая, не будучи совершенной красавицей, была очень хорошенькая девушка; росту выше среднего, стройная; большие голубые глаза ее смотрели томно. Сверх того, она не была лишена ни ума, ни образования. В эту-то княжну страстно влюбился Петр II. Государь часто ездил в имения своего любимца и там охотился, и в одно из этих путешествий Долгорукий дал завтрак государю в своей подмосковной деревне, пригласив туда и сестру свою. Он представил ее императору, который тут же решился жениться на ней», – таково было семейное предание Долгоруких. Каковы были истинные чувства мальчика-царя теперь уже сложно представить, но он действительно объявил о своем намерении вступить в брак в присутствии всего двора, а вскоре приказал уведомить и иностранных послов, чтобы они явились с поздравлением. В конце ноября во дворце Лефорта, где жил в то время император, состоялось обручение. Во время этой церемонии произошло следующее: все по очереди подходили и целовали руку царской невесты. Когда к ее руке подошел Милезимо – секретарь австрийского посольства, ее бывший жених, – Екатерина вспыхнула, вырвала руку у императора и подала ее своему брошенному возлюбленному. По рядам гостей прошел шепот, Петр нахмурился… И все продолжилось своим чередом. Австрийский посол приказал Милезимо удалиться, а через две недели он был отправлен подальше от России – в Австрию.
Екатерина Долгорукая. Неизвестный художник. 1729 г.
Спустя несколько дней после обручения произошел еще один инцидент: карета, в которой ехала невеста императора, была очень пышно украшена, сверху установили императорскую корону. Однако высоту ее не рассчитали, и когда невеста проезжала в ворота Лефортовского дворца, то корона зацепилась за перекладину, упала и разбилась на множество кусков. «Свадьбе не бывать!» – закричали в народе.
Не бывать свадьбе!
Впрочем, случай скоро забылся: конец 1729-го и начало 1730 года были рядом праздников и увеселений. Долгорукие воображали, что преодолели все препятствия, и располагали через несколько дней сыграть свадьбу императора, после чего нечего было им опасаться врагов и их козней. Но они обманулись в своих надеждах.
17 января император заболел: сначала подозревали простуду, потом открылась оспа.
В принципе, и в этом не было ничего трагичного: врачи восемнадцатого столетия признавали оспу очень скверной болезнью, но умели ее лечить. Больных держали в жарком тепле, потчуя укрепляющими снадобьями, чтобы добиться скорейшего высыпания оспенной сыпи. Считалось, что через гнойники инфекция выходит наружу. Потом на лицо и открытые части тела ставили компрессы из жирного молока или сливок: это помогало предохранить кожу от уродливых рубцов. Согласно энциклопедии Брокгауза и Ефрона, смертность от этой болезни была ниже смертности от кори или скарлатины. Оспа представляла серьезную опасность для младенцев, но в подростковом возрасте обычно давала минимум осложнений: цесаревна Елизавета перенесла ее даже без вреда для своей красоты. Однако организм юного царя был ослаблен беспорядочной жизнью, и это создавало дополнительную трудность.
Поначалу врачи справились: 15 января стали высыпать оспины (т. е. болезнь перешла во вторую, менее опасную стадию), жар спал, и всем казалось, что юноша пошел на поправку.
Но затем, как сообщают биографы, молодой государь встал с постели и открыл у себя окно, чтобы подышать морозным воздухом. В результате он вторично простыл, оспины скрылись, последовали осложнения, и 29 января по старому стилю ребенок-император умер.
Современному человеку непонятно, как врачи могли допустить, чтобы столь важный больной так нелепо загубил свою жизнь. Ответом служит то, что Петр был императором, самодержцем Всероссийским: лекарь не имел права приказать ему оставаться в постели. Врачи и сиделки могли лишь уговаривать его – но не более. А Петр был своеволен и не привык слушаться старших. То есть повторилась ситуация, бывшая годом раньше с его теткой, Анной Петровной.
